Том 1. Глава 11. Залог успеха – в поражении (2/2)

– Ладно, – произнёс он, с большой неохотой, – в таком случае, – прикажи конюху седлать Се Ина, я отправляюсь в столицу.

«По какому, спрашивается, важному делу, Цао Юань Лу мог бы понадобиться Главе Тао Хуа?» – думал Бай Цзы Фэн, собираясь в дорогу. «Он ведь только-только уехал из Цин Хуай. Что могло произойти за эти несколько дней?».

Путь в столицу занимал десять часов верхом и почти двое суток в повозке, и Бай Цзы Фэн рассудил, что поедет налегке. Переодевшись в простое платье, не отличающееся особой вычурностью, дабы не слишком выделяться из толпы, он захватил с собой ножны с мечом и увесистый кошель, доверху набитый золотом, и вскоре покинул предместье Инь Чжу, следуя за телегами торговцев, растянувшихся в длинный караван.

В прошлой жизни Бай Цзы Фэн ездил на лошади крайне редко, предпочитая для перемещений на большие расстояния – собственный меч, и сейчас, восседая верхом на жеребце, с трудом удерживался в седле, ежеминутно пресекая попытки подлого Се Ина сбросить его в дорожную пыль: конь будто бы ощущал неуверенность своего хозяина и вовсю играл боками, забавляясь его испугом.

Рядом с ним ехали отец с сыном, судя по сёдлам и сбруе, явно принадлежащие к купеческому сословию. Мальчишке было лет восемь, но он держался в седле, совсем как взрослый – уверенно и прямо. Намотав поводья на рожок, чтобы не мешались, мальчик неторопливо обстругивал ножичком стрелу, высунув от напряжения язык. Приглядевшись, Бай Цзы Фэн заметил не слишком аккуратные, но вполне различимые листики винограда, сквозь которые виднелись черенки будущих ягод, спускающиеся на дерево из-под умелых пальцев.

Найдя себе дармовое развлечение, бывший дух во все глаза любовался рукастым мальцом, и опомнился, лишь услышав позади себя женские голоса. Обернувшись, Бай Цзы Фэн увидел на облучке небольшой открытой повозки двух пожилых селянок. Плетёные корзины, доверху нагруженные бататом и редькой, тряслись, когда колесо приходилось по очередной кочке, овощи подпрыгивали, а торговки зычно смеялись над бататом, который «падал на землю сразу же после своего вознесения», но вскоре, дорога сделала небольшую петлю, выведя путников к горному тракту, завидев который, женщины утратили всякую способность шутить.

– Ты слышала, А Инь, – первая крестьянка шумно подышала на покрасневшие ладони, силясь отогреть задубевшие пальцы, – говорят, в Тао Хуа появилось множество демонов. Перед возвращением в Инь Чжу надо бы нам немного обождать в Цин Хуай – ночью в столице будет всяко безопаснее, чем на горной тропе.

– Лоботрясы, – возмутилась её спутница. – Мы исправно платим налоги, часть из которых отправляется на содержание бессмертных, подведомственных Верховному заклинателю, и всё ради чего? По́дати растут, а демоны всё бесчинствуют. Неужто мы так и будем жить в постоянном страхе?

Селянки ещё долго бранились, по одной перемывая косточки Цао И Цзину, Чжао Мин Я и всем советникам. Их ругань прекратилась лишь тогда, когда на горизонте показались стены столицы Тао Хуа, где за сквернословие по отношению к Главе клана, их могли высечь или того хуже – обложить последующим запретом на торговлю, не только в Цин Хуай, но и в других городах клана.

Они прибыли в столицу Тао Хуа, когда уж совсем стемнело и на улицах не осталось ни единой живой души. Въехав в первый попавшийся постоялый дворик на самой окраине города, Бай Цзы Фэн с лихвой заплатил за комнату, заказав столько порций жареной утки с овощами, что у хозяина глаза на лоб полезли: он никак не мог представить, что стройный молодой посетитель окажется столь охотливым до жирной пищи.

– Желаете чего-нибудь выпить, Господин? – уточнил он между делом. – Есть отменное сливовое вино, всего по пять медных монет за бутылку. Его даже сам Господин Чжао Мин Я по утрам пьёт.

– Нет, спасибо, – Бай Цзы Фэн поморщился: он нисколько не сомневался в том, что правитель Тао Хуа вряд ли стал бы употреблять пойло, изо всех сил нахваливаемое ему радушным хозяином, за версту учуявшим запах наживы. А даже если десятая часть сказанного им оказалась бы правдой – он не был настолько глуп, чтобы поддаться искушению, позабыв о том, что давеча неразумное чадо девятнадцатого уже пытались лишить жизни, пока то легкомысленно каталось по Инь Чжу, упиваясь вусмерть. – За Ваше здоровье выпью чистой воды.

Попросив работников отвести Се Ина в конюшню и задать ему корма, Бай Цзы Фэн поднялся по скрипучей лестнице на второй этаж, в комнатку, размером даже меньше собачьей конуры, всё убранство которой начиналось с охапки сухой соломы, брошенной в углу, и заканчивалось ей же.

«Теперь-то ты всенепременно должен быть доволен, Бай Цзы Фэн», – ухмылялся бывший дух, узрев всё «великолепие» своих покоев. «И поделом тебе, нечего было жаловаться на обилие богатств в поместье Цао. Можешь считать это возмездием за свою чрезмерную прихотливость».

Побрезговав прикасаться к соломе, на которой уже явно кто-то отдыхал до него, Бай Цзы Фэн вольготно растянулся на голом полу, положив подле себя Юэ Гуан, и вскоре заснул. Покои, сторгованные ему хозяином почти втридорога, находились под самой крышей, трухлявый настил которой совсем истончился. Сквозь щербатые дыры полусгнивших досок проглядывала надкушенная луна, освещающая ножны меча, в серебре которого некогда была выдавлена надпись: «Залог успеха – в поражении»[5].

Её свет изредка падал на лик Бай Цзы Фэна, который во сне то хмурился, то улыбался, впервые за долгое время увидев девятнадцатого. Улыбчивый мальчишка с глазами цвета дорогого янтаря стоял прямо пред ним, сложив обе руки за спиной.

– Фэн-гэ, – позвал девятнадцатый. На его лбу пролегла глубокая морщина, которой не было в их с Бай Цзы Фэном последнюю встречу; губы сжались в тонкую прямую линию; а пряди волос, скатавшихся в узелки, повисли вдоль лица, покрытого каплями пота. – Фэн-гэ, скажи, ты когда-нибудь жалел о нашей встрече?

[1] Аскеза – самоограничение во имя постижения духовности.

[2] «Отложить нож, став Буддой» (放下屠刀, 立地成佛) – встать на путь праведности.

[3] Даньтянь (丹田) – центр энергии Ци, необходимый для духовных и физических практик. Даньтянь бывает верхним (расположен приблизительно в центре мозга и отвечает за интуицию), средним (находится в грудной клетке на ширину трёх пальцев выше солнечного сплетения и связан с контролем желаний и чувств) и нижним (расположен на ширину четырёх пальцев ниже пупка). Именно в нижнем даньтяне возникает энергия Ци, из которой, впоследствии, формируется золотое ядро культиватора, отвечающее за его здоровье и долголетие.

[4] Цицяо (七窍) – семь отверстий в голове человека: уши, глаза, ноздри, рот.

[5] «失败是成功之母» – «поражение – мать успеха».