Часть 2 (1/2)

Кацуки сдержит данное себе слово. Он не станет лезть в душу Изуку и вмешиваться в происходящее, как в прошлый раз. Уж тем более он не хочет становиться молчаливым свидетелем этого отвратительного акта.

«Ему самому не противно от себя?»

В голове вспышками мелькает услышанное:

«Шлюха, бесполезная, грязная шлюха… Тебе только исполнилось восемнадцать, а твоя задница больше напоминает дырку трижды рожавш…»</p>

Бакуго долго выдыхает и оглядывается по сторонам. Денки расслабленно подмигивает ему, а Серо показывает большой палец.

«Неужели они думают, я переживаю, что Айзава спалит меня с сигаретой? Как будто мне не похуй».

Спустя два месяца Бакуго возвращается в привычный поток. Утренняя рутина. Утренняя тренировка. Занятия. Обед. Тренировка под присмотром учителей. Тренировка наедине с собой. Ужин. Сон. Утренняя рутина. Утренняя тренировка. Занятия…

И так по кругу.

После конфликта с Бакуго прежний Изуку выбрал бы одну из двух стратегий:

А) Попытаться обсудить все, что накипело. Он бы непременно извинился за свои несуществующие грехи и вытерпел бы все незаслуженные колкости, подготовленные Бакуго.

Б) Неловко избегать его, боясь лишний раз подействовать на нервы.

Новый Изуку не делал ни того, ни другого. Более того — он выглядел абсолютно уверенным в себе, а один раз, встретившись взглядом с Бакуго, даже издевательски подмигнул ему, выбивая тем самым почву из-под ног. Как будто Бакуго узнал не его постыдный секрет, а что Изуку скоро номинируют на геройскую премию «Открытие года», и где-то за океаном больная всеми видами рака тетушка, у которой завалялось несколько миллионов долларов, завещает все нажитое Изуку.

— Не хочешь сходить со мной куда-нибудь? — как-то подходит к Изуку симпатичная девушка из 3Б класса.

Изуку выдерживает уважительную паузу и вежливо отказывается:

— Мне очень жаль, но сейчас я не могу думать ни о чем, кроме экзаменов. Может, когда-нибудь потом?

«Пиздит и не краснеет. И когда ты стал… таким?»

— Невероятно, — подходит к нему Тодороки и прячет руки в карманах, — но в последнее время ты стал еще более бесявым, чем обычно.

— И где только ты слово это выучил, половинчатый?

— Не хочешь обсудить?

— Обсудить что? — чересчур эмоционально реагирует Кацуки.

— У вас что-то случилось? С Изуку? — уточняет парень.

— Нет.

— Пойдем, — Шото бесцеремонно тянет его за руку и ведет в свою комнату, к его удивлению — Бакуго не сопротивляется.

Шото показательно запирает дверь на замок и кладет ключ на тумбочку рядом с сидящим на кровати Бакуго.

— Поздравляю, ты умеешь закрывать дверь.

— Кацуки, — говорит Шото и наклоняется, беря лицо одноклассника в руки и пытаясь прочитать его эмоции, — ты его любишь?

— Что?

— Он нравится тебе?

— Почему…

— У меня тот же вопрос, — Шото разочарованно выдыхает и садится рядом. Он подвигается ближе к стене, чтобы было удобнее сидеть. — Почему? Почему Изуку?

«Что?»

— Ты мой лучший друг, ты в курсе? — говорит Шото и сладко улыбается, но его взгляд полон невысказанной горечи.

— Да. И это взаимно, — протягивает неловко Бакуго и садится ближе к стене.

— И все же по какой-то идиотской причине Изуку… с которым вы толком не общаетесь уже второй год… все равно занимает все твои мысли. Хочешь секрет?

«В последнее время я только их и выслушиваю».

— Мои мотивы были до ужаса корыстны. Я думал, — он мечтательно смотрит в окно, избегая зрительного контакта с Кацуки, — если мы подружимся, у меня будет шанс.

«Только не это».

— Ты не самый легкий в общении человек, — продолжает Шото. — Но мне почему-то было все равно. С тобой комфортно. Было комфортно, даже когда ты вел себя, как говнюк.

— Как мило, — беззлобно цыкает Бакуго.

Шото прячет улыбку от друга. За стеклом — идеально-голубое небо, по которому разбросаны белоснежные перышки облаков. Мимо комнаты периодически пролетают птицы, совершенно не заинтересованные происходящим в общежитии UA. Внезапно Шото отвлекается на жужжание мухи, которая будто только что проснулась на подоконнике и теперь пытается понять, как выбраться из комнаты.

Но разве муха способна осознать, что этого никогда не случится? Она никогда не вырвется обратно, ведь между ней и свободой — толстое прозрачное стекло.

— Ты ведь и сам все понял.

«В последнее время я только это и слышу».

— Ты мне нравишься. Прости, что вываливаю это на тебя. Мне жаль. И я… мне плевать, если это не взаимно. Честно. Я все еще буду твоим другом, если ты не против. Просто… — он кладет руку на сердце и неосознанно сжимает пальцы. — Что-то мне подсказывает, что это мой последний шанс. Еще немного — и будет слишком поздно. Даже с учетом того, что мое признание не изменит твоих чувств, я просто хотел, чтобы ты понял… я хотел сделать тебе приятное, — он замолкает, но не в ожидании ответа. Ему нужно это затишье, чтобы собраться с силами перед боем. — И все же я эгоист, раз начал совершенно не с того.

«Почему Изуку?» — повторяет одними губами Шото и тяжело вздыхает.

— Дело не… — Шото вздрагивает, услышав его голос. Он и не надеялся на ответ. Ждал, пока Бакуго пошлет его или гневно сорвется с места, возьмет ключи и шумно хлопнет за собой дверью. — Не в том, что я чувствую или не чувствую. Дело… агх, это долгая история.

— Я все еще виню себя за тот день, мой мальчик, — голос прежнего Всемогущего грохочет в воспоминании с первого курса. — Я все еще не могу простить тебе, что я спас Изуку, но не смог спасти тебя… Это все моя вина.

Бакуго впал в ступор. В каком смысле «спасти Изуку?» Что это, черт подери, значит?

В разговор Бакуго с Всемогущим вмешался главный герой своей личной сёнэн-манги и перехватил эстафету самообвинений:

— Всемогущий спас меня от слизня, но по моей вине злодею удалось сбежать.

— Все было не так, мой мальчик! Я отвлекся и потерял бутылки, в которые заключил его!

— Но этом моя вина! Если бы я только не был таким настойчивым и…

— Вы хотите сказать, — ворвался в спор Бакуго, и оба моментально выпрямились, точно перед отчитывающим их классным руководителем, — что до инцидента со мной… Изуку… тебя тоже?</p>

— Кацуки? Хэй? — Шото снова делает это. Он проводит одним пальцем по щеке светловолосого. Когда Бакуго возвращается в здесь и сейчас, Шото уже повернут к однокласснику лицом.

«Ты снова это делаешь», — думает беззлобно Бакуго. Если бы он был честен с собой, он бы не отвергал мысль, что ему приятны прикосновения друга.

— Нас с Изуку многое связывает. Я не могу вдаваться в подробности, потому что это… не только мой секрет.

— Понимаю. Я не стану давить.