Часть 2 (2/2)

— Пару недель назад кое-что напомнило мне о том событии.

— Если так подумать, весь прошлый год ты тоже был странным рядом с ним.

«Наверное, только поэтому мы с тобой смогли сблизиться, Бакуго».

— Теперь ты откровенно давишь, — усмехается Бакуго и легко ударяет Шото по плечу, но его удар останавливается мягким прикосновением. Рука скользит ниже, пока со сгиба не опускается к запястью. Шото приоткрывает рот, завороженно следя за пальцами. — Мои чувства к нему — сложные. Так было всегда. Но это не то, о чем ты думае… — он не договаривает: Шото подается вперед и целует его. Коротко, настойчиво, но вместе с тем мягко и аккуратно, будто боится сделать больно. Он открывает глаза и нехотя останавливается.

— Прости.

— Все в порядке, — заверяет его печально Бакуго, по какой-то причине все еще не отпуская руку.

— Я пытаюсь разобраться в себе.

— Как будто я не знаю, что ты гей, — ухмыляется Бакуго, но Шото тут же торопливо качает головой.

— Нет, я не об этом. Я хочу лишь сказать, что… если в твоем сердце есть место для меня, я бы попробовал.

— О чем ты?

— Лекцию о полимаории оставим на потом, окей? — говорит Шото и тянет на себя Бакуго.

Как он успел оказаться сверху? Когда успел столкнуться с взглядом его восхитительных глаз? Почувствовать аромат нового шампуня?

Когда Шото успел раздвинуть ноги и потянуть его на себя? Так, чтобы между ними практически не осталось дистанции? Дыхание Шото сбитое, а сердце — бьется точно он заперт на поле боя. Как когда адреналин бьет вовсю. Когда не остается ничего, кроме стрессовых реакций.

— Позволь мне сделать тебе приятное, — говорит Шото, и Бакуго, не зная, как реагировать, неопределенно кивает. Шото переворачивается на бок и через мгновение — оказывается сверху. Расстегивает его штаны. Бакуго даже не краснеет. Не реагирует. Просто лежит и смотрит в потолок. — Кацуки?

— Мм?

— Все в порядке?

— Да.

— Ты ведь знаешь, что всегда можно сказать «нет»? Я не стану давить.

«Чем быстрее ты перестанешь сопротивляться, тем быстрее это закончится».</p>

— Конечно.

— Тебе ведь… нравятся парни? — говорит Шото и все же решается дотронуться до Бакуго.

— Что за дурацкий вопрос? Ты только что поцеловал меня, а теперь — устроился между ног.

— Да, но…

«Я уже заведен, а ты совершенно не…»

— Все точно в порядке?

Бакуго кивает и Шото стягивает боксеры вслед за штанами. Его теория подтверждается — Бакуго мягкий. Абсолютно. Будто между ними химии не больше, чем на занудных уроках в школе, где учителя даже опыты детям не давали провести.

— Если честно, я никогда не делал этого, — признается Шото.

Прошлые отношения Тодороки продлились смешных две недели, а самые первые ограничивались сухим сексом, когда Шото не позволялось даже притрагиваться к парню — тот все делал сам. Сам торопливо растягивал Шото, чтобы после — так же торопливо использовать его для снятия напряжения, совершенно не заботясь об удовольствии Тодороки.

По прошествии лет Шото был банально благодарен, что они всегда делали это в резинке — не хотелось бы заиметь больше проблем. Психологического разочарования и так хватало выше крыши.

— Имеешь в виду минет? — подает голос Бакуго.

— Да. Но это история на следующий раз.

— Идет.

— Это прозвучит странно, если я скажу… даже в мягком виде твой член… очень красивый.

«Красивый? Разве такое вообще говорят?» — мысленно не то выругивается, не то хохочет Бакуго.

— Ам… спасибо?

— Я ужасно плох в таких комплиментах. Но… агх, я слишком болтаю.

— А ты сам вообще… точно этого хочешь? — Бакуго поднимается на локтях, чтобы взглянуть на Шото. К его удивлению, на щеках Тодороки играет приятный румянец, красиво контрастирующий с белой половиной волос. Он не выглядит так, будто делает что-то против своей воли, но во всем его теле читается волнение. Это мило, мило и вместе с тем…

«Блядский… — Бакуго щурится, пытаясь отогнать ненужные мысли. Его сердце пропускает удар и тяжесть укрывает грудную клетку лавиной холода. — Он такой нормальный… до ужаса нормальный».

От этого Кацуки больно вдвойне.

— Я всегда хотел попробовать, — продолжает Шото и Кацуки роняет голову на подушку, благодаря всех богов, что смог отыграть покерфэйс. Если бы Шото снова полез со своими «как ты?» и «ты в порядке?», возможно, он бы не выдержал и ответил что-то в духе старого себя. — Члены всегда, — Шото берет мягкий пенис в руку и неумело проводит рукой, — завораживали меня. В них есть особая эстетика, даже в мягком виде, — он аккуратно оттягивает крайнюю плоть, оголяя розоватую головку Бакуго, — в этом даже больше уязвимости, — Бакуго напрягается, едва чувствует его горячее дыхании на себе. — Как же я хочу тебя, — шепчет Шото еле слышно и берет в рот.

— Черт, — Бакуго закрывается руками, чтобы спрятать глаза. Шото двигается неумело, но с головой погружается в процесс — все, лишь бы сделать Бакуго приятно.

Но момент истины вот-вот настигнет его:

«Еще чуть-чуть и Шото поймет. Он…»

— Это нормально? — подает голос Шото, но Бакуго делает вид, что слишком погружен в процесс и не слышит его. — Нормально, что он все еще мягкий?

— Цц…

— Или дело во мне?

Снова молчание.

— Ты не хочешь, чтобы я продолжал? — его голос звучит настойчивее, но в нем все еще угадываются нотки беспокойства. Последнее, чего бы хотел Тодороки, — вынуждать других делать что-либо против их воли. — Кацуки, я не могу вечно ж…

— Мне очень жаль, — Бакуго стоит огромных усилий, чтобы сдержать слезы бессилия.

— Просто скажи, что я делаю не так.

— Я сам не опытен, но могу заверить… ты все делаешь отлично.

— Тогда по…

— Потому что я такой, — вскипает Бакуго и убирает руки от лица. Он гневно ударяет кулаками по матрасу. — Потому что у меня… не получается! Как тебе такое, Шо? У этого самовлюбленного уебка Бакуго не стоит! — он резко переворачивается и садится, спуская ноги на ковер. — Я дефективный. Прости, что потратил твое время. Знал же, что ничего не выйдет.

— Хэй, Бакуго…

— Давай сейчас без этого, ладно?

— Но тебе ведь было приятно, а значит…

— Как бы сильно я тебе ни нравился, чуда не случится, — продолжает Бакуго с тем же животным отчаяньем, поднимаясь и расправляясь с джинсами. — Я абсолютно бесполезен.