Глава 50. Лимбо – 2 или к вопросу о магических абортах (2/2)
Но внимание Поттера было приковано не ко всему этому и даже не к стоящим рядом и что-то ему говорящим Боунс, Кингсли и Грюму, а к трем девочкам, которых он вытащил первыми и которые сейчас, удерживаемые парой авроров, со звериным воем кидались на лежавшего поодаль обосравшегося, судя по запаху, упиванца. Точнее, кидались только двое, третья в сознание до сих пор не пришла.
Он сделал несколько шагов вперёд и, оказавшись рядом с ними, присел на корточки, взглядом отогнав авроров.
— Хотите его? — кивнул он на начавшего подвывать упиванца.
— Да! — ответили и кивнули они в унисон, а потом оглянулись на свою бессознательную то ли подругу, то ли сестру?
Поттер кивнул и, вытянув из ножен на ботинках два чёрных клинка, протянул их девочкам рукоятями вперед.
— Мистер Поттер! Что вы делаете?! Я не позвол… — осеклась Амелия, которую остановил Грюм.
— Не лезь, Амелия!
— Но они всего лишь дети… — с беспомощным ужасом выдавила она, наблюдая, как две девочки неловко взяли клинки и уверенно направились к связанному и всё громче воющему упиванцу. Вокруг стали собираться люди.
Гарри посмотрел на них. Потом на Амелию. Потом на третью девочку. Снова на её подруг, встретился с ними взглядом и кивнул в сторону третьей. Они кивнули. Справедливо.
— Реннервейт.
Умирал пожиратель смерти долго и некрасиво. Трое его юных палачей опыта не имели вовсе, зато ненависти было в избытке, а ещё они за всё это время сильно повзрослели и были достаточно умны, чтобы не убить животное сразу.
— Это надо остановить… Так нельзя… Они ведь сойдут с ума… — лепетала Боунс, глядя на увлечённо резавших визжащего упиванца девочек, лица которых покрывались капельками его крови.
— Не сойдут. Пожалуй, наоборот, именно это позволит им остаться нормальными, — сказала подошедшая Гермиона. — И вообще, это закономерное развитие событий, которые допустили вы и такие как вы!
***</p>
Люпин пришел в себя в знакомой клетке, которая находилась в специальной комнате в подвале Гриммо, 12. Помещение ему переоборудовал ещё Сириус, когда сбежал из Азкабана, а Тонкс потом добавила в комнату кровать, чтобы находиться рядом со «своим Волчком».
Тонкс! Ремус вскочил, превозмогая неизбежную после трансформации боль в мышцах и, прижавшись к решётке, уставился на кровать, отчаянно желая, чтобы воспоминания оказались лишь дурным сном и что вот сейчас на кровати зашевелится толстое одеяло, и из-под него вылезет его любимая метаморфиня, одетая лишь в трусики от какого-то там маггловского секрета, с которым её познакомила Гермиона. Но нет, кровать была пуста, и это означало, что это был не сон. Люпин опустился на колени и, уткнувшись лбом в прутья клетки, отчаянно и безнадёжно завыл.
Винить Ремус мог только себя! За то, что смотрел в рот Дамблдору, воспринимая его речи как истину в последней инстанции. За то, что не верил Гарри, когда тот говорил, что война есть война и оставленный в живых враг опасен. За то, что из-за него пострадала или, не дай Мерлин, погибла Тонкс и чудом не погиб бывший Малфой. Кирпичи вины множились, тяжелели и давили на Люпина так, что их вес, казалось, стал ощущаться физически. Сколько прошло времени, он не знал, но наконец дверь скрипнула, и внутрь вошла Андромеда, скривившись при виде скрюченного на грязном полу клетки Ремуса.
— Ну и долго ты ещё будешь тут валяться, жалея себя?
***</p>
Драко сидел в своей комнате и методично, целеустремленно напивался «Огденским» из подвалов Гриммо, 12. Джинни оставила его в одиночестве ещё на половине первой бутылки, каким-то своим женским чутьем поняв, что ему нужно побыть одному, ну, если не считать бутылку на столе и ещё три под ним.
Новоявленный Блэк сегодня участвовал в первом в своей жизни бою. Впервые он целенаправленно убивал. Поначалу всё казалось не по-настоящему, это маггловское оружие внушало странную уверенность в себе, а фигурки в масках, оказавшиеся в прицеле, падали совсем не страшно. Страшно стало потом, когда он увидел результат своей стрельбы вблизи: труп, у которого от головы осталась лишь нижняя челюсть, труп с дырами в теле… Ещё страшнее был результат от Редукто, запущенного во внезапно вышедшего из-за угла противника футов с пяти, практически в упор, его аж окатило кровью и ошметками. Дальше сознание переключилось, и он уже убивал без особых терзаний, впрочем, как оказалось, терзания-то никуда не делись, они лишь, казалось, выжидали удобного момента, и вот, после боя, вернулись и принялись за дело! Даром он сейчас виски из горла хлещет как какой-нибудь плебей? Просто налить в стакан не было никакой возможности, руки тряслись так, что горлышком в рот не с первого раза попадал, куда уж там в стакан…
То, что он увидел в лагере было… Нет, он знал, чего стоит ждать, но одно дело догадываться, а совсем другое — видеть. Летом из подвала Малфой-манора раздавались жуткие вопли, но он туда никогда не спускался, а тут посмотрел наяву то, что творили пожиратели смерти и проблевался в равной степени как от ужаса этих злодеяний, так и от того, что подобное он мог творить сам.
Да, когда-то он мечтал, что будет брать силой грязнокровок и полукровок, самоутверждаясь за их счет, но Мерлина ради, такая грязь ему и в страшном сне присниться не могла! В его влажных мечтах Грейнджер не сопротивлялась, понимая бессмысленность этого, и он, чистокровный маг, раз за разом доводя её до оргазма, заставлял молить о продолжении, доказывая свое превосходство. Но чтобы силой… Избивать и мучать… Превращать девушку в дрожащий окровавленный кусок мяса с ошмётками личности… Нет, это не про него! Именно поэтому он и не признавал любовные зелья, ведь силой, колдовством и зельями подчинить девушку может любой дебил типа Крэбба с Гойлом, а ты заставь её добровольно, ну, пусть даже пленив, хотя, конечно, в этом случае добровольность под сомнением… Но даже если она так и не примет его ухаживания, то проще отпустить, чем добиваться силой, а там возможны варианты, пусть и не сразу. В конце концов, Слизерин — это факультет хитрых и умеющих добиваться своих целей тем или иным способом. Змеи не лезут в драку, как львы. Салазар не развязал ни одной войны, а вот его якобы адепты устроили уже три, и во всех трёх получили или вот-вот получат по рогам.
А вообще, несмотря на алкогольный дурман, Драко отчётливо и с кристальной ясностью понял, что от перспективы превратиться в такое же дерьмо, как эти упиванцы, его спасли банальная трусость и Поттер с Грейнджер. А будущая миссис Блэк спасла его жизнь и ещё раз, буквально только что, не дав обезумевшему оборотню превратить его в кусок разодранного когтями мяса, и теперь спасённый обдумывал, как отдать ей этот долг. Что поражало Драко, так это тот факт, что она это сделала, несмотря на то, что он по отношению к ней столько лет был абсолютным дерьмом… Любой его сокурсник на её месте и пальцем бы не пошевелил, а она спасла… Вот и пойми этих магглорождённых…
Напивающийся слизеринец уже не замечал, как в комнату то и дело заглядывали то Нарцисса, то Джинни, и даже неопределённо хмыкнувший Поттер в сопровождении Лонгботтома.
— Джинни, спроси у Гермионы, чем она меня отпаивала и приготовься, завтра твоему блондинчику будет очень хреново, — сказал Гарри, вернувшись на кухню Гриммо, 12, где сидели Джинни, Гермиона с сестрой, сразу протянувшей ручки к Поттеру, и Нарцисса с Луной.
— Как Тонкс? — спросил Невилл, отодвигая стул.
— Нормально, уже нормально. С ребёнком тоже, слава Мерлину, всё в порядке, — устало сказала Нарцисса и потянулась к чашке с чаем. — С ней Андромеда, родители Гермионы и Тед.
— Ребёнок? — совершенно нормально, без своей обычной отрешённости и мечтательности спросила Луна. — Надеюсь, Ремус придёт наконец в норму и поймет, что мы все, блядь, на ёбаной войне, а не в сопливых мечтах старого пидора, который считал, что единороги срут радугой, а злоебучие выебаные мистером змеиным хуём пожиратели только и ждут, как бы, нахуй, поскорее раскаяться! — чуть повысив голос, продолжила Луна. — Кстати, видела я дерьмо единорогов, воняет так, что, ну его в пизду! Наверное, поэтому они гадить ходят вглубь леса, чтобы не повредить своему реноме, — она задумчиво покрутила локон. — Наверное, это так, да. У меня нюх на неделю отшибло, например. Кстати, Гермиона, как ты считаешь, может, поэтому никто не заходит на их территорию в Запретном лесу? Ну, то есть это имеет смысл, если они её по периметру обгаживают?
В кухне воцарилась тишина, все смотрели на невозмутимую Луну, которой вездесущий Добби принёс тарелочку с пудингом и маленькой ложечкой.
— Ладно… — выдавил наконец Поттер кое-как склеивший шаблон. — Пойдёмте спать, завтра или, — он покосился на Гермиону, которая остекленевшим взглядом продолжала смотреть на поедающую пудинг Луну, — послезавтра нам надо наведаться в Гринготтс и посетить Королеву, — с этим словами он поудобнее устроил на руках агукающую Эмили и, взяв Гермиону за руку, потащил её за собой.
***</p>
— Не ожидал… — бросил недовольно озирающийся Снейп.
— Того, что тебя встречу именно я?
Северус был слишком хорошо знаком с Дамблдором, чтобы понять, что сияние в его улыбке было заметно наиграно.
— Почему вы здесь? Почему не ушли? В свое «новое большое приключение»? Почему не…
— Почему не вернулся? — перебил его директор.
— Вы? Башня? Знаки! — забормотал Снейп.
— Ты очень догадлив, милый мой мальчик, — грустно усмехнулся Альбус. — Я ведь вернулся. Почти. И ушёл снова. На сей раз насовсем.
— Но как? Почему? — недоумённо спросил Северус. Эта загадка отвлекла его и от мыслей о полном поражении, и от поисков Лили, которую он всё же надеялся здесь встретить.
— А вот тут-то и кроется отгадка вопроса, почему тебя встретил именно я, — ободряюще улыбнулся ему Дамблдор. — Потому что у нас есть одно общее. Что?
— Мы оба мертвы.
— Однозначно.
— Убиты.
— Несомненно!
— Поттером!
— Гарри! Милый мальчик. Он сам не ведал, что творил.
У Снейпа сегодня явно был день повышенной проницательности:
— Беллатрикс? Вы переродились в ней?
— В её ребенке. Зародыше. Ему и пары недель не было. А месяц спустя я снова оказался здесь. Даже почувствовать ничего не успел.
— Поттер! Он убил меня! Он убил вас! Он убил беременную женщину! Он убил Лили! Он исчадье ада! Дьявольское отродье! Ненавижу!!! — вопль Северуса сотрясал призрачные небеса.