Глава 8. Неожиданные встречи. (2/2)
От такой перспективы Поттера слегка передернуло.
— Энервейт! Нет, Миртл, прости, но убивать я его не собираюсь! — твёрдо ответил Гарри, глядя на начинающего шевелиться Малфоя. — Я бы его даже и не атаковал, не начни он швыряться заклинаниями.
— Жаль… — разочаровано протянула призрачная девушка. — А я так надеялась, что ты его убьешь… Ну, Гарри! Ну, маленькое Секо! Пожалуйста! — она посмотрела на помотавшего головой Поттера и Малфоя, лицо которого сравнялось по цвету с его волосами, слизеринец уже очнулся и вслушивался в их разговор, и расхохоталась. — Я шучу, идиоты! — и, продолжая хохотать, нырнула в унитаз, вызвав всплеск воды.
Двое парней проводили ее взглядами и одновременно посмотрели друг на друга.
— Смешная шутка, — выдавил Поттер, глядя в серые глаза, которые решительно не видели в этом ничего смешного.
— Итак, Малфой, что ты здесь делаешь? — требовательно спросил Гарри после того, как левитировал поверженного слизеринца на наколдованный стул, который он создал взмахом руки.
— Да пошёл ты, Поттер! — со злостью выплюнул белобрысый, глядя на своего врага и гадая, почему не видит в его чёртовых глазах обычного презрения и ненависти, а один лишь вопрос.
Гарри молча смотрел на слизеринца, отмечая следы слёз на его щеках и почему-то не чувствуя привычных ярости или злобы, которые всегда возникали, когда его взгляд падал на хорька. «Наверное, призрачный Кингс-Кросс так повлиял на меня», — решил Поттер. Сейчас Малфой казался ему не врагом, а… Мерлин его знает, кем ему казался блондинчик, но точно не врагом.
— Чего ты на меня пялишься, Поттер? — неуверенно заёрзал на стуле слизеринец, происходящее шло не по сценарию, Поттер не орал, не проклинал и не ругался, что происходит вообще?
— Почему ты плакал, Малфой? — вдруг спросил он у вспыхнувшего Драко.
А того вдруг захолонуло, вся эта ситуация, неожиданно миролюбивый Поттер, заставляющий ожить воспоминания первого курса, когда Драко хотел с ним подружиться. Правда хотел, жаль, мозгов было маловато и не получилось, но хотел искренне, а потом желание переродилось в злость и обиду, а дальше понеслось… Но сейчас, когда произошло так много дерьма в его жизни, когда авторитет отца упал в тартарары Азкабана, а они с матерью стали гостями в собственном маноре и парень получил невыполнимый приказ убить Альбуса Дамблдора, Драко почти сломался. Желание поговорить с кем-нибудь, облегчить душу, найти кого-то, кто его послушает, выслушает не потому, что он какой-нибудь там «Принц Слизерина», а просто Драко, и привело его в это проклятый Мерлином сортир! А тут Поттер, разделавший его мановением руки, будто он и не занимался несколько лет дуэлями, как у ребенка палочку отобрал! Золотой, блядь, мальчик!
Все это он на него и вывалил злым тоном, запинаясь и краснея, стараясь говорить язвительно, хотя смахивания слёз выдавали его с головой. А когда договорил, то с вызовом поднял голову, пытаясь найти на лице гриффиндорца тень насмешки или издевательства.
— У тебя хотя бы мать с отцом есть, — совершенно неожиданные слова Поттера заставили Малфоя подавиться приготовленными ядовитыми фразами. Это были точно не те слова, которые он ожидал услышать от своего школьного врага. А потом он вспомнил, КТО виноват в том, что избранный сирота, и снова захлопнул рот, молча смотря на своего собеседника.
— А у меня вот никого нет, — сказал Гарри, уставившись в стену и шевельнув рукой, Малфой почувствовал, как с него сползают веревки Инкарцеро, а в ладонь влетает палочка. — Последнего родственника твоя ебанутая тётя убила!
Все это было сюрреалистично: сортир, спокойно сидящий и разговаривающий Поттер, между делом пользующийся беспалочковой магией, да и он сам, не пытающийся его проклясть. Малфой пытался свыкнуться с новой реальностью и почему-то не хотел уходить, хотелось остаться и продолжить общаться с этим вот каким-то новым Поттером, ставшим и сильнее, и харизматичнее, что ли? Палочку вот вернул мимоходом и не боится ведь! Тут вдруг Драко понял, нет, не боится, как вернул, так и отберёт.
— Но ведь у тебя есть какие-то там… магглы? — осторожно спросил Малфой, стараясь не разрушить это хрупкое равновесие, когда им не обязательно швыряться друг в друга заклинаниями и оскорблениями.
— Да пиздец… — пробормотал Поттер, смотря в сторону. — Знал бы ты… — он помолчал, а потом повторил «подвиг» Малфоя, выговорившись за все эти годы и авансом за следующие.
Драко откинулся на трансфигурированном стуле, пытаясь уместить в своё сознание услышанный рассказ. Да, не такого он ожидал от сегодняшнего дня, направляясь в туалет Плаксы Миртл, мир снова перевернулся, делая очередной поворот с момента, как возродился Тёмный Лорд, которого он, мелкий идиот, так ждал! Малфоя вдруг как стукнуло, Поттер! Его единственная надежда — это Поттер! Раз он избранный, то только он сможет одолеть этого тёмного ублюдка, превратившего Малфой-манор в пыточную, где, жестоко убивают людей и скармливают их змеям!
— И что ты собираешься делать, Поттер? — отголоски плана начали формироваться в голове.
Тот пожал плечами, вертя в пальцах палочку.
— Не знаю. Иной раз я думаю, а почему я вообще что-то должен делать? Суди сам, Малфой, у меня нет ничего и никого. Так нахрена?
Слизеринец похолодел, лихорадочно размышляя.
— А Грейнджер? — выпалил он, глядя на Поттера.
Гриффиндорец резко встал, заставив отшатнуться Малфоя и, спрятав палочку в карман, посмотрел на собеседника.
— Мы заговорились, Малфой, пока! — сказал он и двинулся к выходу.
— Поттер! — остановил его оклик у самой двери. — Увидимся тут через неделю?
Гарри отрывисто кивнул и вышел. Драко выдохнул и начал собирать рассыпавшуюся картину мира.
***</p>
Тускло освещённый коридор четвёртого этажа отражал эхо лёгких шагов идущей девушки. Гермиона забавно морщила носик в задумчивости. Её напарник и по совместительству бывший парень Рон Уизли отказался идти с ней на обход, являющийся их обязанностью, как старост факультета. Но Гермиона была этому только рада, она даже исподволь подвела рыжего к этой мысли. Ведьме совершенно не хотелось превращать обход в невыносимую прогулку, наполненную нытьём и выяснением отношений.
Рон воспринял их разрыв болезненно и то кричал и даже, подумать только, угрожал, то ныл и заверял её в своей вечной любви. Потом он сорвался в истерику и заорал:«Ты принадлежишь мне!»
Это вообще нормально? Грейнджер аж оторопела от такого заявления.
В какой-то момент, за несколько недель до расставания, задумавшись о своём отношении к Рональду, Гермиона в поисках ответов вспомнила одну беседу со своей матерью.
В тот вечер они вдвоём сидели на кухне и обсуждали те самые телепередачи, в которых психологи и просто умные женщины рассуждали о счастье, любви и взаимоотношениях между полами.
Дело в том, что проницательная Эмма Грейнджер знала свою дочь как облупленную, знала она и то, что девочка отдаляется от них с Дэном. Об этом говорили бесконечные попытки провести как можно больше времени среди своих знакомых в Норе. Господи, какой нормальный человек назовёт свой дом Норой? И, чтобы чуть меньше беспокоиться за личное счастье дочери, она задала Гермионе очень важный вопрос, над которым просила подумать как следует:
— Ты готова, моя хорошая, жертвовать собой, своей любовью и своим счастьем ради счастья кого-то, кого ты не любишь, оправдывая его или их ожидания?
Тогда Гермиона точно как сейчас задумалась в поиске ответа. Конечно, жертва — это благородно, сделать кого-то счастливым — это ещё лучше, но…
Все эти месяцы нервотрёпки, страхов и переживаний дали ей однозначный ответ: нет, она не готова! Но самое главное, что она вынесла из своих мучений, так это понимание того, что жертвуя своим счастьем, она, возможно, пожертвует счастьем ещё одного человека. В её случае этим человеком был Гарри. Выбери она путь спутницы Уизли, они оба были бы глубоко несчастны.
Зато Рон и Молли пели бы от счастья! Женщина всё время, которое Гермиона провела у них летом, кудахтала, как она невероятно рада, что они с Роном стали парой! Молли выражала надежду на каждом ужине, что и Джинни с Гарри будут вместе и все «детки» объединятся в одну большую дружную семью Уизли. Правда, Джинни на подобные заявления матери обычно отвечала раздражённым шипением.
Напряжённые размышления неожиданно прервал тёмно-серый луч заклинания, бесшумно вылетевший из тёмной ниши и ударивший гриффиндорку между лопаток. Глаза девушки закрылись, и она мягко повалилась на пол.
Через несколько секунд из темноты в тусклый свет факелов шагнул высокий блондин с серыми глазами и непроницаемым выражением лица. Посмотрев по сторонам и наколдовав заклинание обнаружения, подошёл к лежащей посреди коридора девушке. Опустившись на колено, он мгновение вглядывался в безмятежное лицо Гермионы.
Парень ухмыльнулся и, достав из кармана серебристый пузырёк, отвернул крышку и поднёс его к лицу девушки, слегка раздвинул пальцами розовые губки.
— Три, максимум четыре капли на слизистую, — бормотал он, наклоняя флакон над белеющими зубами.
Три капли зелья сорвались с пузырька и упали Гермионе в рот.
— Всё, грязнокровка, будь умницей, — вполголоса сказал юноша и встал, закрывая флакончик с зельем, после чего быстрым шагом скрылся.