20. По именам (Курильщик, Слепой) (2/2)

Слепой молчит достаточно долго, чтобы Курильщик решил, что он даже и не услышал вопрос.

— Ну а почему тебя зовут Эриком? — вдруг спрашивает он и криво усмехается.

Курильщик дёргается.

Нечестно. Так нечестно.

Настоящее имя звучит неправильно. Здесь, в этих стенах, когда он уже почти справился с труднейшим заданием, когда он почти врос в эти самые стены Курильщиком. Имя звучит не тихим, мягким голосом Слепого — строгим окликом учителей из Наружности, уставшим вздохом отца.

Шуршанием Дома, ласково напоминающим, что своим он в этих серых стенах не станет уже никогда.

Нечестно.

— Так нечестно, — говорит шёпотом и надеется, что в голосе не слышно детской обиды.

— Что именно?

— Никто здесь не зовёт друг друга по именам.

— Вопросы тоже никто не задаёт.

Курильщик тушит сигарету о пепельницу, наверное, слишком уж остервенело. Достали его эти ужимки, эти игры. Вот, пожалуйста, доказательство, что всё это ширма — главный игрок только что вышел из своей роли.

— Нарушаешь правила Дома?

— Какие правила?

Удивляется так искренне, что можно подумать, не притворяется. Только дурачка включать больше в стиле Табаки. От Слепого он ожидает какой-то большей… серьёзности, что ли.

— Я же не зову тебя по имени, — настаивает Курильщик. — Мне сказали: Слепой. Так и зову. Я ведь подыгрываю вам, почему нельзя подыграть мне?

Слепой пожимает плечом. Откидывается на холодное оконное стекло, расслабленно опираясь на него затылком. Разочарованно прикрывает глаза. Его ладонь находит пепельницу, пальцы — тушат сигарету и оставляют окурок рядом с чужим.

— Ну так называй, — Слепой игнорирует вторую часть вопроса, отвечая только на первый выпад.

Словно терпеливый родитель, уступающий бунтующему сыну-подростку.