Глава 34: Поле (Часть III: Кочевники) (2/2)
– Ты куда? – поднял к нему худое лицо Каспер.
– Побеседую с Гермесом. Не надо за мной ходить, Кас. Сиди, пей чай, а я разберусь.
– Только не дерись с ним! – напоследок попросил Каспер, но уходящий Гриф только покрутил ему пальцем у виска, мол «Не буду я его бить, ты с ума сошёл?» – Эх, а ведь всё было так хорошо, – развернулся Каспер обратно, лицом в кружок. – Собирали цветы, развлекались, купались, а теперь...
Мне тоже стало тоскливо от мыслей, которые закрались мне в голову и которые я всё не могла до конца осознать. И правда, Каспер, что же это получается? Гермес загнал нас в ловушку? Сманил нас в опасное место, чтобы мы навсегда стали его верной странствующей компанией? Да ну, это же жестоко. Он не мог на такое по настоящему рассчитывать! Не то получается, что Гермес не друг, а самый что ни на есть Сатана, который готов жертвовать свободой друзей ради избежания скуки и одиночества!..
Ладно, рано ещё делать выводы насчёт хозяина Дома. Рано. Я ничего не знаю, никто ничего не знает. Нужно говорить с самим Гермесом, что Гриф сейчас и делает. Вот они: отошли подальше от костра, к стене Дома. Их почти не видно. Чёрные силуэты на фоне синей ночи. Более высокий силуэт активно жестикулировал, а иногда говорил так громко, что его было слышно сквозь беззаботное пение ребят. Я бросила все свои силы на слух и зрение и не отрываясь следила за их нехорошей беседой. Гермес защищался слабо и, видимо, всё никак не мог убедить в чём-то вспылившего Грифа. «... и даже не предупредил нас!» – снова прорвалась его реплика через общий гвалт, стоявший над костром. Каспер снова обернулся, видимо, тоже услышав голос нашего вожака, и принялся слушать. Чёрный силуэт Грифа последний раз взмахнул рукой и сердито ушёл в сторону поля. Гермес же остался стоять на своём месте и только грустно понурил голову, а затем медленно поплёлся к берегу моря.
Мы с Каспером впервые столкнулись взглядами, и я, уловив в его серых глазах просьбу, решила сбегать за Грифом. Поднялась, отставила в сторону тарелку с недоеденной гречей и, никому ничего не сказав, удрала в поле. А в спину мне, как когда-то на разбитой лесной дороге, летела неумолкающая песня Джокера...
***</p>
P.S. Утро для Каспера началось как обычно – с острого ощущения холода, от которого не спасало даже одеяло, и гуляющих по дому сквозняков. Следом за этим пришли и сырые стены, пыльная мебель и витающий повсюду запах сигарет. Ими в доме воняет уже месяц, даже тогда, когда отца не было дома. Как Каспер понял, что папы нет в квартире? Очень просто: было уже слишком поздно, чтобы он спал, а радио молчало. Значит, Кас совсем один.
В рваной и изношенной одежде, которая болталась на Касе, как паруса на мачте, он прошёлся по квартире, перешагивая всякого рода мусор, который они с отцом всё никак не соберутся убрать. Из окон лился серый пасмурный свет, а по стёклам, будто барабанными палочками, выстукивал дождь. Позавтракал Каспер очень скудно – засохшим кусочком чёрного хлеба и стаканом воды – собственно, это было всё из еды в его доме. Их с отцом рацион очень сильно сократился с тех пор, как мама ушла от них навсегда… Чувствуя, как голод продолжает грызть его желудок, Кас закурил и ощутил, что его, словно полый сосуд, с ног до головы заполонило дымом…
Рюкзак на плечо, чёрный плащ, сапоги – Каспер отправился в школу сквозь ветер, дождь и осеннюю опадающую листву. Уже через минуту он с сожалением понял, что нужно бы было ему взять с собой зонтик. Но теперь ему уже лень возвращаться домой – промокать, так промокать, хуже от этого не будет. Чувствуя леденящие сырость и воду каждым сантиметром своей кожи, Каспер продолжал шагать через посёлок к школе, не обращая внимания ровным счётом ни на что: ни на шатавшихся туда-сюда алкоголиков, ни на пробегавших под ногами дворняг, ни на ругань, громко раздававшуюся из одного из открытых окон.
Уже был слышен детский гомон – школа рядом, приближается. Вот уже и её железный забор проступил сквозь туман. Вот вылезла следом розово-серая стенка с тёмными окнами и штукатурными швами, как у всех советских панелек. Каспер всей душой не любил это место, но, опять-таки, у него не было выбора – хочешь, не хочешь, а иди учиться. Дома сидеть ему тоже не охота, особенно теперь… Он тенью нырнул в ворота школы и также, незаметно, пересёк бетонную площадку перед крыльцом и поднялся по нему к входной двери, всеми возможными ругательствами проклиная предстоящий день…
Перед уроком его родной девятый «А» болтался под дверью кабинета, ожидая пока их всех впустит в класс учитель. Смех, шутки, подколы – вот из чего преимущественно состояли их беседы. Не с кем теперь поговорить о чём-то более интересном – Гермес-то исчез, вот уже как полгода назад, если не больше… Мимо мчались в столовую первоклашки – покупать самые свежие сосиски в тесте, которые ещё сохранили сочность и тепло от кухонной духовки. Задроты-восьмиклассники с жидкими усами под носом и в разношенных коричнево-серых свитерах обсуждали то шахматы, то девчонок, которых они точно-точно в воскресенье пригласят на свидание в местный кинотеатр. Какая-то чудила в аляповатой одежде – то ли из десятого, то ли из одиннадцатого класса – заткнула уши наушниками и, закрыв глаза, танцевала по всей рекреации, чудом никого на своём пути не сбивая. Какое-то время Каспер заинтересованно наблюдал за ней, не понимая, сочувствовать ей как юродивой или завидовать как свободной от общественного мнения, но потом всё же отвернулся, уйдя размышлениями вглубь своей головы…
– Эй, Дракула, колись: девственник ты или нет? – еле сдерживая смех, окликнул Каса один из его одноклассников – спортсмен и троечник Артём Епифанов. Его дружки и подруги, прикусывая губы, также пытались не засмеяться под недоверчивым взглядом Каспера. – Ну, чего стесняешься-то? Все мы люди. Просто ответь – да или нет. Нам для статистики надо.
– И нафига вам такая статистика? Что, совсем нечем больше интересоваться?
– Пх, зануда… – шепнул один из шайки Артёма.
– Ага, – кивнул Епифанов. – Точно девственник. Слышь, Дракула, мы тебя записываем в евнухи! Пожизненно!
– Да идите вы все, идиоты озабоченные... – рыкнул Каспер и, ссутулясь, попытался уйти. Но следующая фраза, сказанная ему вслед, заставила Каса повременить с бегством:
– А сам-то? Сам-то что, не озабоченный? А вот это тогда что? Мы это вчера на твоей парте нашли – забыл, видимо, в задумчивости. Посмотри же, тебе понравится.
Каспер с сумрачным лицом обернулся и обомлел, увидев в руке у Артёма одну свою очень личную вещь. Старый, немного помятый блокнот на кольцах с волнистыми страницами! Сердце Каспера зажалось и на несколько мгновений перестало биться от осознания его беспомощности. А Епифанов тем временем всё продолжал обмахиваться блокнотом, как веером, издеваясь над Касом и наслаждаясь этим без всякого стеснения.
– Отдай, – только и смог прохрипеть Каспер, неотрывно глядя однокласснику в глаза. За спиной Артёма всё ещё посмеивались друзья, словно с возросшим интересом наблюдая за происходящим.
– Не-а – что упало, то пропало.
– Отдай, гнида, это не твоё! – крикнул Кас, достаточно быстро распаляясь и из бледно-зелёного становясь красным от злости и смущения.
– А нефиг было терять его, понял? Если ты так дорожил своими каракулями, зачем же бросил их где попало?
– Не твоё дело, где я их бросил! Отдай сейчас же!
– А то что? Чем ты можешь меня шантажировать, интересно? Вот я, к примеру, могу открыть этот блокнот…
– Только посмей!
– … и показать твои художества всем вокруг. А ведь они того стоят – я вчера на них изрядно полюбовался. Парочку даже сфотографировал на память. Парни, хотите посмотреть, что он там рисует втихаря? Это прико-о-ольное зрелище!
– Не смей!
Но Артём уже поднял этот несчастный блокнот высоко у себя над головой и вслепую раскрыл какие-то страницы, обнажая тонкие карандашные рисунки. Пацаны торжествующе завыли, а девушки лишь с любопытством щурились, но не могли ничего рассмотреть на страницах против света потолочных люстр.
– Отдай, Артём! Я прошу тебя! Отдай мне его, ну пожалуйста! – кричал Каспер, изо всех сил пытаясь дорваться до своего сокровенного блокнота.
– Ага, уже прошёл стадию гнева? Теперь с «пожалуйста» заговорил? – смеялся парень, пятясь от Каспера. – А ты попроси сильнее! На колени там встань, лбом полы расшиби, я не знаю.
– Ты жестокий! Прекрати это, прошу же тебя по-человечески! – вопил Каспер ему в лицо, чувствуя, как его репутация рушится подобно замку из песка на самом берегу бушующего моря.
– О, а вон и Доминика! – всё ещё махая блокнотом под потолком, прокричал Артём и лихо свистнул, призывая к себе внимание красивой девушки, шедшей прямо к ним. Каспер мгновенно из красного стал серым, и обратно красным, настолько противоречивые чувства разрывали его изнутри ото всего происходящего в коридоре. Доминика подняла глаза на свист и с недоумением уставилась на перепуганного Каса и на Артёма с нелепой тетрадкой в поднятой руке. – Ник, а Ник, хочешь посмотреть, что у нас Каспер умеет рисовать? Я тебе сейчас покажу – особенно тебе!..
– Сволочь!! – не выдержал Каспер, и его кулак молниеносно просвистел по воздуху, влепившись чётко в лицо Артёму. И снова дружный «ах» прокатился по расступившейся толпе, давая парням простор для драки. Взбушевавшийся Каспер неожиданно быстро повалил Артёма на кафельный пол и принялся бить его затылком о плитку, крепко схватив того кулаками за грудки. Доминика на каблуках тут же помчалась их разнимать, а один из парней с тараканьими усами побежал за завучем. В коридоре поднялся настоящий человеческий шторм из звуков ударов, криков и ругательств.
– Я убью тебя! Убью, понял?! – орал Каспер, сверкая глазами на развалившегося на спине Артёма. – Я не позволю тебе так надо мной издеваться!
– Да ты вообще чумной что ли, Каспер? Слезь с меня, прекрати этот цирк!
– Ты первый его начал!
– Кас, да что за хрень тут происходит?! – кричала Доминика, но парень словно и не слышал её.
– Да помогите мне! Он сейчас убьёт меня! – стонал Епифанов. – На помощь, люди!
– Гриф! Гриф, эй, сюда! – завопила тем временем Доминика, глядя в другой конец коридора и пару раз помахав туда руками. Буквально через двадцать секунд с топотом в толпу ворвался и сам Гриф: в пиджаке и в джинсах, нарядный и светлый по случаю дня учителя. Увидев то, что творилось на полу, он, не задаваясь вопросами, тут же принялся вручную отцеплять Каспера от одноклассника, спокойно приговаривая толпившимся вокруг разойтись. В итоге, Кас поддался Грифу, и всё обошлось без смертей: парней расцепили и растащили по полу в разные стороны, словно боксёров на ринге – с одной стороны весь девятый «А», а с другой – Гриф, Доминика и, собственно, сам нападавший Кас, находившийся в полуобморочном состоянии от пережитого стресса.
– Кас, Кас, эй, приём! – громко шептал Гриф, сидя перед другом на корточках и хлопая его по щекам. Каспер потихоньку приходил в себя и начинал понимать всё произошедшее: острое чувство стыда и беззащитности, гнев на Артёма, длинный неприятный коридор с горевшими через одну люстрами… привкус крови на языке – видимо, и ему самому прилетело по морде. Поворочав языком во рту и вытерев губы рукавом свитера, Каспер проморгался и увидел прямо перед собой такие родные лица: бледное и голубоглазое лицо Грифа и недоуменное с большими ресницами и аккуратным носом лицо Доминики. Оба они глядели в глаза Каса с нескрываемым ужасом.
– Каспер, что это, блин, было? – прошипела Доминика, выдёргивая у себя из сумочки влажные салфетки. – Чего ты взбеленился ни с того, ни с сего?
– Я не «ни с того»… Я по делу… – и тут он заметно забеспокоился, обыскивая коридор глазами. – Где? Г-где мой блокнот?.. – увидев его, затоптанный десятками ног, на полу в центре коридора, парень рванулся к нему и судорожными движениями подхватил блокнот себе подмышку.
– Это всё из-за него что ли? – скептически изогнул русую бровь Гриф. – Всего-то из-за блокнота с рисунками?
– Не все рисунки можно видеть кому попало... – буркнул Каспер. Доминика со вздохом потянулась к нему с влажной салфеткой, вытерла другу кровь с лица, а Грифу сказала:
– Спасибо, что прибежал, милый. Без тебя бы тут чёрт знает что случилось. Они чуть друг друга не загрызли заживо!
– Епифанов первый начал, – отозвался Кас.
– В драках всегда виноваты оба – поверь моему опыту, – вздохнул Гриф и с трудом поднялся на ноги. – Ну, всё, сейчас у вас учитель придёт. Так что мне пора.
Доминика проворно подскочила за ним следом и, мурлыкнув: «Передавай привет Еноту и Джокеру», поцеловала Грифа в щёку. Тот вежливо, но сухо что-то ей ответил, махнул вниз Касперу и зашагал прочь, провожаемый уважительными и напуганными взглядами младших школяров: «Ты видел, как он их тут всех раскидал в разные стороны?!», «Да вообще, пришёл такой, Хозяин, и всем ну-ка цыц, и те послушались... Эх, я тоже когда-нибудь таким же стану».
А под потолком тем временем затрещал звонок.
– Поднимайся, Кас, – шепнула Доминика, протягивая ему руку. – Ох и огребём мы сегодня от Лидии Ивановны за потасовку, да?..
Остаток школьного дня у Каспера прошёл довольно тухло. На Русском Языке ещё куда ни шло, так как он сидел с Доминикой, которая ежеминутно как-то его подбадривала и смешила: рисовала ему на полях улыбки с сердечками, начинала его заплетать, с бухты барахты пересказывала чьи-то анекдоты – это и правда отгоняло от Каспера тоску... Но вот на Физике их класс разбился по двое для выполнения проверочной работы, и только ему не хватило пары. Только он остался сидеть в конце класса в гордом одиночестве, заткнув уши наушниками и погружаясь в свою тёмную душу в сопровождении песен группы Линкин Парк. «Кричи, кричи, кричи громче, Честер. Выкричи всю мою боль за меня...» Так, решив своё задание, Каспер слушал музыку и краем глаза следил за сидящей впереди Доминикой. Следил, чтобы позже зарисовать её в свой блокнот в очередной раз...
После окончания учебного дня школа стремительно пустела, высвобождая уставших от сидения на жёстких стульях учеников и ненадолго распуская их по домам. Большинство из них выходило по тройкам и парам, поэтому угрюмый Каспер тоже решил дождаться свою подругу Доминику, которая, правда, куда-то торопилась и явно не слишком думала об одиночестве Каса. Вручив ему подержать свою сумку, она наклонилась перед зеркалом в вестибюле и, подкрашивая губы и ресницы, что-то неразборчиво вещала. Из всего потока её речи Каспер уловил лишь два самых главных слова: «Гриф» и «ночёвка».
– В каком это смысле? Ты пойдёшь... на ночёвку, к нему?
– Кас, ну ты что, вчера родился что ли? – усмехнулась красотка и распрямилась, любуясь на себя в синеватом свете, шедшем из окон. – Почему бы мне в самом деле и не сходить к нему, если у него предки в Питер уехали?
– И что... вы там только вдвоём будете? – рассеянно спрашивал Каспер, чувствуя, как невидимое что-то рвёт его сердце на лоскуты.
– А ты хочешь, чтобы мы и тебя третьим позвали? – засмеялась она, а увидев красное лицо Каспера захохотала ещё пуще прежнего, сложившись вдвое. – Да ладно, ладно, ха-ха-ха, не напрягайся, я ж шучу!.. Шу-чу, понимаешь? – она перевела дыхание и продолжила уже без шуток. – Мы с Грифом просто какие-нибудь фильмы посмотрим, пельмени сварим, поедим их ночью под душевные разговоры. Что ж ты меня сразу во всех грехах подозреваешь?
– Прости... Как стыдно, Господи...
– Да не смущайся ты. Кто бы, в самом деле, про меня так не подумал?.. – сказала она неожиданно задумчивым голосом и слегка поникла.
–Ты о чём, Ника?
– Да, не важно, – отмахнулась она, пытаясь вновь вернуть себе беззаботное настроение. – Не обращай внимания, у меня бывают заскоки... Ну, всё, Касик, я побежала – меня там уже Гриф заждался. Ты же помнишь, что я тебя попросила за меня литературу сделать, так?
– Помню, помню, я всё сделаю...
– Вот и умница! Ты – настоящий друг! – и они обнялись, после чего Доминика бабочкой упорхнула к выходу и вылетела на крыльцо, в объятия своего ненаглядного Грифа. Волоча ноги, Каспер вышел вслед за ней и с тоской глядел, как они отдаляются, держась за руки, всё дальше и дальше. В другую сторону шли квартетом, прямо как мушкетёры, его друзья: толстый Лео в дутом синем пуховике, низкий и широкий Дизель в кожаной куртке и смешной шапке, оттопыривающей его уши, как всегда аккуратный и кучерявый Енот и дурень Джо, который постоянно натягивал Еноту на голову его капюшон. «Друзья, называется... Могли бы и позвать меня с собой. Что я, в самом деле, пустое место для них? Как они могут так взять и забыть меня?..» – так думал Каспер, спускаясь по мокрым школьным ступенькам и снова пропитываясь уличной сыростью, постоянно навевающей на него депрессивные мысли. Оказавшись у школьных ворот Каспер вдруг со злостью подумал: «А пошли вы, ”друзья” – вы мне тоже не нужны, раз вы такие...» – и широкими шагами, даже не обходя лужи, направился домой, в свою холодную, пыльную конуру...
Дома снова никого не было. Так, тараканы разве что да одна-две сонные мухи, кругами летавшие вокруг источников света. Монотонно жужжал пустой холодильник, бренчали во дворе панки, у соседей за стенками гудел телевизор. У Каса же болела голова, ныли от тяжёлого рюкзака плечи и зверски саднило на сердце. Лениво сбросив с ног ботинки, он пошёл к себе в спальню, а там, дойдя до кровати, обессиленно повалился на неё ничком, не желая менять своё положение как минимум ближайшие несколько лет. Чуть повернув голову набок, чтобы можно было дышать свежим воздухом, а не отсыревшим матрасом, он увидел перед собой сидящую на подушке маленькую куклу-вуду. Ту самую: из жёсткой ткани, с чёрными глазёнками-пуговицами и с жуткой улыбкой, прошитой ей на лице швейной машинкой. Эту чучелку боялся каждый, кто наведывался к Касперу в гости, но сам он не видел ни единой причины того, почему её нужно бояться. Напротив, кукла казалась ему вполне себе дружелюбной и участливой. В конце концов, она была единственным существом, которое не собиралось его бросить...
– Ну что, остались мы с тобой одни, подруга? – прошептал Каспер, погладив куклу пальцем по шершавой голове, и ощутил, как по его щеке вдруг потекла горячая слеза...