Глава 33: Поле (Часть II: Золотой ковёр) (2/2)

– А ты как будто не понял!

– Не понял, потому и прошу тебя поведать, – пожал парень плечами. «Он сейчас надо мной издевается или и правда не понимает моих намёков?» – думала Доминика, но ничего не могла считать со спокойного лица Грифа. Была ли там насмешка или нет – пойди разбери.

Доминика начала кипеть изнутри чайником и вдруг стремительными шагами сорвалась к Грифу. Тот напрягся, думая, что она помышляет ему врезать, но вместо этого она поступила иначе.

– Господи, какое же ты бревно! – только и сказала она и внезапнее внезапного впилась в него своими вампирскими губами винного цвета. Грифа как мешком по голове ударило от этого резкого и наглого жеста: сердце стало биться где-то в горле, а в ушах зашуршал белый шум. Доминика произвела сбой в его программе, и Грифа буквально парализовало с ног до головы как от самого произошедшего поцелуя, так и от ногтистых пальцев, зарывавшихся в его без того лохматые волосы. Доминика отклеилась от его лица и, неровно дыша, довольными глазами вгляделась в Грифа. Выглядеть он стал чуть иначе – словно менее трезво. Лицо стало здорового цвета – румяное. Губы тоже покраснели, но тут скорее из-за Доминикиной помады. Глаза помутнели и блуждали по лицу девушки туда-сюда. До сих пор сложно было понять, о чём он думал, но в любом случае нужный эффект Доминикой был произведён.

– А теперь понравилось? – шутливо спросила Ведьма.

– Почему... я... бревно? – задумчиво пробормотал Гриф. Доминика отошла от него на шаг и жалобно засмеялась, словно еле сдерживалась, чтобы не побить Грифа.

– Вот поэтому и бревно, дурачок! Боже, если бы у тебя было умение понимать флирт, ты был бы просто Богом во плоти!

– Ну... извини. Что поделать – это не моё, – неловко усмехнулся он и убрал с лица мешающие волосы. Поскольку теперь он стал более дружелюбен по отношению к Доминике, та снова смело приблизилась к Грифу и крепко впилась пальцами в ремень его джинсов. Сказать, что Гриф в этот момент чуть не умер – ничего не сказать.

– Извиняю, – кончик её носа был сантиметрах в двух от его носа, поэтому им обоим пришлось скашивать глаза, чтобы видеть друг друга. – Ну, так что насчёт неведомого? Теперь есть настрой?

Гриф засуетился если не внешне, то по крайней мере внутренне. Глаза опять забегали, и он словно попытался отодвинуть Доминику от себя и от своего многострадального ремня, но не знал, как это лучше сделать. Дотрагиваться до этой чертовки было опасно. Не потому, что ударит, нет – наоборот, потому что дотронется в ответ.

– Не знаю... Я... Может не...

– Понятно – мало выпил, – заключила она и вновь вручила парню бокал. Гриф, не подумав, взял его в руки, не осознавая, что это бокал, да и вообще мало осознавая что-то в данную минуту. Доминика наклонилась к нему ещё ближе прежнего и заговорила на ухо, щекотнув его своим дыханием. – Ну, что же ты тянешь? Пей, не то сейчас выйдет Джокер и позовёт тебя участвовать в каких-нибудь дурацких праздничных конкурсах. Чего бы ты больше хотел: идти играть в какой-то вшивый твистер или пойти со мной?

– Но куда с тобой? – Гриф из последних сил старался выдавливать из себя голос разума.

– А разве не всё равно? – и её тёмные глаза угрожающе сверкнули в полумраке. – Так даже интереснее, когда не знаешь, куда. У меня всё под контролем, я-то дорогу знаю, а для тебя это пусть будет сюрпризом. Пей же, – и она слегка поцеловала его в шею, добив тем самым сопротивлявшийся мозг Грифа. Он с неожиданной решительностью опрокинул себе в рот весь бокал, а затем (он сам не понял, зачем), не глядя, швырнул его куда-то вправо вместо того, чтобы просто поставить на скамейку. Бокал звонко разлетелся в дребезги, приземлившись о какой-то булыжник, и Доминика ещё довольнее прежнего ухмыльнулась.

– Начало хорошее. А битая посуда – на счастье... Ну, побежали!

Они схватились за руки и быстро скрылись в лесу, хихикая и воровато оглядываясь на веранду за их спиной. Сегодня их больше никто не видел, и даже когда Джо, Енот, Каспер, Гермес и остальные выходили во двор кричать Грифа с Доминикой, они не откликнулись...

Наше путешествие с Гермесом и его феями длилось долго, я так сразу и не вспомню, сколько. Возможно, мы катались в доме на колёсах пару дней, возможно даже, что это был один долгий и затянутый день. В любом случае, время здесь шло неопределённо и неторопливо, да и часов с календарями нигде не было, чтобы с точностью определить длительность нашего странствия.

Сначала мы долго катили по солончаку, затянутому туманом. Поскольку вид за окнами немного наводил собой тоску, мы все дружно занимались домашними делами или играли в дурацкие, давно позабытые игры: карты, прятки, морской бой, «правда или действие», крокодил. Это было вполне по домашнему, мило и дружно. Давно мне не было так спокойно, как тогда. Гермес мне нравился всё больше и больше, и я даже начала понимать, почему в устах деревенских ребят он превратился в легенду: мудрый, загадочный, эрудированный до чёртиков и такой заботливый по отношению к своим друзьям – он просто золотой хозяин.

Также Гриф в тот солончаковый день пытался меня научить играть на гитаре. Получалось у нас по началу не очень, но я жутко старалась, так что через пару часов я смогла-таки выдавить из струн пару хилых и смазанных аккордов. Строгий учитель Гриф меня за это похвалил, но не то чтобы сильно. Насколько по вашему лестна данная фраза: «Ну что ж, уже не так плохо, как было»? Вот же скотина он... Это я любя, не подумайте. Меня, честно говоря, только так и надо мотивировать к учёбе – «пинками» по самооценке...

Ещё через пару часов, когда я уже успела прикорнуть на диване под тёплым вязаным пледом, однообразный солончак кончился, и начался дождливый лес, в котором находилась забавная маленькая деревушка – первый населённый пункт на нашем пути. По словам нашего «гида», это была деревня эльфов, которые сейчас попрятались по своим каменным домам из-за надвигающегося дождя. Жалко, конечно, что нам не удалось увидеть настоящих эльфов, но мы всё равно смогли повеселиться: мы все вместе выскочили на балконы и любовались бушующей стихией, имя которой Ливень. Гермес готовил пледы и чай, чтобы мы, дурачки, потом отогрелись, а сами мы тем временем скакали от окна к окну, набирали в ладони дождевой воды и брызгались ею один в другого. У нас с Грифом получилась ничья – мы искупали друг друга поровну.

Кажется, дальше был уже следующий день – третий в поле?.. Ну, не суть важно. Третий день тоже прошёл в лесу, вот только уже в более сухом и похожем на карельские северные. Тут мы даже высадились и недолго погуляли, собирая ягоды и сосновые шишки. Гермес нам попутно рассказывал какие-то мифы и легенды индейцев, а когда мы уже собрались обратно в путь, мы внезапно увидели на дереве громадную птицу, которая еле умещалась на ветке от своих размера и веса. Эта златопёрая красавица повернула к нам голову, и нашим взорам предстало её вполне человеческое и славянское лицо! Представьте только, с бровями, с красивыми скулами, розовыми губами. Обычное женское лицо, но на теле птицы. Я не сразу поняла, что это за мутант, пока не вспомнила... сирина. Увидев нас, он тут же взлетел и тяжело спланировал на соседнюю сосну, обронив одно перо из своего могучего крыла. Я подобрала перо с травы и, осмотрев его повнимательнее, поняла, что точно такое же я видела и в нашей деревне. Это его мы приняли за перо Жар-Птицы... Ещё одна тайна разгадана.

Чем дальше мы ехали на нашем вездеходном домике, тем сильнее погода походила на летнюю. Отступал зябкий ветер, рассасывались на небе тучи, открывая голубой небосвод, и перед нами начало появляться необъятное поле. На дворе наступило полноценное лето. Заблагоухали зелёные холмы с качающейся сочной травой. Кругом цветы и великанские бабочки, о которых Гермес уже успел нам упомянуть в своих захватывающих рассказах.

Как только вдали заблестела яркими вспышками гладь огромного моря, Гермес спустился в свою рубку и нажал на тормоза. Дом замедлился на вершине одного из холмов и встал достаточно резко, отчего на каких-то верхних этажах попадали с полок вещи. Температура на улице была июльские плюс двадцать семь, так что нам пришлось срочно переодеться, перед тем, как мчаться гулять. Парни оделись все, как один – в летние брюки и лёгкие белые рубашки. Один Джо решил выпендриться и нацепил себе на шею какой-то жёлтый лоскут. Заявил, что сегодня хочет косить под Маяковского. Мы же с Зелёной облачились в простые, но милые сарафаны в цветочек – непривычная для нас одежда, мягко говоря. Я критично осматривала свою обтянутую талию в зеркале. Крутилась, показывая отражению то правый, то левый свой бок. Что-то мне в себе не нравилось: какая-то я слишком грузная была в этом наряде. Качок. Пацанка. Но ничего не поделаешь. Я осталась в этом сарафане – не ходить же мне в своих джинсах и свитере?

Стесняясь своей выставленной на показ фигуры и оголённых спортивных рук, я спустилась на первый этаж, где уже все стояли на низком старте. Гриф улыбнулся мне и – я это явно заметила – пробежался по мне глазами с ног до макушки. Затем у нас с ним начались довольно продолжительные дебаты по поводу моего наряда: я отстаивала то, что я сегодня выгляжу, как корова в пачке, Гриф же напротив говорил мне, что я в этом доме – самая красивая и неподражаемая. Чёрт его разберёт, издевался ли он или говорил честно. Но не могу же я и правда казаться ему настолько красивой?..

– Господи, ну что за сопли вы тут развели? – перебил нас с табуретки Джокер со своим нелепым жёлтым бантом под подбородком. – Сойдитесь на том, что вы оба – ангельски красивы, и закройте тему, а то меня вот-вот стошнит вам в ноги.

– А ты чужие разговоры не подслушивай, – я взяла с тумбочки веер, сложила его в дубинку и стукнула им рыжего по голове. Тот даже не пытался отбиться и смиренно принял удар.

– Ну, все готовы выйди на воздух? – спросил нас пришедший из пункта управления Гермес – так же, как и все, в рубахе и брюках. Вся прихожая отозвалась одинаково: «Да-а!» Енот держал в двух руках ворона Радагаста, готовясь выпустить его на свободу, феи с Дизелем нетерпеливо топтались на месте, а Леопольд приготовил добытый откуда-то сачок для ловли насекомых.

Невозможно было больше терпеть, чувствуя, как из щели под входной дверью тянет свежим загородным воздухом, теплом и благоуханием растений. Хотелось выпрыгнуть туда сейчас же. Гермес насытился нашим рвением, засмеялся и наконец-то распахнул перед нами дверь. Ослепительный дневной свет ввалился в прихожую домика, и мы, как дети, с воплями и смехом, выскочили на поляну перед домом и принялись бегать, прыгать и кувыркаться в траве. Эхом разлетались наши вопли по округе, но никто не боялся, что на этот звук сбегутся монстры – в таком милом месте их быть просто не может. Очередное счастье...

На нашем временном привале мы распределились по небольшим группкам, отдыхавшим там, где им угодно. Кто-то угнал на крышу запускать воздушного жёлто-красного змея. Кто-то, вооружившись сачками и корзинками, ушёл гулять в поле. Соломон с Зелёной в соломенной шляпке уединились на одной из лоджий и глядели на всех оттуда, словно король с королевой. Хозяин Гермес бродил «во дворе» вместе с Каспером и узнавал у него всё, что приключалось в деревне за два года его отсутствия. Кас говорил, то размахивая руками и подскакивая, то наоборот, меркнув и сутулясь.

До слёз восхищаясь полем, я принялась тормошить Грифа, чтобы тоже отправиться с ним погулять по густым, зелёным холмам. К счастью, долго уговаривать его не пришлось: с Гермесовой помощью он забрался в гараж, быстро подлатал то, что было не так в машине, и снова выпустил её на улицу. Запрыгнув в её салон, мы с Грифом помахали из окошек руками всем оставшимся дома и погнали на жёлтых жигулях в поле. Прямо по траве, без готовой колеи – этой маленькой машинке, которая в глубине своей механической души, видимо, была джипом-вездеходом, к подобным поездкам не привыкать.

Атмосфера прогулки была сказочная и ещё более летняя, чем дома у Гермеса. Приятная духота, волшебный шорох травы о дверцы машины, мелодичные порывы ветра над открытым пространством и огромная голубая линза неба над нашими головами. Дикое место, и никаких намёков на назойливую человеческую цивилизацию. Иногда к нам в салон залетали крупные слепни и стрекозы, но даже они нас нисколько не смущали, настолько было красиво за «бортом». Сплошные цвета радуги, нет ни единой блёклой или тусклой детали. Я всю дорогу ехала, до пояса высунувшись в своё окно, а Гриф с меня посмеивался и расслабленно вёл машину одной рукой. Ни разу не закурил, к слову, за что ему огромное спасибо – запах сигарет испортил бы всё. А так нас окружает сплошное искусство, красота и природа. Мы – я, Гриф и Жигули – словно стали единым целым с этим полем, у которого на каждом сантиметре растут какие-то цветы: синие мохнатые васильки, одуванчики, причём как ещё цветущие и жёлтые, так и уже обросшие пушистыми семенами, седые. Ромашки, незабудки, анютины глазки, алые маки и прочие цветы, названий которых я даже не знаю. Я каждую секунду хотела попросить Грифа остановить машину, чтобы выйти и набрать себе букетик, но удерживалась. Пусть цветут – слишком уж они красивые в своей родной среде. Выдирать такие цветы для простаивания в комнатной вазе – просто кощунство.

Устав стоять на кожаном сиденье на коленях, я решила вернуть своё туловище в машину и сесть по-человечески. Сидеть было горячо, как на сковородке, а капот жигулей иногда больно слепил нас яркими бликами, отброшенными солнцем. Гриф был воплощением покоя и тихого счастья: сидит себе, рулит, без конца улыбается своей милой улыбкой и поглядывает по сторонам. Ветер, задувающий в открытые окна, трепал его светлые волосы и белую рубашку. Как же сильно природа на него влияет. Или она делает это не только с ним?.. Неужели и я сейчас такая же красивая? Я с интересом нагнулась к правому зеркалу заднего вида и увидела там себя, только теперь и правда более симпатичную. Та рыжая девчушка в зеркале светилась от счастья и здоровья, была слегка красной от жары и первичного загара, а её длинные рыжие волосы на солнце стали ещё светлее и ярче, чем в комнатном освещении. И платье словно сидело лучше, и плечи словно смягчились и перестали быть такими по-мужски спортивными. Я улыбнулась той Лисе из отражения и удовлетворённо откинулась на раскалённую спинку сиденья.

– Чтоб я так жил! – покачал головой Гриф.

– Мы так и живём, по крайней мере сейчас... И всё же, я не верю, что на свете может существовать такая красота. Сколько тут растений! Уже в глазах от красок темнеет.

– О-о-о, сейчас у тебя ещё сильнее потемнеет, – и Гриф налёг грудью на руль, чтобы лучше видеть что-то вдали. – Глянь туда, вниз. Туда вот, под холм. Видишь?

– Ох ты ж! Подсолнухи! – снова подскочила я на сиденье и с детским азартом высунулась в окно. Действительно, в небольшой низине перед нами был виден целый золотой ковёр из этих высоченных цветов с коричневыми серединками. Все они радостно глядели в небо и тянулись лепестками за нещадно палившим солнцем. Опять с моря ударил ветер, и мои волосы загородили мне обзор. Попытки убрать их с лица ни к чему не привели, и я снова нырнула к Грифу в машину.

– Сходим, нарвём подсолнухов? Пожалуйста! Я всегда об этом мечтала!

– Чтобы ты знала: я тоже, – подмигнул мне Гриф. – Пошли, без машины туда спустимся, не то мы её оттуда обратно не поднимем.

Заглушили двигатель и оставили наши солнечного цвета жигули на вершине холма. Ну и нагреются же они за время нашего отсутствия. Ну и ладно, перетерпим. Я ради своей мечты отступать не стану. Гриф шёл с топором на плече, я – ни с чем, но вприпрыжку, любуясь тем, как колыхается моё хлопковое платье. С холма мы спускались хоть и бодро, но довольно долго, а когда достигли самого дна, оказались в настоящем лесу из зонтикообразных красивых цветов. Тут было прохладно и сыро, поэтому работалось достаточно легко и приятно.

Я выдёргивала с корнем самые небольшие подсолнухи (те, что высотой мне по плечо), Гриф же дёргал те, что покрупнее (которые выше его головы), а затем топором отрубал у них корни. Корни подсолнухов, к слову, были довольно внушительными и плотными. Как набалдашник дубины или небольшой валун. Таким и убить можно. Когда я высказала эту мысль вслух, я выслушала от Грифа долгую и жутковатую историю о том, как Гриф в детстве сражался с какими-то хулиганами на стеблях подсолнухов. Звучит по началу смешно, но если ты знаком с тем, какие прочные у этих цветов стебли и корни, то становится не по себе.

Таким вот образом – играя в догонялки в зарослях, слушая пение птиц и уже пьянея от бесконечно витающего повсюду благоухания – мы с Грифом собирали подсолнухи. Вырубив примерно штук двадцать-двадцать пять (а это огроменный букет), мы прилегли на траву отдышаться и смотрели, как в небе чёрными стрелами резво летают ласточки. Когда мне на нос приземлилась малютка божья коровка, Гриф очень сильно подосадовал, что у него под рукой не было фотоаппарата: «Такое бы милое фото получилось!» Поиграв с этой божьей коровкой, перекладывая её с пальца на палец, и послушав с минуту стрекотание кузнечиков, мы наконец-то отдохнули и были готовы тащить набранный букетище к машине. Гриф взвалил себе на хребет большую половину – да что уж там, почти все! – а я несла только один, и то самый лёгкий и короткий. Махала им в разные стороны и превращала его то в царское опахало, то в зонт, то в ведьминскую метлу. Гриф бы разделил со мной мои игры, если бы ему не было так сложно поднимать подсолнухи в гору. На предложения помощи он не соглашался и продолжал упрямо волочить цветы своими силами.

В машину их заталкивать было ещё веселее. Ни на крышу, ни тем более в багажник они нормально не помещались, так что нам пришлось загрузить их прямо на задние сиденья: пышными бутонами в окно, стеблями без корней – на пол. Со стороны это выглядело сюрреалистично красиво. Не часто видишь такое: холмистое бесконечное цветочное поле, а посреди него – советская жёлтая машина в наклейках, у которой из задних окон пучками торчат яркие подсолнухи. Я не могла на это наглядеться, настолько, что хотела бежать за машиной вдогонку, лишь бы видеть её со стороны. Но Гриф, ясное дело, не позволил мне этой ерунды, и я села на переднее кресло. Села и, кажется, обожгла себе все ноги и всё моё бедное мягкое место: температура сидений за время стояния на солнцепёке стала сравнима с температурой включённого утюга. Привыкать к такому было долго и непросто, и мы с Грифом, поскольку были в хорошем настроении, знатно насмеялись над попытками друг друга сесть в машину и (простите за мой французский) не сжечь себе задницы. Кое-как потушив кресла – обрызгав их водой из бутылок и направив на них кондиционеры, – мы всё-таки сели и поехали обратно, слыша, как за нашими спинами трясутся, скрипят стеблями и шуршат цветки подсолнухов.

– Знаешь, мне это подсолнуховое поле напоминает то поле из мультфильма «Тайна третьей планеты», – задумчиво сказала я, снова высунув голову на улицу по самые плечи. – Ты же смотрел его?

– Смотрел, конечно же – любимый мультик детства... Да, и правда, похожее поле. Только там цветы были с какими-то зеркалами вместо сердцевины.

– Вот-вот! – с азартом подтвердила я и обернулась в сторону набранных нами цветов и торчащих из окон также, как и я сейчас.

– Не вывались из окошка, Алиса Селезнёва, а то Птица Крок утащит, – Гриф за моей спиной щёлкнул кнопкой на панели управления, и кондиционер задул чуть-чуть сильнее.

– Гриф, слушай, – вернулась я обратно в салон и игриво посмотрела на своего водителя. – А у меня тут внезапно идея возникла. Чуть-чуть сумасшедшая, но всё-таки.

– И что же это за идея такая?.. Озвуч её скорей, не то мне уже не по себе становится, – усмехнулся он, увидев мои хитрые глаза.

– Можно я попробую машину повести?

Гриф обернулся на меня, нахмурился и ревниво стиснул пальцами руль.

– Ну пожалуйста! Где иначе мне пробовать водить, как ни здесь, где никуда не возможно врезаться?

– Зато здесь, как ты видишь, можно легко навернуться с холма!

– Но я же не буду так сильно разгоняться... Пожалуйста! – прошептала я, и Гриф, закатив глаза, сдался.

Обратная дорога была весёлой: за рулём жигулей – рыжая лихачка с развевающимися волосами, а рядом с ней – её встревоженный учитель, изо всех сил пытавшийся вразумить разогнавшуюся по цветочному полю гонщицу...

Вернулись мы часам к трём, если верить моему внутреннему чувству времени – весёлые, лохматые от задувавшего в салон ветра и всё ещё смеющиеся с моей манеры вождения. Есть пока не хотелось, а вот купаться – очень сильно. Некоторые уже брызгались друг в друга водой у самого берега моря: конечно же это были Джо и Енот. Правда теперь к ним подключилась их третья подруга – белоснежная Марселина. Стоило нам с Грифом выйти из горячей машины, как Джо нас увидел и принялся сыпать шуточками наподобие: «Ну, как прошло свидание?» На самом деле, никакое это было не свидание. Наша с Грифом поездка лично для меня была чем-то большим, чем просто романтика. Мы лишь были вдвоём и вместе восхищались природой: её силой и могуществом, её красками и запахами, её очарованием и непостижимой человеку мудростью... Но Джо этого, разумеется, не понять. Для него это выглядит так, словно мы с Грифом уехали, чтобы ненадолго уединиться. Так что я назвала рыжего пошляком и решила походить по мягкому береговому песку.

Вода была приятно прохладной и манящей. С каждой ласкающейся волной, накатывавшей мне на стопы и лодыжки, я всё сильнее хотела окунуться в море. Гермес вынес на улицу табурет со стоявшим на нём магнитофоном и громко включил в нём рок-н-ролл, призывавший всех купаться и дурачиться. Набежали оставшиеся феи и прямо в платьях забежали в воду и с визгом и брызгами прыгнули в море. Их примеру последовали и Марселина с Енотом и Джокером – они рухнули в воду как попало и принялись безудержно хохотать и бултыхаться. Зелёная не спешила плавать – вместо этого она расстелилась с полотенцем на траве и принялась принимать солнечные ванны. Рядом с ней уселись и Каспер с Соломоном, опасавшиеся, что их тоже втянут в эти пляжные игрища. Толстячок Леопольд до сих пор носился вдалеке со своим сачком, а Дизель, увидев, что мы посмели начинать купаться без него, быстро стянул с себя всё, кроме нижнего белья, и с разбега залетел «бомбочкой» в море. Брызги от его приземления долетели даже до меня.

Обернувшись и прищурившись от яркого солнца, я увидела, что Гриф тоже стоял в воде по щиколотку. Аккуратно подвернул штанины брюк и сейчас спокойно бродил и пинал ногами ракушки. Так и хочется его приободрить самым вредным образом, вот просто руки чешутся! Я начала подкрадываться к нему со спины. Подло, но как есть. Кралась, стараясь не издавать ни единого булька ногами, а как только приблизилась к нему совсем близко, мои намерения спалил Каспер:

– Гриф – сзади!! – крикнул он задорно. Гриф тут же обернулся, но я оказалась ловчее, и сильно пихнула его в грудь, от чего тот потерял равновесие и тут же бултыхнулся в воду. Мы с Каспером и подключившимся к нам Соломоном беспощадно засмеялись, а мокрый насквозь Гриф поднялся на ноги и посмотрел на меня исподлобья с шуточной (а может быть и настоящей) угрозой. Волосы с лившейся с них водой сосульками висели у него перед глазами, а рубашка стала буквально прозрачной и плотно облепила его тело. Он фыркнул и потёр руки ладонью о ладонь.

– Ну, берегись, Лиса, – я тут же приготовилась бежать. – Месть моя будет страшна!

Я с визгом и озорным смехом пустилась наутёк, а Гриф за мной. С моими навыками бега я в любом случае не смогла бы убежать от него далеко, тем более, что ноги у него были намного длиннее. Так что в итоге я сдалась и, сгруппировавшись, остановилась на месте. Гриф же, нагнав меня, тотчас свалил меня в воду, рухнув в неё вместе со мной. Теперь-то мы были квиты и баловались вместе со всеми. Дизель вставал Еноту на плечи и прыгал сальто то с вращением назад, то вперёд. Джо проворачивал со всеми свой любимый трюк-пугалку: нырял, подкрадывался под водой и выныривал с жутким рёвом морского чудища. Гермес фотографировал нас с берега на очень древний фотоаппарат на ножках, а феи, обмотавшись полотенцами, собирали ракушки. К концу наших водных процедур мы все вместе вышли на берег, схватили за руки и за ноги Каспера, который модничал и всё ещё не соизволил к нам присоединиться, и закинули его в воду. Всем было свежо и весело. В воздухе до сих пор витал аромат лета, а солнце уже склонялось к закату...