Глава 27: Сигнал тревоги (1/2)

Машину сильно тряхнуло. Я испугалась и спросонья принялась крутить головой во все стороны. Уже через пару секунд я поняла, что это не обстрел и не землетрясение, а Джо просто наехал колесом жигулей на какую-то кочку. Радио оглушительно вопило песней Металлики. У меня даже голова начала побаливать от гула басов и бесконечного звона тарелок. Джокер крутил руль одной рукой, а телефон с включённым диктофоном держал в другой. Все сидели смирно, как попугаи на жёрдочках, и не переговаривались. По крайней мере до этого момента:

– Он песню записывает, – шепнул мне Дизель. Джокер обернулся на него испепеляющим взглядом и одними губами сказал: «Завались!!» – Да я же шёпотом! – Джо стал выглядеть ещё более яростно и даже покраснел от корней волос до шеи, и Дизель руками подал ему знак о том, что отныне он заткнулся.

«E-e-exit light! E-e-enter ni-ight! Ta-a-a-ake my ha-a-a-and! Off to Never-Never land!» Я обернулась на Грифа и увидела, что он мирно спит под орущую сатанинским рёвом песню. Приложил висок к стеклу и поднял воротники куртки, чтобы не дуло в шею. Как он мило спит, аж погладить хочется... Пластыри на брови и на переносице. На нижней губе ссадина. Да, сильно ему Кас приложил вчера. Где он так драться научился? Видимо, однажды в поле я зря назвала его жалким дохликом-скрипачом. Недооценила...

Мне в лотапку осторожно ткнулся чей-то палец – это меня так призывал Леопольд с заднего ряда. Я обернулась к нему через плечо и увидела, что он тычет пальцем в бутылку с минеральной водой, которая стояла у меня в ногах. Я осторожно нагнулась за ней, взяла её за скользкие бока и передала Лео, но тот, к сожалению, не был столь же ловким, как я. Полуторалитровая тяжёлая бутылка, как мокрый кусок мыла или льдинка, выскользнула у него из рук и загремела об пол. Джо подскочил на своём кресле, а затем неожиданно разразился матом – странно было от него такое слышать, – и тормознул автомобиль. Нас всех тряхнуло влево: Дизель навалился на меня, я навалилась на плечо Грифу, а Гриф стукнулся головой о стекло и зарычал. Леопольд с Зелёной тоже попадали друг на друга, а бутылка на полу с бульканьем перекатилась от одного окна к другому. Джокер убавил громкость музыки и обернулся на нас со зверским выражением в глазах.

– Ну, и какая Божья тварь грохотала? Вы же мне всю запись испортили! Минута оставалась!

– Джо, ты там случайно не охренел? – пророкотал проснувшийся Гриф и пнул его коленом в спинку сиденья. – Что за виражи? У меня и так голова трещит...

– Да я их русским языком попросил, чтобы они не шумели – я песню пытался на телефон записать. А они там бутылки по полу катать начали и шептаться!

– Лео случайно уронил ту бутылку, а не чтобы тебе напакостить, – вступился Дизель и слез с меня.

– Какая песня-то была? – вздохнул Гриф и помассировал пальцами ударенный висок.

– «Enter Sandman», Металлика, – грустно отозвался Джо и убрал телефон в карман. Гриф усмехнулся.

– Сначала спросил бы, нет ли её у кого-нибудь из нас, а потом бы с диктофоном мучался.

– А она у тебя что, есть?! – снова крутанулся на сиденье Джо и восторженно посмотрел Грифу в глаза.

– Ну конечно.

– Вот же сволочь! – хлопнул Джо рукой по рулю.

– Да хватит тебе уже ругаться, – буркнул Соломон, как извечный страж порядка в коллективе.

– Это вполне себе литературное слово... И что, сможешь ты мне её передать?

– Смотря, есть ли у тебя в телефоне блютуз...

– Блин, блютуза нет, у меня телефон древний. ИК-порт подойдёт?

– Подойдёт. Только давай сначала до посёлка доедем, не посреди же трассы это делать.

– Как скажешь, – Джо выпрямил машину, которая до этого момента стояла поперёк дороги, и поехал дальше.

В посёлке мы первым делом отправились в овощной магазин: неприметное, изрисованное снаружи здание, возле входа в которое к сто лет не могут вынести мусорное ведро – из него буквально холмиком торчали кожурки мандаринов, пивные банки, окурки и упаковки от конфет. Так себе аромат от этой инсталляции, согласитесь. И небо вдобавок было некрасивое: низкое и пасмурное. И ветер дул северный и пронизывающий...

– Только бы снег сейчас не пошёл, – поёжился Джо, у которого в одной руке был телефон Грифа, а в другой – свой. Процесс передачи песни уже шёл, поэтому рыжий постоянно жаловался, что его пихают, ему мешают или что он не может сам открывать себе двери.

Мы шустро набрали в корзину того, что просила мать Грифа, и простояли в очереди, ожидая, пока покупатель-старушка наговорится с кассиром. Только Дизель раскрыл рот, чтобы её поторопить, как та замахала рукой, приговаривая: «Ну всё, пойду я, пойду. До свидания! Хорошего дня вам! Ох, дождик на улице собирается...»

– Аллилуйя, – шепнул Дизель.

– О, песня скачалась! Гриф, спасибо, солнце моё! – и каланча стиснул Грифа объятьями, подскочив к нему со спины.

– Джо, ну не липни. Пожалуйста, пожалуйста – мне не сложно поделиться песней. Джо, мне нужны руки!

– Хорошо, хорошо, я отстал.

... Следующий пункт назначения – дом Каспера, дом номер один на Северной улице. Я не сразу его узнала, поскольку мы подъехали к нему на жигулях с обратной стороны – с той, где обычно тусуются панки. Мы припарковались возле подъезда Касова дома и случайно ослепили фарами какого-то осунувшегося мужика, сидевшего на скамейке. Десантировались на асфальт, ногами прямо в слой налетевших неубранных листьев, и только рванули быстрым шагом к двери подъезда, как узнали в сидящем на скамейке мужике в серой заношенной куртке отца Каспера.

– Борис Николаевич? – остановился перед ним Гриф. Мы все тоже встали и хором поздоровались с мужчиной. Ну точно – он. Кстати, по мне, они с Касом ни капли не похожи. Его отец слишком низенький и толстый, и к тому же обросший и с огромными, как у бульдога, мешками под глазами. Нос – красная картошка, под которой пробивалась иголочками седая щетина усов. Наверное, внешностью Кас пошёл в маму... Мужчина грустно осмотрел нас и потушил вонючую сигарету о мусорку.

– Здравствуйте, здравствуйте, ребята. А вы чего приехали?

– За Каспером, по одному делу, – вздохнул Гриф и, устыдясь воспоминаний о вчерашнем дне, засунул руки в карманы. – Мы вчера с ним немного поругались. И вот, пришли мириться.

Мешковатое лицо Бориса Николаевича изменилось – в нём почувствовалась тревога. Он оглядел нас всех, наклоняясь корпусом то вправо, то влево и, не увидев того, кого искал, снова обратился к Грифу.

– Вообще-то я д-думал, что он с в-вами! Мой сын не приходил домой ночевать! – даже заикаясь от волнения, сказал мужчина, глядя нам всем в глаза по очереди. «Это не хорошо...» – закралось мне в голову навязчивое чувство беды, и что-то в районе желудка тоскливо заныло. Я посмотрела на Грифа и увидела, что его и без того бледная кожа стала ещё белее. Тоже самое было и с остальными: побледневшие и перебирающие в голове самые ужасные варианты того, что могло случиться с Касом. – Я думал, вы его сейчас привезли, а вы тоже его потеряли! Как же?.. Как же так?! А где он, где вы его видели последний раз?

Ответить честно было сложно, но Джокер смог.

– Мы... Кхм... Он сбежал от нас в лесу. Мы не успели его поймать. Искали до темноты и кричали, но он не вернулся... Простите, что мы за ним не уследили...

– Эх, ребята, – и на большие, желтоватые глаза Бориса Николаевича выступили слёзы, – я вас, конечно, прощу, но что делать с моим сыном? Как его теперь искать? Боже, за что мне такая жизнь: то Злата, то Каспер! – и он в отчаянии схватился за свою лысую голову. – Как это хоть случилось? Почему он сбежал от вас? – но, задав этот вопрос, он присмотрелся к покалеченному лицу Грифа и сам примерно понял ответ. – Ой, горе мне, неудачнику...

Коротко стриженная Зелёная подошла к нему и принялась упрашивать его не нервничать, а все остальные бродили туда-сюда и бормотали себе под нос проклятия. Вновь дунул жуткий, леденящий ветер, подхватив с земли шуршащую листву, а вместе с ней и пластиковый пакетик. В полёте он сделался похожим не то на летающую медузу, не то на призрака. Гриф резкими движениями добыл из кармана сигарету и закурил, рассуждая, что делать дальше...

Пропал их друг Гермес, почти также двадцать девятого пропал Енот. А теперь, на следующий же день, пропал и Каспер. Что мы за друзья, если не можем уследить друг за другом? Раз меня сейчас пожирает заживо дикое чувство вины, то что испытывают остальные? Что делать, Господи?.. Гриф вдруг решительным взглядом обвёл маленький дворик, пробежался глазами по окнам и негромко произнёс: «Всё, дальше тянуть некуда». Он направился к машине, на ходу вытаскивая из куртки ключи.

– Эй, Гриф, что ты хочешь делать? – позвал его Джокер.

– Вызывать МЧС, вот что. В одиночку мы не сможем прочесать лес, тут нужно много народу, и желательно, чтобы они были профессионалами, – Гриф открыл машину, порылся в бардачке, нашарил свой телефон и принялся звонить. Джо пошёл к нему, а я передала расстроенному до смерти Борису Николаевичу:

– Послушайте, Гриф сейчас вызовет службу спасения. Мы найдём вашего сына, мы успеем, я обещаю вам. Не раскисайте же!

– Я тоже виноват, милая девушка, – всхлипнул мужчина. – Я тоже доканал его своим поведением. Сколько раз он просил меня, чтобы я обратил на него внимание... А я просто не мог, понимаете? Не мог, я малодушный человек – признаюсь... Ох, горе... Он сейчас один, там, в чёртовом лесу! Он всю ночь был один! – и Борис Николаевич снова закрыл голову руками и принялся тихо и безутешно плакать. Зелёная с бровями домиком гладила его бледной рукой по плечу. Через пару минут со стороны машины раздался нервный голос Грифа: «Вот и какого чёрта они не отвечают?» Я обернулась на них с Джо.

– Не знаю... – бормотал Джо, кусая ногти. – Может, ещё раз позвонишь?

– Шестой раз уже не берут! – Гриф рывком вышел из машины и стал бродить взад-вперёд перед капотом.

– Семь – счастливое число. Позвони седьмой. Нужно звонить хоть сотый раз, только бы спасти Каса. Гриф, слышишь?

Гриф вдруг подошёл к жигулям, размахнулся и врезал кулаком по зеркалу заднего вида так, что оно отлетело и загремело об асфальтированный тротуар. Теперь уже на них обернулись все. Даже Борис Николаевич временно перестал лить слёзы.

– Ну вот и зачем так психовать? – спокойно спросил Джокер и поднял с земли зеркало. – Что теперь делать с этим?

– Назад приделаю, – выдохнул Гриф и прислонился спиной к дверце машины.

– Слышь, Гриф, – заговорил Дизель, – я думаю, нам надо сгонять к твоему отцу и рассказать ему всё.

– Почему именно к нему? – не поняла я.

– Владимир Вольфович – староста деревни, – ответил мне Джокер и закинул отломанное зеркало на заднее сиденье машины. – Гриф, а правда, поехали к нему. Он всё разрулит, а? Тем более, он в лесу хорошо ориентируется. Возьмёт своего Цербера... то есть – Гектора. И выследит Каса. Поедем?

– Ну, поехали... – обессиленно согласился Гриф и рухнул на сиденье жигулей.

– Давайте, народ, погнали! – торопил всех Джо. – Время терять нельзя! Борис Николаевич, поедете с нами?

– Да-да, конечно, дети. Поеду... – рассеянно закивал мужчина и поднялся со скамьи. Зелёная с Соломоном помогли ему дойти до машины и сесть в неё. Началась суета и, чувствую, что она задержится в нашей деревне надолго. Все были взволнованы и потому вели себя не так, как обычно. Джокер, к примеру, стал мягче и дипломатичнее, постоянно подбадривал и утешал всех, у кого сдавали нервы, и даже ни разу не пошутил.

Гриф, наоборот, из тотально спокойного человека превратился в злобного неврастеника, который словно оброс колючками и взрывался, чуть что идёт не так. Ворчал, делал замечания и придирался, хмурился, курил, как паровоз, и кусал губы. Но даже это не заставило меня его разлюбить. Либо я мазохистка, либо я на самом деле принимаю все недостатки Грифа. Я пыталась его подбадривать, но не знаю, насколько это ему помогало. По крайней мере, на меня он не орал: все шишки доставались Джокеру, Дизелю и Леопольду, а один раз даже Зелёной.

Борис Николаевич был пассивен и головой был словно не с нами – вот теперь я верю, что он отец Каса. То же постное лицо, те же слёзные серые глаза, те же руки, висящие вдоль тела плетьми. Вывод: внешностью Каспер в маму, но характером – определённо в отца. Дизель заламывал пальцы и бормотал, Зелёная с Леопольдом были похожи на статуи плачущих ангелов, а Соломон же был неизменно хмурым и молчаливым. Интересно, как со стороны выгляжу я?

Ревёт мотор жёлтых жигулей, кусты и лес проносятся мимо. Джокер гонит машину на полной скорости и сочувствующими зелёными глазами поглядывает на нас в салонное зеркало заднего вида. Радио не играет, никто не переговаривается. Все мы сидим битком, плечом к плечу, молчим и ждём. Ждём...

Виктория на кухне спокойно причёсывала и заплетала волосы Соньке в то время, как услышала во дворе рычание мотора, топот многочисленных ног и встревоженные голоса. Крыльцо дома затряслось от того, сколько человек по нему взбегали одновременно, и входная дверь с грохотом распахнулась.

– Мам, кто там? Артемон? – спросила Соня, подняв лицо к маме.

– Скорее всего. Сиди пока тут, я сейчас посмотрю, что у них случилось.

Виктория прошаркала с кухни в прихожую и увидела компанию Грифа, которая вламывалась к ней в дом всей кучей.

– Мам, вот картошка с капустой, держи. И сдача тоже – вот. Извини, можно мы в ботинках пройдём? Я потом протру полы, – торопливо попросил Гриф.

– Да можно, можно, – Гриф и остальные шесть человек за ним помчались к кабинету Владимира Вольфовича. – А-а что, собственно, случилось?.. Борис Николаевич? Добрый день! А вы какими судьбами?

– Ох, Виктория... – тяжело вздохнул отец Каспера и схватился рукой за сердце. – Можно у вас воды выпить?

– Конечно, пройдёмте на кухню!.. – у неё под боком быстро шмыгнула в коридор лохматая дочка. – Сонька, стоять!! Куда ты побежала с одной косой?! – но догонять и отлавливать Соню она всё же не стала. – Ох уж эти дети. Ну пойдёмте, расскажите мне всё, Борис...

Гриф без стука дёрнул ручку двери в кабинет отца и вскочил на порог. За его спиной теснились все мы и пытались выглядывать у Грифа из-под рук, чтобы ничего не упустить. Владимир Вольфович тем временем говорил с кем-то по спутниковому телефону и расхаживал туда-сюда по комнате. В водолазке, в брюках, светлые волосы уложены, лёгкий намёк на щетину, но и она у него росла как-то аккуратно. Хоть этот человек и был у себя дома, но одет был, как на выход. Увидев Грифа и нас на пороге своего кабинета, он стал выглядеть шокированно и в то же время возмущённо. Владимир сердито замахал на Грифа рукой, но тот не ушёл.

– Хорошо, я вас понял, Сергей Геннадьевич... Да... Да, безусловно, я всё выполню, – прозвучал его низкий, поставленный голос. «Когда Гриф вырастет, он точно будет похожим на отца», – подумала я, с интересом рассматривая Владимира Вольфовича. А почему бы и не посмотреть на красивого человека, верно?

– Ага... Да, разумеется... До свидания, до свидания, – и, выключив телефон, староста пробормотал о своём недавнем собеседнике. – Чёрт плешивый... – Дизель у меня за спиной хихикнул в ладонь.

Между нами неловко протиснулась Сонька и обняла брата за левую ногу. Гриф рассеянно, словно не узнавая сестру, погладил её по голове.

– Ну, что тут за цыганский табор? – звучно произнёс Владимир и сложил на груди руки. – Гриф, что за срочность, что вы вломились ко мне без стука? И почему вы все в обуви?!

– У нас проблемы... большие... – глухо пробормотал Гриф. – Каспер вчера сбежал от нас в лес, и он до сих пор не вернулся. Его надо искать, срочно, не то мы не успеем... – что-то у Грифа с голосом стало не так: он стал сиплым, слабым и еле живым. Тут же Гриф вздрогнул, вжал шею в плечи и вцепился руками себе в лицо в районе лба и глаз.

– Ты чего, Гриф? – шепнул Джо и положил тому руку на плечо.

– Глаза... – только и прохрипел Гриф.

Владимир спохватился, сорвался с места к сыну и повёл его под локоть к ближайшему стулу.

– Соня, да отпусти ты его! Не видишь, ему плохо?! – волнуясь, прикрикнул он на дочь.

– Что с Артемоном? – плачущим голосом спросила девочка, у которой с одной стороны головы была тугая косичка, а с другой – простые, распущенные волосы.

– С ним всё будет хорошо, только сбегай на кухню за холодной грелкой и каплями. Быстрее, давай!

– Давайте лучше я, Владимир Вольфович? – вызвался Джо. Владимир кивнул ему, и дылда скрылся в тёмном коридоре. Отец стоял над Грифом, наклонившись, и пытался отцепить руки сына от лица.

– Дай я посмотрю тебе в глаза, эй! Смотри на меня! Видишь что-нибудь? – и староста деревни помахал у сына перед лицом ладонью.

– Да, слава Богу... Вижу... – облегчённо выдохнул Гриф, у которого так сильно заболели глаза, что слёзы невольно лились у него по щекам, хоть он и не плакал. – Видимо, ложная тревога. Какой-то спазм сосудов...

– Это нехорошо, что у тебя начались такие приступы. Опасно, – кусал губы Владимир. Надо же, у него с сыном даже привычки одинаковые! – Слышишь, может, отвезти тебя в больницу, пока чего не случилось?

– Подожди, не надо сейчас больницы... Мы же с ребятами не за этим пришли.