Глава 25: Тревожная ночь (2/2)

Владимир остановился перед сыном и вытянулся, как на параде.

– К чему тебе это знать? Ведь это только наше с ней дело.

– Значит, не любишь.

– Оставим этот разговор... Ну чего ты мнёшь этот несчастный хлеб? Как его есть после тебя? – снова строго, словно вспомнив свою старую роль, заговорил мужчина. Гриф положил пачку на столешницу рядом со стаканом и убрал руки в карманы. – Вот сам и доедай его теперь.

– Я и собирался.

– Вот и славно. А я чего сюда приходил?.. А, я пришёл, потому что услышал, как ты тут возишься. Может, свет включим? А то стоим, как идиоты, в темноте.

– Н-не стоит! – торопливо остановил его Гриф. Владимиру это показалось подозрительным, и он щёлкнул включателем. Свет вспыхнул, на секунду ослепив обоих, но уже через пару мгновений Владимир настроил резкость зрения и увидел покалеченное лицо сына во всей красе: с фиолетовыми синяками на подбородке и на правом глазу, с запекшейся губой и с ссадинами на скулах.

– Так во-от оно что, – надменно усмехнулся он. – Прятал боевые ранения. Как ты умудрился так подраться? Ты же говорил, что едешь с друзьями в поход?

– В походе и подрался, – вздохнул Гриф. – Там конфликт случился кое с кем...

– А ты всё ещё не научился решать конфликты словами, так? Ну, я понял... Ладно, занимайся тут, чем собирался, но теперь, пожалуйста, с открытыми глазами и при свете. И капли не забудь! – сказал Владимир уже в коридоре и снова ушёл к себе.

«Ведь может же он быть добрым, когда захочет. Почему он бывает таким так редко?..»

2</p>

«Даже вздыхаю от разочарования. Такое прозаичное объяснение самой неразрешимой загадки детства. Лучше было бы и не знать».

«Дом, в котором...» М. Петросян</p>

«Пи-пи-пи-пип! Пи-пи-пи-пип!» – зажужжал где-то будильник в моём телефоне. Я очнулась и поняла две вещи: что еле могу дышать и что ничего не вижу. Откуда-то шла вибрация телефона, и я попыталась пошевелиться, чтобы нашарить его. Боже, точно, я же лежу на животе. Я поднялась на локтях и, оторвав лицо от смятой подушки, вдохнула полной грудью. Телефон всё ещё пищал и взывал, и я продолжила хлопать руками по постели. В итоге моя рука наткнулась на маленький дрожащий и холодный предмет, который и оказался моей Нокией. Я поспешила выключить противный звон будильника и одним глазом глянула на экран:

09:00

31.10.06., ВТ</p>

– Хеллоуин?.. Бог мой, я здесь уже почти неделю! – прошептала я самой себе.

Я обвела взглядом комнату, которая уже перестала казаться мне чужой. Косые досчатые стены, шкаф на ножках с блестящими от лака дверцами и с зеркалом на одной из дверц; стул, на спинке которого неаккуратно висит моя кофта. Тюлевая занавеска прикрывает окно, за которым уже брезжит рассвет. Рано. Может, ещё поспать? Хотя, какое там. Уснёшь теперь, когда вчерашний день вновь влезает в память. Сошедший с ума Кас-убийца. Утонувший в лесных топях Енот, тянущий руку к ближайшей ветке дерева. Жуткие картины.

Я резко села на кровати, спустила ноги на пол и подошла к окну. Забыв, что в соседней комнате ещё может спать мама, я принялась толкать деревянную непослушную раму, чтобы открыть окно. Петли заскрипели, рама подалась, и створки окна вывалились на улицу. Лёгкие наполнились уличным воздухом, и тёмные мысли постепенно вытеснило из головы. Я облокотилась на подоконник и задумалась, глядя на пустынную улицу, пахнущую гниющей опавшей листвой. Очень осенний запах.

Не знаю, почему, но на подсознании мне кажется, что вся эта суета с пропажами и потерями в лесу началась именно с меня, с моего приезда. Ведь жили же они до меня нормально. И Енот не сбегал, и Кас не распускал руки, а был мирным и даже безобидным. Быть может, он только притворялся таким, но всё же... А стоило мне с мамой тут поселиться, как началась котовасия, одно за одним! Что ещё выкинут эти осенние каникулы, не представляю... И всё же о Касе. Где он? Добрался ли до дома? Ребята сказали, что он умеет ориентироваться в лесу и потеряться в нём не сможет даже при желании. Но тут уже скорее стоит вопрос, есть ли у него желание вернуться. К нему нужно будет сходить сегодня. Извиниться (это специально для меня) и заставить его помириться с Грифом... А что делать сейчас? Не спать же, да и дома сидеть не охота. Дома я вечно не чувствую себя частью жизни, словно отсиживаюсь, пока жизнь крутится вокруг.

Я решила одеться и пойти на очередной обход по деревне. Сумку, телефон, фонарик. Бутерброд с сыром в рот – и вперёд.

Я соскочила с крыльца и вышла за калитку. И тумана почти нет – удивительно. Все двадцать домов, что есть у нас в округе, были хорошо видны. Вот и дом Лёши на юге, широкий и с высоким каменным фундаментом. Вот и дом Ильи с его отцом на востоке: наоборот, низкий и тесный, с гаражом и собачьей будкой. Вот и рощица с берёзами, за которой прячется еловый шалашик. Где-то в лесу раздался гул проезжающего поезда, и я, снова затолкав руки в карманы, зашагала по тропинке. И тропа-то эта мне уже знакома вдоль и поперёк. Вот сейчас слева будет большая страшная ель, которую я когда-то спутала с монстром. Пожалуйста – я была права. Вот теперь будет поворот влево, который будет вести кустами прямо к озеру. Ну точно, опять угадала. Маловато королевство, гулять здесь негде. Опять идти в соседнюю деревню той же дорогой, по которой мы катаемся на санях? Да ну, надоело что-то. Я хоть куда уже готова ломануться, только не по той дороге...

А может, в лес? Неужели я настолько привыкла ко всем местным причудам, что уже готова гулять по местам, кишащим призраками? Но честное моё вам пионерское: сейчас, глядя на лес, я не испытываю перед ним никакого ужаса. Мне вообще всё равно, даже если я в нём потеряюсь. Поэтому я чуть-чуть свернула с тропинки в сторону леса и пошла напролом, задирая ноги над кустами и брёвнами и выдёргивая ботинки из вязких луж.

Я брела себе и брела, не думая ни о чём и не обращая внимания ни на что. Что за апатия на меня нашла? Как встряхнуться и взбодриться?.. Может, прямо сейчас сходить к Касперу и попросить у него прощения? Хоть он тоже не святой и натворил вчера делов, но всё же он пришёл в себя и хотел загладить свой приступ гнева. А я ему этого не позволила и просто вытурила его в лес. И – тоже хорошá – избила лопатой напоследок. Н-да, «рыжий-рыжий, конопатый убил Каспера лопатой». Не смешно... Друзья так не делают...

Кстати о моей апатии! Есть же тут одно место, которое одним своим видом заряжает адреналином на целый день – лачуга! Та, из которой мы убегали пару дней назад. Та, в которой живое пианино и пупс с фарфоровой головой. Сходить что-ли, навестить это проклятое место? Раз уж я такая сонная, почему бы не использовать это? Ведь в иной раз мне бы было страшно туда возвращаться... Была, не была – я пошла примерно в сторону того странного лесного дома, ориентируясь на знакомые кусты и сосны. Помню эту кривую ветку, и содранную словно когтями кору. А вот и примятая черника... Папоротник – значит правильно иду. Страха не было, мандража тоже – только холодная бесчувственность и равнодушие. Словно после вчерашнего у меня не осталось сил бояться. А вот и сама лачуга показывается из-за леса, с каждым моим шагом всё более явно: крыша с отваливающейся черепицей, стена в трещинах, чёрные битые окна. Косое крыльцо, странная пристройка сбоку – наверное, и правда мельничное колесо. Я вышла из леса, замедлила шаг и встала перед этим домом, глядя своему старому страху в глаза. Дом смотрел на меня в ответ, безмолвный и мёртвый.

– А ведь ты обычный дом, – зачем-то заговорила я вслух. – С окнами, с дверью, с крышей... И чего я тебя так испугалась? Скорее всего, всё то, что с тобой тогда творилось, можно объяснить сквозняком и нашей фантазией... Ведь ты и правда просто рухлядь, брошенная и нежилая. И ты мне не можешь ничего сделать, даже если я сейчас усядусь прямо тут, – я демонстративно села на траву перед домом и продолжала играть с ним в гляделки. Дом оставался тем же, не шевелил ни единой своей частью. Только тонкие и высокие сосны вокруг него колыхались и скрипели. Я вытащила из кармана телефон и на последнюю кроху памяти сделала снимок этого дьявольского домишки. Фотография как из фильма ужасов. Если бы я и правда была героиней ужастика, то Дом убил бы меня, а эта фотография стала бы главной уликой для следователей...

– Одиноко тебе тут, Дом? Как давно ты без хозяина и почему ты построен в таком странном месте? – продолжала говорить я от скуки. На открытом балконе дома призраком качнулась лёгкая занавеска. – Не ответишь? А жалко. Мне ведь правда интересна твоя история. Скольких ты уже напугал собой, сколькие в тебя проникали, сколько твоих вещей было украдено... Эх, хотела бы я иметь машину времени и отправиться в твою молодость. Поглядеть на тебя нового, только отремонтированного... и на твоего экзотичного хозяина. Ведь он был необычным человеком, судя по вещам и бумагам, – я замолкла и прищурилась, вновь пытаясь прочесть блёклую надпись над дверью. Не вышло. Ничего не понятно. Ай, как будто эта надпись что-то подсказала бы мне...

– Дом, сделай хоть что-нибудь! Если ты и правда волшебный, хлопни хотя бы ставней или форточкой. Развлеки меня, видишь какая я сегодня мрач...

Меня оборвал явный звон посуды в доме. Словно кто-то споткнулся о сервант. Я вытянулась, как струна, задержала дыхание и превратилась в слух... А ведь и правда: в Доме слышались шаги, отчётливое глухое буханье и скрип половиц. Я медленно, как хищник в засаде, привстала и, согнувшись пополам, подошла к Дому поближе. Шаги, ну точно шаги! Вот только вряд ли на первом этаже – больно далеко. Наконец-то какое-то чувство во мне зашевелилось. Завёлся азартный моторчик! Я потёрла вспотевшие ладони в предвкушении приключения и на цыпочках пошла к крыльцу. Вскарабкалась по нему, цепляясь руками за перила. Предельно медленно отворила дверь и заглянула в Дом. Ага – на пыльном полу тёмные следы ботинок! Кто-то тоже решил с утречка наведаться к Дому. На первом этаже никого. Только чей-то серый неприметный портфельчик лежит на древнем табурете. Я вслушивалась в звуки над своей головой и кралась к пыльной, хрупкой лестнице. Мне надо на второй этаж. Стоп. А зачем мне туда надо, собственно? Что я буду делать с теми, кого найду? Вдруг они будут незнакомыми?.. Да ладно, на ходу придумаю оправдание. Мол, пришла сюда марадёрствовать, как и любая здешняя безбашенная молодёжь. Звучит правдиво.

Я начала подъём по ступеням, чувствуя, как древние доски подо мной изгибаются и норовят треснуть. Крепко держусь за перила, все ладони по запястье в пыли. Воздух пахнет ветхостью, тайной и лесом. Сердце гулко стучит под курткой и словно твердит: «Иди, иди!» Я не сопротивлялась его воле и шла. Но вот я уже и на втором ярусе. Знакомое жуткое место с бордовыми стенами и портретами в толстых рамах. Словно замок графа Дракулы, ей-богу, но это меня всё равно не остановит. Я обошла лестничный проём, не дыша и не издавая ни звука. Прошла мимо библиотеки, мимо пыльных окон со звеневшими от ветра стёклами. Подошла к гостиной с тем самым чёртовым роялем...

– Лиса? – вдруг огласил это жуткое место знакомый голос. Я, ощутив на спине волну холодного пота, дёрнулась вокруг своей оси и увидела у лестницы Джо! В том самом жёлтом свитере, в джинсовке, в потёртой кепке и с каким-то странным выражением лица.

– Какого чёрта ты?.. – начала было спрашивать я, пятясь от него в гостиную – мало ли это не он, а призрак в его обличии? Но Джокер встрепенулся и потянулся ко мне руками, а его глаза – бьюсь об заклад – стали больше, чем целых два диско-шара.

– Стой! Ни шагу! Замри!! – крикнул он мне. Я замерла, но, судя по всему, слишком поздно. У меня под пяткой что-то легонько треснуло и лопнуло. Я тут же опустила глаза себе под ноги и увидела что-то тонкое и блестящее. Паутину? Леску? Через мгновение звякнула клавиша рояля, потом вторая, третья – и вновь забренчала на расстроенных клавишах та же полька. Слишком весёлая и детская и оттого доводящая до поседения. Раздался топот, и из библиотеки выскочили Гриф и Зелёная с Лео. Из гостиной следом за ними показались Соломон с Дизелем. Все они смотрели на меня такими же круглыми, как у Джо, глазами и пристыженно молчали. А полька всё играла.

И тут до меня начало доходить. В голове всё поплыло, а в груди начало ныть.

– Что. Это. Такое? – наконец-то выговорила я и упёрла ладони в бока, готовясь разразиться громом и молниями.

– Лиса, подожди с выводами, – начал Гриф. – Всё обстоит не так, как выглядит!

– Тогда объясни, пожалуйста, как оно обстоит, потому что выглядит всё это и правда подозрительно!.. Джо, заткни ты уже это чёртово пианино! – Джо прошёл в гостиную, а молчаливые Соломон и Дизель посторонились, дав ему дорогу. Мерзкая музыка резко и со звоном замолкла, и рыжий вернулся.

– Между прочим, я эту леску целый час натягивал, – буркнул он обиженно. Я его чуть не убила.

– А тебе не кажется, что ты сейчас не в том положении, чтобы возмущаться?! Ведь это ты и вы все вместе с ним подстраивали в этом доме засаду! Развлекались, пугая соседей... – тут до меня дошла вторая теория. Словно пелена с глаз спала. Я смотрела на каждого из них поочерёдно и никого не узнавала. Все чужие, все со сброшенными масками.

– Погодите... Нет, не может такого быть, – бормотала я. Переведя взгляд на Грифа, я увидела, что он сильнее стиснул челюсти и отвёл глаза. – Так вы не только тут... вы во всей деревне это устроили? Всю эту охоту на приведений?.. Чего вы молчите? Ведь я вас раскусила. Вы всё это разыграли, так, Джо?

– А чего ты только меня спрашиваешь? – возмущённо пожал он плечами.

– Тебя, потому что ты водил меня за нос всю неделю, запугивал призраками и духами! Строил из себя гуру местного волшебства, а теперь, когда выяснилось, что всё это враньё, тебе даже ни капельки не стыдно?!

– Не стыдно, потому что ты не знаешь всей картины, – терпеливо ответил Джокер.

– Ой, я даже и знать не хочу. Ну вас, шутников чёртовых, – и я, с дрожащими от обиды губами, развернулась и пошла к лестнице, чтобы спуститься и поскорее сбежать куда угодно.

– Лиса! Лиса, да постой! – сорвался за мной Гриф. Его сапоги загремели у меня за спиной, а на предпоследней ступени он поймал-таки меня за локоть. – Ну стой же!

– Не трогай меня, пожалуйста! От тебя я такого не ожидала, – пыталась вырваться я, но он ловко проскочил вперёд меня и перегородил мне дорогу.

– Погоди ты, торопыга, – он взял меня за две руки. – Ты должна выслушать нас прежде, чем вот так сбегать.

– Кто сказал, что я должна? – и я ещё раз попыталась вырвать у него мою руку.

– Я сказал!

Мы постояли молча и оба были уверены, что остальные наверху даже дышать перестали, чтобы слышать каждое слово из нашего разговора.

– Лиса, – заново начал Гриф, – пожалуйста... Всё не должно так кончаться. Мы же стали товарищами.

– Вот именно, Гриф. Мы товарищи, а вы всё это время убеждали меня в том, что ваша местная магия – настоящая! И смотрели на меня, небось, как на дуру, когда я в это верила и пугалась ваших выдуманных призраков!

– Ничего подобного: ты не была для нас дурой, – отклонил мою реплику Гриф. – Если ты позволишь нам всё рассказать, то не будешь так сердиться... Лиса, я не хочу с тобой ссориться. Я хочу, чтобы всё оставалось, как раньше... ну или почти как раньше, – его пальцы сильнее стиснулись за моих запястьях, а глаза требовательно впились в мои. Кажется, этот щенячий взгляд меня вот-вот разжалобит. Я хотела бы злиться, хотела бы отпихнуть его и уйти, но его лицо вечно гипнотизирует меня, подчиняет. Даже когда он не обращал на меня внимания, это происходило, а сейчас, когда он сам упрашивает меня остаться... Не об этом ли я мечтала?

Господи, где моя гордость, где моя заносчивость?

Я сдалась.

Мы уже сидели в гостиной, в кругу на разложенных прямо на полу подушках. Их, к слову, сначала пришлось выбивать от пыли. Ребята – все, даже взрослые – были жутко смущённые и сидели, сложив руки в замочек и переглядываясь друг с другом. Их было плохо видно из-за того, что рассвет ещё блёклый, а иных источников света у нас не имелось. Розовато-голубые окна, серая мебель и чёрные силуэты подпольных магов. Я сидела напротив них, недовольно сложив руки на груди и специально хмуря брови. На самом деле, я уже не столько злилась, сколько была заинтригована тем, чем они тут на самом деле занимаются. Из чистого упрямства и вредности я продолжала делать вид, что злюсь, и грозно сказала:

– Ну, давайте, колитесь, что у вас тут за кружок Петрашевского.

Ребята опять переглянулись в полумраке. Соломон тяжело вздохнул, а Зелёная, повесив голову на грудь, с щёлканьем перебирала пальцами бусины чёток.

– Ну, кто? – буркнул Дизель со своим неизменным хохолком на макушке.

– Давайте я, раз я, по мнению нашей Судьи, провинился сильнее остальных, – с тонкой ноткой обиды сказал Джокер и, собираясь с мыслями, хлопнул в ладоши. – Ну, Лиса, приготовься слушать, потому что это будет весьма долгий монолог. И рассказываю я его, честно сказать, впервые... Но да ладно, импровизация – это то, что я умею. А Соломон с Зелёной мне, если что, помогут... Началось всё это давно: ещё до тебя, и до наших институтов, и даже до старшей школы. Короче говоря, началось это в нашем детстве...