Глава 18: Темнота и фонарики (2/2)

– И кстати, апокалипсис предсказывали не североамериканские, а южноамериканские индейцы, – вставил Гермес. – Которые Майа.

– Ну, в этом у нас ты знаток, а не я... А сам-то ты когда-нибудь видел этого своего Койота?

– Конечно. Буквально вчера, на нашей тропе. А вы что, его никогда не видели? – усмехнулся кореец.

– Я, честно признаться, вчера видел краем глаза кого-то, похожего на лису, – сказал какой-то мальчишка из деревни. – Это было в поле, и на той самой тропе.

– Поздравляю, значит ты встречался с самим Койотом!

На пару секунд в круге повисла пауза, а ещё через пару мгновений в классе и во всей школе ослепительно вспыхнули люстры. Загудело электричество – время сказок закончилось...

«В зеркалах мы все хуже, чем на самом деле, не замечал?»

«Дом, в котором...» М. Петросян</p>

Мило общаясь и расспрашивая друг друга о чём-то попало, мы с Грифом наконец-таки доковыляли до его дома, в котором в данный момент горело одно окно. И в этом же окне на секунду мелькнуло милое личико сестры Грифа – Сони. Видать, ей было страшно дома одной и она сидела и считала минуты, пока вернётся старший брат. Из будки угрожающе зарычал доберман Гектор, но Гриф шикнул на него и беспрепятственно прошёл со мной на спине к крыльцу, а Султан нырнул в свою будку... Н-да, я не ожидала, что Гриф окажется настолько крепким, чтобы пронести меня на спине через всю деревню, да и ещё взойти со мной после этого по высокому крыльцу. Он далеко не выглядит как человек, который сможет это сделать. Но, опять же, внешность обманчива. Хоть он и выглядит как фарфоровый ангел, а оказывается и кулаками помахать горазд, и из ружья пострелять, и вот так вот с километр протащить на спине товарища.

– Может, я слезу? – решила предложить я. – Я всё-таки не очень лёгкая.

– Ты же на ногу ступить не можешь, – отозвался он. – Нет уж сиди, я тебя до конца донесу.

Он не успел достать ключи, чтобы отпереть входную дверь – маленькая Соня изнутри сделала это быстрее. Она отворила дверь и, придерживаясь за неё рукой, помахала мне. Сиреневые лосины, розовая футболка с феей Винкс и всё те же два светлых хвостика. Обыкновенная девочка за исключением её марионеточных, неестественных движений.

– Привет, Артемон! – засмеялась она и вцепилась брату в ногу. Гриф кое-как с сестрой на сапоге и со мной на спине попытался сделать от порога пару шагов и закрыть дверь. Ему это еле-еле удалось, а я не выдержала и начала смеяться этому зрелищу.

– Сонь. А, Сонь. Пусти меня, пожалуйста! Мне не удобно, я сейчас уроню на тебя Лису.

– Роняй, я её поймаю! – и она, отойдя на пару шагов, вытянула ко мне руки и задорно засмеялась.

– Ну уж нет, такой ценный груз я тебе не доверю, – и он аккуратно перехватил меня и посадил на тумбочку. – Возьми-ка лучше пакет. Это тебе гостинцы от Джокера.

– Ух ты-ы! Спасибо ему!.. Лиса, а почему ты сама не ходишь? – спросила она у меня, теребя в руках пакет с фруктами.

– А я ногу подвернула. Наступать на неё больно, – улыбнулась я ей. Гриф торопливо расшнуровывал свои сапожищи, а я крутила головой и осматривала коридор-прихожую: достаточно узкое помещение и не слишком удобное для нахождения в нём нескольких людей. Из коридора в разные стороны вели двери комнат, а ближе всего к нам находился ещё один коридор. Наверное, он вёл в кухню. В целом мебель тут была свежей, финской, и паркет с обоями тоже выглядели новыми, отчасти городскими. Чувствую, эта семейка живёт не бедно. Но даже несмотря на это им не хватает бюджета на лечение Грифа и Сони...

– Ну, я тогда чайник поставлю! – с готовностью предложила девочка и кривыми шажками ушла в коридор.

– Аккуратнее там! – крикнул ей Гриф.

– Я умею кипятить чай, не маленькая!

– Растёт не по дням, а по часам, – усмехнулся Гриф.

– Она назвала тебя Артемоном? – прыснула я смехом.

– Ага. Производная от моего имени кличка. Дурацкая, но что поделать, когда сестра любит Буратино.

«Производная от имени», значит. Мы зашли в опасную зону – в зону его тайного имени. Чувствую, что расспрос на этом стоит завершить.

– Сначала чай хочешь выпить или вправить сустав? – спросил у меня Гриф с какой-то необычной ноткой в голосе – словно врач. Мне стало неприятно волнительно, как перед школьной прививкой. Я поёрзала на тумбочке, попыталась коснуться левой ступнёй пола, но сустав резко стрельнул и заставил меня согласиться на вправление кости на место, а потом уже на чаепитие. Гриф помог мне разобуть больную ногу, потом он отнёс меня в свою комнату и посадил кресло.

– Так, ты главное не нервничай, – предупредил он меня и встал на колени перед креслом. Потом осмотрел мою лодыжку и ощупал её в паре мест, чтобы понять, как вправлять кость обратно. – Постарайся как можно сильнее расслабиться.

– Знаешь, как раз после этих слов обычно бывает больно, – и мой голос на этой фразе не нарочно дрогнул. Гриф сочувственно улыбнулся и этой улыбкой подтвердил мне, что чувство предстоит не из приятных.

– Бли-ин! – и я откинула голову на спинку кресла. – Что-то мне страшно.

– Ничего не надо бояться. Я всё быстро сделаю, – он взял мою ногу покрепче, а я стиснула челюсти и впилась пальцами в подлокотники. – На счёт три – готова?

– Ладно, давай уже, только не тяни! – и я зажмурилась.

– Раз, два, – и тут он, не досчитав до трёх, дёрнул мою ногу. В ноге на пару секунд взорвалась резкая боль, и я даже взвизгнула от неё, но потом суставу стало тепло и намного лучше. Гриф встал и усмехнулся:

– Вот видишь, всё не так уж и страшно. Попробуй пошевелить ногой. Покрути стопой.

Я очень осторожно пошевелила стопой в право и влево, а потом сделала круговое движение уже увереннее и поняла, что моя нога снова цела. Конечно, неприятный осадок от вывиха в суставе ещё чувствовался, но не мешал ходить и двигать ногой.

– Фу-ух... Спасибо тебе! Который раз за эти пару дней ты мне залечиваешь травмы. То рука, то нога...

– Как ладонь, кстати? – спросил он светским тоном, параллельно пряча какие-то свои вещи по ящикам и захлопывая дверцы приоткрытых шкафов. По моим меркам у него в комнате было достаточно чисто, но, видимо, он считал пару тетрадей и брюки на спинке стула бардаком. Вот же чистюля.

– Ладонь уже зажила, – улыбнулась я и встала с кресла. – Ух ты-ы! А у тебя красивый вид из окна, – я подошла к подоконнику и заглянула за пластиковое окно. Слева деревня с елями и редкими фонарями, а справа – часть пляжа и тёмное, словно наполненное нефтью, озеро. От ветра на его поверхности образовывались белые барашки, которые с шорохом выплёскивались на берег.

– Да, красивый. Только он так мне приелся, что я перестал его замечать.

– Такое часто бывает... – я ещё раз обвела комнату Грифа взглядом. Она была далеко не такой, как у Каса. Для начала, на её стенах не было ни одного плаката – только две фотографии, одна из которых была достаточно унылой - семейное фото, отдающее чем-то готическим. Такое в пору вешать в каком-нибудь замке и занавешивать бардовыми занавесками. Так вот, у Грифа стены не залеплены плакатами, на занавесках нет никаких значков, на полу и на кровати не раскиданы тапки и подушки. У Грифа, как в армии - всё просто, чисто и просторно. Стул задвинут в парту, на которой кроме лампы, сложенных тетрадей и энциклопедии по биологии ничего не лежало. В углу – пуфик без единой вещички. Кресло не покоцанное, постель заправлена, полы недавно были вымыты. Как же во всей этой безукоризненной чистоте видна рука отца Грифа! Жёсткая рука, которая долгие годы дрессировала этого парня и выбивала из него всю свободу и индивидуальность, делала его удобным и «достойным» отца.

Я грустно посмотрела на Грифа, который без своих сапог на толстой подошве и без косухи выглядел чуть младше и меньше, чем он смотрится на улице. Это уже не гроза всего района с винтовкой и служебным псом, а обычный парень в белой футболке, джинсах и со светлыми волосами, убранными в хвост.

– А ты никогда не хотел отсюда переехать, Гриф? Всё же ты взрослый и уже можешь себе это позволить.

– Мог бы, если бы деньги были, – и он слегка улыбнулся. – Пока я коплю. Ещё пара месяцев, и хватит на съёмное жильё.

– На съёмное жильё – где? В городе?

– Возможно. Всё-таки не удобно каждый день мотаться на поезде в Петрозаводск...

– И не жалко тебе будет покидать родную деревню?

– Конечно жалко, – он пожал плечами и тоже, как я, осмотрел свою комнату. – Но если стоит выбор между «хочу» и «надо», я, не задумываясь, выберу «надо».

– Так может к чёрту эту медицину, если из-за неё тебе приходится уезжать из родного места?

– Нет, Лиса, это не серьёзно.

– Да зачем тебе в твоём возрасте быть таким серьёзным? – воскликнула я и сделала к нему пару шагов. – Где вообще огонь в твоих глазах? Где мечты и сумасшедшие планы? Ты посмотри туда, в угол! У тебя там стоит гитара, на которой ты играешь, как настоящий гитарист! Со своими талантом ты мог бы собственную рок-группу организовать и колесить по всему миру!

– Я всё это знаю, – спокойно ответил он. – Мне много раз говорили, что я мог бы стать гитаристом и играть в какой-нибудь группе. Раньше мне эта перспектива нравилась, но пойми – это не то, чему я хочу себя посвятить.

– Скажи мне честно, Гриф, это из-за папы ты так упорно хочешь стать врачом? Он не одобряет музыку или что-то типа того?

– Нет, всё далеко не так, – и он стал мрачнее, словно эти мои слова его задели за живое. Я тут же пожалела, что так грубо сформулировала мысль. – Это было моё решение, и отец тут ни при чём... Я так часто лежал в детстве в больницах, что они мне стали роднее дома. Я видел много больных детей, с многими из них дружил и многие из них умирали при мне. Я сам отношусь к больным людям, и моя младшая сестра тоже. Правда она с годами хотя бы поправится, в отличие от меня... Разве так удивительно, что я после всего этого хочу лечить людей?

– Нет, и правда не удивительно, – глухим голосом выговорила я. Мне было жутко стыдно за себя и за свою подростковую наивность. Кем ещё можно хотеть стать в моём возрасте? Конечно же участницей рок-группы... – Я просто не подумала... Я вообще легкомысленная, так что прости, что я это ляпнула. Врачом быть, понятное дело, мудрее и полезнее, чем гитаристом...

– Через пару лет ты меня, наверное, поймёшь, – смягчился ко мне Гриф. Я же в шутку возмутилась его словам, радуясь возможности сменить тему разговора.

– Извини конечно, но я не такая уж и маленькая! Я заметила, что ты постоянно смотришь на меня, как на свою младшую сестру, и мне это чуточку обидно.

– Но ты же младше меня. Как мне на тебя ещё смотреть?

– Но не в сто же лет у нас разница!

– Хорошо, в таком случае поведай, сколько тебе лет? – и он шутливо изогнул бровь и сложил руки на груди. Я на всякий случай решила накинуть себе год, а то и полтора. Мало ли понадобится...

– Шестнадцать, – смело заявила я ложный возраст, и тут же добавила, – С половиной! Даже больше чем с половиной – через пару месяцев семнадцать будет. Вот так!

Возможно моя мимика меня выдавала, но Гриф не слишком-то мне поверил. Или меня подвело то, что я три раза накрутила себе возраст.

– Ну смотри, – хитро сказал он и прислушался. Я тоже услышала тихий свист из коридора. – Мне кажется, или там чайник на кухне закипел?

– Да, я тоже слышу. Пойдём на кухню, а то что-то мы надолго бросили Соню.

На кухне уже во всю хозяйничала Соня. Она как настоящий борец сражалась со своими неловкими движениями: несла чашки с чаем к столу, высунув язык, потом также аккуратно несла тарелку с печеньями, и даже смахнула со лба пот, выступивший от старания. Мы похвалили её, помогли накрыть стол до конца и все втроём сели пить чай.

Это было достаточно весело: Соня много рассказывала про себя, своих кукол и свои любимые мультики. Потом она начала стопками таскать из комнаты свои рисунки и каждый по отдельности демонстрировать и требовать у меня оценки: «А этот нравится? А этот как тебе? Красивый котик, правда? Мы его на ИЗО рисовали. Вот, у меня даже ”пять” стоит, видишь?» Гриф тем временем следил, чтобы её рисунки не вляпались в сливочное масло или чтобы на них не пролился чай. Меня очень умиляли их отношения: то, как Гриф беспокоился и заботился о Соне, и то, как она пыталась строить из себя его деспотичную жену. Она не стеснялась делать ему замечания или просить принести ей что-нибудь из комнаты, но при этом было ясно, что она очень любила и ценила своего брата, а командовала им чисто ради шутки. Да и Гриф явно был привычен к этой её манере общения: полушутливой, полузаботливой, полукапризной. Но в целом эта девочка произвела на меня хорошее впечатление. Через какое-то время я даже перестала обращать внимание на её некрасивый недуг, а когда вспоминала про него – очень сильно удивлялась.

На какое-то время Соня ушла в свою спальню, и только мы с Грифом подумали, что это насовсем, как шалунья вернулась с целой коробкой резинок, заколок и расчёсок, взобралась на табурет за спиной брата и принялась за его волосы. Когда она сняла с них резинку, я впервые увидела Грифа с распущенными волосами: светло-русые, мягкие, длиной почти до плеч и слегка завивающиеся на концах. В принципе ему и с такой причёской было неплохо, разве что она делала черты его лица мягче, добрее и... Да что греха таить – женственнее. Теперь он слегка напоминал мне высокую и худощавую девушку-баскетболистку. Наверное поэтому он постоянно и носит волосы в хвосте.

Гриф, верно угадав мои мысли, кивнул и сказал:

– Как девчонка выгляжу, да?

– Ну, разве что совсем слегка, – ответила я не очень убедительно. – Да ладно тебе, это не плохо! Успеешь ещё бороду отрастить.

– А мне кажется, это плохо... – и он чуть поморщился из-за того, что сестрёнка дёрнула его за прядь волос. – Из-за моего лица мне часто было не легко учиться в школе. Столько насмешек было...

– Да они наверное просто завидовали тебе, – и я откусила булку с вареньем. – Смотрели на свои прыщавые рожи и хотели быть, как ты.

– Не-е, у пацанов это работает не совсем так, как у девочек, – усмехнулся он. Соня тем временем доплетала ему косичку «колосок». – Они ни капли мне не завидовали - они просто отказывались воспринимать во мне одного из них. Считали девчонкой, тряпкой, голубым – кем угодно...

– И что, они били тебя? – спросила я, но внимательная Соня меня перебила своим вопросом:

– А что значит «считали голубым»? – Гриф отчаянно закрутил глазами, а я спрятала улыбку в чашке с чаем.

– Слабаком, Сонь, – подобрал ответ Гриф.

– А-а-а. Понятно. Значит, мой одногруппник Ваня тоже голубой? Он даже свой рюкзак сам поднять не может, – я подавилась смехом и всеми силами пыталась это скрыть за «внезапным» кашлем.

– Ну-у, что-то вроде того, – с сомнением подтвердил Гриф, тоже еле сдерживая улыбку. – Только не называй так Ваню, слышишь? А то это очень обидное слово. Он всю жизнь потом будет из-за него мучиться.

– Хорошо, не буду.

– Аллилуйя... – тихо выдохнул Гриф и подмигнул мне. Я уже успокоилась от кашляющего смеха и снова повторила свой старый вопрос:

– Так Гриф, неужели тебя правда били в школе? Просто сейчас мне в это не верится, вспоминая, как ты отделал тех мужиков у рельс.

– Да, тогда было дело. Меня били, один месяц или два, – губами он улыбнулся, но в глазах у него не было и тени улыбки. – А потом, в роковой для них день, я просёк, чем можно завоевать их авторитет – кулаками, как в каменном веке. Я тоже начал драться, и дрался серьёзно: до переломов и выбитых зубов... – он затих и опустил глаза, а я тем временем пыталась понять, как в нём могут совмещаться настолько противоположные внешность и характер. – Я нисколько этим не горжусь, если честно. Власть над классом настолько ослепила меня, что я временами дрался даже с ни в чём не повинными ребятами. Я, наверное, был местным злодеем для них... Хоть я иногда и выручал каких-нибудь задохликов из передряг, но чаще я дрался всего лишь для поддержания у людей мнения о том, что я не девчонка, – и он пожал плечами.

– Жуткое дело... А почему ты не состриг волосы, если тебе не нравилось быть похожим на... ну, ты понял.

– Потому что дело не в причёске, а в лице! Какую длину волос не носи, оно всегда такое – смазливое, – выговорил он с неожиданной ненавистью к себе. – Кстати, одной из причин драк было моё желание специально изуродовать себе лицо синяками, чтобы хоть ненадолго перестать быть для них куклой. Да что там «для них» – для себя хотя бы...

– Не переживай, Артемон, – подала голос Соня, заплетавшая Грифу уже вторую косичку. – Те мальчишки просто были глупыми.

– Так и я был глупым, Соня. Если бы я сейчас попал к ним в окружение, я бы ни за что не избивал их, как тогда. Это только делало их злее, и меня в том числе...

– Всё ты врёшь, – улыбнулась девочка, – Никакой ты не злой. Ты – самый добрый человек на свете. Даже добрее, чем мама, потому что мама на меня иногда кричит. А ты – никогда, – Гриф был растроган и улыбнулся. – Лиса, посмотри, какие у него красивые косички.

– Сонь, расплети мне их лучше, – попросил Гриф тоскливым голосом.

– Не-а! Соня, не расплетай, – вскочила я со стула, отряхнула руки от хлебных крошек и подошла к Грифу, который с непониманием смотрел на меня снизу вверх. – Настала пора перебарывать комплексы, дружище. Это не дело: постоянно пытаться выглядеть, как брутальный сорокалетний дядька с огромными плечами, когда на самом деле ты другой, – губы Грифа растянулись в смущённой улыбке. Он отвёл от меня глаза, а его лицо резко залилось краской – тоже весьма непривычное зрелище. Ну и ну, я своей догадкой попала в цель!

– Гриф, выгони этих тараканов из своей головы. Ты прекрасно выглядишь, и никакая ты не кукла и не девчонка. Ходи в чём хочешь и как хочешь - зачем пытаться соответствовать какому-то непонятному образу? Главное-то в тебе – характер, а вовсе не винтовка, косуха и кулаки. А характер у тебя – за версту видно – железный. Мне даже неловко от того, что я, мелочь, стою тут и учу тебя жизни, но мне кажется, что ты должен был это услышать... Посмотри на себя, – и я протянула ему настольное зеркало, которое стояло на подоконнике.

– Словно я себя не видел.

– Ты видел не то, про что я тебе говорю. Присмотрись к себе повнимательнее, и ты увидишь там, в отражении, нечто большее, чем своё лицо. Ты увидишь волю, силу, уверенность, ум, талант и мудрость... Ты видишь их?

– Честно говоря – с трудом.

– Сразу видно, что ты редко смотришься в зеркала. В таком случае, смотри на себя почаще, и ты разглядишь всё это. Оно есть в тебе - я это увидела.

Гриф оторвал взгляд от своего отражения и посмотрел на меня так, словно увидел впервые. Его голубые удивлённые глаза изучали моё лицо и бегали по нему, словно пытаясь проникнуть мне в голову. А может он уже в неё проник...

Я скромно улыбнулась ему и пожала плечами, вдруг застеснявшись выплеснувшихся из меня мудрых советов. Всегда у меня так: дам наставлений людям, а потом буду мучиться оттого, что я могла направить их куда-то не в ту сторону. Что если Грифу завтра в голову взбредёт стать хиппи в разноцветных штанах или кем-нибудь вроде Джо – безбашенным и цветастым психом? Хотя, Гриф явно не из таких, всё-таки у него и своя голова на плечах присутствует... Неловкую и магическую паузу, возникшую между нами с Грифом, слава Богу, прервала Соня.

– А я вот тоже так всегда считала, как Лиса сказала! – заявила она, высунувшись из-за плеча Грифа, чтобы её было видно. Мы с Грифом очнулись и дружно засмеялись. Как же ему идёт улыбка, и как же редко она у него появляется...