"Копай, могильщик". (2/2)
— Давай я провожу тебя до этой могилы.
Тут зазвонил стационарный телефон.
— Не надо... Я сам. А ты вон ответь людям...
— Ладно. Только отдай бутылку.
Могильщик даже округлил глаза. Он уже не помнил, что несколько минут назад сам просил забрать у него водку, дабы он не удушил всю бутылку.
Он сделал финальный глоток.
— Держи...
— Ты точно дойдёшь сам? Может, лучше полежишь...
Могильщик сдвинул брови.
— Тебе люди бьются... в трубку... Вот и поговори с ними.
***</p>
Какой непонятный страх... бояться того, что мёртвые могут ожить. Раньше могильщик даже не задумывался об этом. Но один случай посеял в нём зачатки сего страха. А после кошмара, что пригрезился ему этой ночью, он, казалось, начал стремительно достигать пика.
Невольно он думал о том, что ребёнок, которого он хоронил буквально недавно, мог ожить прямо у него на руках. Его маленькие глазки внезапно открылись бы, и сам он весь задвигался, зашевелился... Ночной кошмар наяву. Тот самый кошмар.
Он ещё не рассказывал о нём жене. Да и не собирался. Хотя когда они уже даже одевались в гости к её родителям, сердце его колотилось всё так же бешено. Бешено, как в кульминационный момент его сна, после которого он сразу проснулся...
Безлюдное помещение с высокими серыми стенами. Потолка видно не было — лишь беспросветная тьма высилась над головою, как будто чёрный густой туман, готовый в любой момент опуститься вниз и поглотить всё живое. А невдалеке стоял открытый гроб.
Могильщику часто снились покойники. Но они обыкновенно не вызывали в нём никакого трепета. А сейчас что-то внутри него просто выворачивалось наизнаку от доселе неведомого ему страха... И не зная, зачем, он стал направляться к главному объекту своего ужаса.
Точнее, он знал. Знал подсознательно. Он должен был похоронить этого мертвеца. Закопать его в сырую чёрную землю, что находилась у него под ногами... Копай, могильщик. Это твоя миссия. Это твоя судьба.
Но всё его существо сейчас почему-то противилось этой мысли. Он даже не видел лопаты в своих руках. Здесь было что-то не так. Нет, человека, лежащего в гробу, не нужно было закапывать...
Худой светловолосый мужчина. Может быть, немного моложе, чем он... Он был совершенно неподвижен, как и все покойники. Но он не выглядел мёртвым. Он не должен был находиться в гробу.
Его не нужно было закапывать.
Вдруг звуки сердцебиения нарушили царящую вокруг тишину. Они исходили одновременно отовсюду, постепенно становясь всё более громкими... Если это не стучало сердце покойника...
Но это не было и его собственным сердцебиением.
Медленно он положил руку на грудь покойника. И тот открыл глаза — огромные серо-голубые глаза, в коих отражалась вселенская ярость, — и схватил могильщика за запястье. Он сразу же попытался вырваться, но тонкие пальцы ожившего мертвеца вцепились в его руку так сильно, что, казалось, он был намерен оторвать её.
”Копай, могильщик”. — Похоронным тоном изрёк покойник, и тысячи голосов подхватили его слова.
”КОПАЙ, КОПАЙ, КОПАЙ!”
Чувство страха достигло апогея: потянув могильщика за собой, мертвец в гробу внезапно исчез. Кто-то захлопнул крышку, и он ощутил, что стал стремительно проваливаться вниз, а сверху падала могильная земля...
Два кошмара за одну ночь — считая тот, что он видел вчера до того момента, пока не услышал странный телефонный звонок. И всё из-за одного и того же покойника.
В памяти могильщика не запечатлелось имя этого мужчины, но он запомнил месторасположение его могилы. И теперь ноги сами несли его туда.
Сотни людей, погребённых в землю, по которой он шагал сейчас, смотрели на него через портреты на надгробных плитах.
”Копай, копай, копай!” — как будто в один голос говорили они.
Могильщик только нахмурился. Едва он не споткнулся о какую-то ограду, но тут же соориентировался вновь и продолжил путь. Голова кружилась страшно. В своей жизни (ещё даже до женитьбы) он напивался до головокружения всего два раза. На школьный выпускной и — на выпускной из ПТУ. Потому что тот, кто хочет, пронесёт алкоголь куда угодно.
”Пошли нахуй со своей учёбой, упыри!” — орал счастливо 19-летний юноша, пред тем подойдя к каждому преподавателю и послав его индивидуально. Каким он оторвой он был в юности... Эти землекопы-студенты, что работали вместе с ним сейчас, по сравнению с ним из прошлого были просто пай-мальчиками. Да он и сам, увидь он свою более молодую версию, наверняка не признал бы себя и сказал: ”Парень, будь проще”.
Дискотеки, девчонки, поездки на мотоцикле из одного города в другой — причём в города совершенно незнакомые... Кто-то сказал однажды, что он проживал каждый свой день, как последний. И удивился, почему при этом он употряблял сравнительно мало спиртного.
”Я люблю, когда голова трезвая. А алкоголь уже подойдёт для самого отборного веселья...”
Естественно, что при такой насыщенной жизни учиться было некогда. Поэтому он появлялся в училище лишь раз в полгода. И то — сразу шёл в кабинет директора.
”У тебя опять неаттестация по всем дисциплинам и экзаменам, — сообщал тот, впрочем, равнодушно. — Тебе даже не за что поставить тройки. Такими темпами я просто вышвырну тебя отсюда к чёртовой матери”.
Будущий могильщик и бровью не повёл. Директор говорил так и предыдущие два года, но до сих пор не претворил свои слова в реальность.
”Когда ты начнёшь учиться, балбес?”
На это у него был готов самый красивый ответ, звучащий следующим образом: ”Я поступил сюда, чтобы овладеть искусством деревообработки при помощи токарного станка, а не слушать, с кем трахалась Екатерина Вторая”.
Иногда он спрашивал у своих одногруппников, что они там проходили на парах. И в этот раз ему рассказали что-то про гарем любовников великой российской императрицы и что-то про виагру.
”Ты даже знаешь, на кого учишься... — директор не смог сдержать улыбки. — Хоть чем-то ты меня порадовал”.
”Но мне серьёзно плевать на эту историю. В школе мозги морочили, здесь продолжают... Зачем на каждом курсе учить одно и то же?”
”Такова программа, дорогой мой. Я что, могу сходить в министерство образования и переписать программу?”
”Я по такой программе учиться не буду. Мне мой мозг дорог... А что оценок нет — ну нет их... и фиг с ними”.
Директор улыбался теперь ещё более насмешливо. И щёлкал ручкой.
Похоже, он всё-таки начал нервничать.
”И куда ты пойдёшь без оценок, герой? Могилы копать будешь?”
”Буду. А чем это не профессия? К тому же, в ритуальных услугах сейчас деньги неплохие крутятся...”
”И ты, такой весёлый и неусидчивый, сможешь заставить себя заниматься столь мрачной и муторной работой?..”
”Если мне надо будет — смогу”.
Директор оставил ручку в покое.
”Что ж, тогда готовься овладеть искусством копания земли, а не — деревообработки”.
Эти слова — вот это неожиданность, чёрт побери, ну никто такого вообще не ожидал, правда?! — оказались пророческими. С тем аттестатом, который вышел у будущего могильщика — а вот это удивительно, что он вообще вышел, да, это правда диво какое-то, — все посчитали бы его не токарем, а раздолбаем. Поэтому он решил в самом деле попробовать себя в похоронном деле.
Однако сначала ему пришлось попробовать себя в армии, где он несколько остепенился. И лишь потом — на кладбище, где он остепенился совсем.
И бодрый сорвиголова, некогда мотающийся между городами без сна и отдыха, стал молчаливым и вечно задумчивым землекопом.
Встреча со смертью изменила его капитально. Но он не испугался её, не стал бежать назад, а, наоборот, лишь ещё сильнее сжал в руках лопату. Возможно, это прозвучало бы для кого-то странно, учитывая специфику данной профессии, но... он почувствовал себя на своём месте. Не только потому, что его могли бы взять ещё, разве что, дворником или водителем. Ибо он — и это тоже было воистину удивительно, директор ПТУ аплодировал бы стоя — добился значительных успехов в армии. Ему даже предлагали после окончания срочной службы пойти дальше и построить военную карьеру, и он немало думал над этим, но в конце концов отказался. Надоела эта армейская жизнь. И вообще он жизнью уже будто бы... пресытился.
Стоило теперь взглянуть на смерть.
И он до сих пор глядел. И всё никак не мог наглядеться.
Могильщик почувствовал, как в кармане штанов завибрировал мобильный телефон. Наверное, звонила жена. Изволновалась она там вся, должно быть...
Не без определённых усилий, он достал его. Но звонок прекратился. Позвонить в ответ самому было для него сейчас немного проблематично. Палец не попадал на нужное место...
Потерпи, родная. Я схожу на эту могилу и вернусь... Если только не упаду по дороге.
Внезапно он вытаращил глаза, а ноги его сами по себе остановились. Да. Его внутренний навигатор не подвёл его. Он знал это кладбище, как свои пять пальцев...
Это была та самая злополучная могила.