Смерть единичная — старт смерти мира (1/2)
Могила без надгробия, без портрета в стеклянной рамке. Только распятие с именем и годами жизни.
Он выкопал эту могилу неделю назад. Почти каждая деталь похорон отложилась и в его сознании, и в его подсознании... Хотя он предпочёл бы забыть о них навсегда.
Закрытый, но ещё не заколоченный гроб. Из провожающих была лишь одна женщина. Необычайно молчаливая, задумчивая... Почти абсолютное большинство его заказчиков, впрочем, были такими, но эта женщина даже не восприняла ни одного его слова. Вернее — не ответила ни на один из его вопросов.
Значит, установку ограды они обсудят потом.
Великая взволнованность так же была отображена на её лице совместно со смиренным отчаянием. Когда гроб уже собирались забить гвоздями, она внезапно попросила открыть крышку, чтобы в последний раз посмотреть на покойника. И могильщик исполнил её просьбу.
Взглянув на усопшего, он отметил его необычайную... свежесть. Да, он выглядел так, будто умер буквально сегодня. Кожа его не обладала той же бледностью, что кожа всех остальных мертвецов, которых могильщик видел раньше.
Странно. Эта женщина заказывала похороны ещё позавчера, а на трупе не появилось ни единого признака смерти. Конечно, раздеть его и разглядеть получше могильщик не мог, но всё же...
Если бы покойный не находился в гробу, он счёл бы, что это был просто спящий человек.
”Набери побольше воздуха...” — наклонившись к мертвецу, прошептала женщина. Зачем только могильщик прислушался к этому, зачем он стал с ещё большей внимательностью приглядываться к трупу?
Ударьте его по голове лопатой, но он увидел, как ноздри мертвеца расширились, точно он в самом деле втянул воздух через нос. Поражённый этим, сам могильщик на какое-то время перестал дышать. Будто он невольно захотел прислушаться к дыханию покойного, чтобы убедиться, что глаза не обманули его... Но странная женщина приблизилась к самому его лицу.
”Вы можете закрыть гроб”, — сквозь зубы проговорила она, улыбнувшись через силу. Могильщик не произнёс ни слова.
”Похороните его поскорее, дорогой... — вдруг ласково добавила она после. Пальцы её зацепились за воротник тёмно-синей униформы, оттопырили его и опустились к молнии. — А то я совсем не смогу за себя поручиться”.
Мужчина молча сдвинул брови. Заказчица опустила руки, и он застегнулся обратно. Но когда он стал заколачивать гроб, всё недовольство его вновь сменилось тревогою.
Никогда ещё у него не бежали мурашки при виде трупа. Точнее... трупа, похожего на живого человека.
Сейчас живой был страшнее мёртвого. Для него живой был страшнее мёртвого. И если бы покойный вдруг начал биться в заколоченную крышку гроба...
Могильщик подумал, что у него самого остановилось бы сердце.
Но всё было тихо. Человек, которого хоронили заживо, на мгновение лишь приоткрыл глаза, когда гроб уже засыпáли землёй. Быть может, если бы он увидел свет, он бы начал просыпаться...
Быть может. Никто не знал, когда мог очнуться погружённый в летаргический сон человек. Никто не знал, как разбудить его.
И он снова опустил веки полностью. Лишь потом, тогда, когда земля уже сдавливала гроб с невероятной силой, когда наверху уже никого не было, когда организм ощутил нехватку воздуха, он проснулся. И с ужасом осознал, что он...
Умирает.
Такой же ужас отображался во взгляде женщины, когда могильщик закончил работу.
”Вы похоронили его...” — промолвила она.
Он смотрел на неё, мол: ”Ну да. А что с ним ещё нужно было сделать?”
”Похоронили... — по щекам её заскользили слёзы. — Как мертвеца!”
Он ощутил ещё большее волнение. Он сам испытывал неприятное сопротивление, когда закапывал покойника, совсем на покойника не похожего... А поведение заказчицы ещё больше натянуло его нервы.
На этот раз он не смог сдержать эмоций.
”Разве не для этого вы привезли его сюда? — нахмурившись, вопросил он. — Вы могли бы обратиться за услугами крематория, если вам не нравятся похороны...”
Заказчица, ещё более эмоциональная, ударила его по губам.
”Ты ничего не знаешь! — воскликнула она. — Лучше молчи... Лучше просто молчи...”
Он осторожно дотронулся до своих уст. Истеричка. Чтобы заказчики рукоприкладствовали... С юности он имел привычку отвечать на любое рукоприкладство тем же. И даже сейчас, в возрасте более зрелом, привычка эта не потеряла своей силы.
Но здесь было исключение. В виде женщин. Женщин нельзя было бить даже слегка. Пусть если сами они иногда колотили от души... Они ведь думали, что, раз они считались существами более слабыми физически по сравнению с мужчинами, то не могли ударить их слишком больно. Даже при всём желании... Ведь у них не хватило бы сил.
А если бы мужчина просто схватил женщину за запястье, то последовал бы вселенский крик.
Такими мыслями могильщик пытался поспособствовать собственному успокоению, дабы не ударить заказчицу в ответ. Положительно, этого нельзя было допустить... И, пожалуй, даже если бы это был мужчина. Ещё не хватало драться с заказчиками.
Где там был его запасной пучок нервов?
”Боже, не допусти, чтобы он проснулся...” — кусая ногти, проговорила она. Могильщик развернулся и пошёл прочь. Его задача была выполнена. Правда, он не сказал ей: ”Соболезную”, но он ей как-то совсем не соболезновал. Уж извините, но он иногда тоже психовал. Вот из-за таких психованных заказчиков.
Психованность была заразна.
”Стойте...”
Пальцы её обвили его ладонь. Он взглянул на неё через плечо.
”Простите, — сказала она. — Я... я просто до сих пор не могу поверить, что сделала это. Я...”
Она проговаривала каждое слово необычайно медленно. Могильщик по-прежнему не поворачивался к ней полностью. И хранил недовольное молчание.
”Я не знаю, что ещё я могла сделать... Я просто так устала... Но это — преступление...”
Она уткнулась в его предплечье, вновь обливаясь слезами. Он чувствовал, как они просачивались сквозь одежду, соприкасаясь с его кожей. Вцепившись в его рукав, женщина всё сильнее и сильнее оттягивала его вниз, словно прямо сейчас упала бы в обморок...
Могильщик поддержал её свободной рукой. Ему не хотелось нести её, бесчувственную, на руках в служебную комнату, пытаться помочь очнуться, заваривать ей там чай... Но был ли у него выбор?
”Я никогда не прощу себя за это... — руки её уже дрожали от переполняющего её душевного страдания. — И он никогда меня не простит!”
”Вы что, — наконец произнёс могильщик, уже изрядно уставший от всего этого, — убили покойного?”
Внезапно она перестала плакать. Подняла на него глаза, всё так же прижимаясь к его руке... Мужчина даже встрепенулся, когда услышал в ответ это бесстрастное: ”Мы”.
”Что „мы“?” — он вытаращил глаза.
Женщина продолжила с той же безэмоциональностью:
”Мы с вами убили его”.
Мужчина одёрнул руку.
”У вас не все дома”, — пробормотал он.
”Знаете, это звучит подло, но то, что я разделила своё преступление на двоих, малость успокаивает меня”, — заявила она с улыбкой.
Могильщик поспешно стал уходить. А она смотрела ему вслед всё с той же улыбкой, застыв на одном месте и, кажется, стояла так ещё долго...
Психичка.
***</p>
Могильщик смотрел на надгробный крест безотрывно. Незаметно для себя он утирал скользящие по лицу слёзы. Он больше не мог скрывать этой мысли от самого себя. Прятать её в глубины подсознания... Пытаться вытеснить её какими-то другими мыслями...
Он похоронил живого человека.
Это можно было считать убийством. Непредумышленным, но... он мог предотвратить его. Если бы не позволил страху — неужели та женщина в самом деле собиралась хоронить живого? — отогнать все подозрительные мысли прочь. ”Живой” цвет кожи, дыхание через нос... Ему проще было принять то, что это было лишь галлюцинацией, нежели...
Нежели осознать, что человек в гробу был действительно жив.
Зачем его положили в этот гроб?
— Покажись теперь... — вымолвил могильщик, продолжая увлажнять перчатки слезами. — Если это был ты... Боже, покажись и сейчас...