Глава 15. Обращённый (2/2)

Еще не видя, но чувствуя, Грэм знал, что к мальчику бесшумно приближалось знакомое… существо. Лишь когда оно позволило себя увидеть, Уилл на секунду забыл, как дышать. Его чёрные рога сливались с такими же чёрными ветками деревьев, что спали безмолвным сном в зимнем лесу. Тонкие конечности ступали поверх сугробов, не проваливаясь и не издавая ни звука. Белесые, подернутые словно молочной пенкой глаза отражали в себе изнанку этого мира, отчего хотелось сбежать куда подальше. Пасть была слегка приоткрыта, откуда валили клубы пара, а на остром клыке торчал клок рубашки, которая еще недавно была надета на убийцу…

Чувство опасности достигло критической отметки. Волосы на голове встали дыбом, и все же Уилл был не из тех, кто бежит, особенно, в тех случаях, когда в опасности родной человек, которого ещё можно спасти.

— Нет, — тихо прошептали побледневшие губы. — Нет, — уже чуть громче. — Ганнибал, беги, — вдохнув побольше морозного воздуха, крикнул Уилл, но его голос ничтожно потонул в остром серебре льда и снега. Безмолвие воцарилось в белом царстве, запечатывая приоткрытый рот своим обжигающим поцелуем.

Вендиго, игнорирующий присутствие постороннего, неуклонно подошёл вплотную к ребёнку, намереваясь растерзать вкусное, горячее тельце, но внезапно остановился и принюхался. Из дыр вместо ноздрей повалил густой пар. Его словно смертью обглоданные черты слегка изменились, становясь более человечными. Будто кто-то надел на себя чёрный пластиковый костюм, скрывая морионовый мех на шее и молочную кость на длинной морде, однако руки по-прежнему оставались чересчур длинными с острыми когтями-серпами на концах. Неестественно впалый живот и острая клетка рёбер стали выделяться ещё ярче на фоне белого снега, словно чёрная дыра, бездна из странной плоти, что способна поглотить человека и остаться абсолютно пустой.

Существо опустилось рядом и протянуло руку юноше. Взгляд тёмных глаз, почти лишённых жизни от своей потери, вмиг прояснился, жадно вглядываясь во что-то, что не было доступно замершему поодаль мужчине. Ганнибал с сомнением смотрел на существо, а после в нем мелькнула янтарным всполохом надежда, и… Уиллу показалось, что впервые в детских глазах он видел подобную жестокость. Неуёмную жажду мести.

Его вновь пошатнуло. Жалостливый стон долетел до его слуха, и Грэм не сразу понял, что это был его собственный. Отчаянный, скомканный из бессилия и чужих неприятных эмоций.

Они о чем-то тихо говорили, но Уилл не слышал ничего, будучи оглушенным на время той агонией, что прошёл такой юный Ганнибал. Очнувшись от собственных эмоций, он лишь увидел, как чудовище заканчивало поглощать своей темнотой хрупкое тельце, буквально сливаясь с ним, поднимая того с земли. Хриплый не то вой, не то крик был знамением того, что они стали единым целым. Та тьма, что теперь жила в Ганнибале, приобрела его собственные черты лица и зажгла новый огонь в разбитом сердце.

Теперь на Грэма устремился иной взгляд. Красные глаза ярко светились на фоне чёрного юношеского лица, на коем застыла маска холодности и равнодушия, смешиваясь с какой-то маниакальной заинтересованностью. Ганнибал сделал шаг, и мужчина на чистых инстинктах дёрнулся назад, скрываясь в спасительном мраке коридора.

Тело разрывалось на мелкие кусочки... Хотелось биться об стену и кричать от невозможности что-либо изменить.

Вот Ганнибал балансировал на грани жизни и смерти, и вот чудовище спасло его от самого жестокого потрясения, что едва не погубило шаткий, совсем юный рассудок. Чуждый ранее голод свернулся язвительной болью в желудке, и Уилл так и не понял, как дошёл до последней чёрной двери, скрытой в глубине Дворца Памяти, и на автомате нажал на ручку.

Всё тот же грёбаный снег. Всё тот же идиотский лес. И до омерзения сладкая кровь на чужих (своих?) губах. Неутолимая жажда плоти свернулась смертоносной змеей вокруг желудка, отравляя кровь и разум. Тупые человеческие зубы пронзали чье-то ещё тёплое тельце. Уилл сам не заметил, как опустился на колени рядом с Мишей, как почтил её смерть, проглотил первый кусочек остывающей плоти, чтобы дальше похоронить её с честью. Это был акт любви к единственному дорогому человеку и дань тому, кто смотрел на мир из глубины юного тела, удовлетворенно облизываясь.

Уилл дёрнулся в сторону, пытаясь отделить себя от чужого воспоминания, в котором слишком глубоко увяз. Он не был чудовищем, он не хотел им быть. Не хотел чувствовать то, что чувствовал тогда Ганнибал.

Ганнибал…

Острая боль как от кромсающих клыков неожиданно пронзила его бок, легко разрывая ткани рубашки и кожи, и Уилл, охнув, схватился рукой за рану, едва устояв на ногах. Кровь багровыми струйками тут же просочилась между пальцами и упала тяжелыми каплями на черную, сырую землю.

Резкий запах гнилой плоти заполнил собственный нос, и Уилл скривился, резко выдыхая и поднимая голову. Все те же белесые потусторонние глаза теперь смотрели на него в упор на расстоянии вытянутой руки. Смрадное дыхание самой смерти окутало всё живое в мужчине, отбирая часть контроля себе.

— Нет, — Уилл попытался дёрнуться, но ступни словно приросли к земле. — Что… что тебе нужно?

Существо заинтересованно наклонило голову вбок, разглядывая кудрявое недоразумение, что стояло на его пути, и неспешно протянуло руку, наклоняя голову в другую сторону. На открытой костлявой ладони заиграл голубовато-серебристым светом мерцающий огонёк, пуская снежные искры ввысь. Уилл присмотрелся и заметил, как в его центре двигались маленькие фигурки.

Он поднял глаза на Вендиго и оторопел: на него самого смотрел он сам. С толстыми чёрными рогами. За спиной, вдоль позвоночника, пронзая синюю рубашку росли длинные, острые шипы. Существо красноречиво молчало, терпеливо ожидая нужного действия.

Даже лес затаился и почернел, являя миру безоблачное ночное небо с мириадами звёзд и почти полной луной. Уиллу показалось, что за деревьями притаились ещё похожие существа, смотрящие на него мёртвыми глазами и истончающие собой этот отвратительный сладковатый аромат гноя, гнили и трупов.

Протянув руку, Уилл без страха коснулся необычного огонька, и видение раскрылось для него, нежно ластясь к кончикам пальцев своим неожиданным теплом:

Это была схватка. Жестокая, кровавая, неравная, наполненная болью и чувством надвигающейся потери. Огромной силы чёрный оборотень превышал их с Ганнибалом рост почти в четыре раза. Стальные когти и зубы пробивали мощные стволы деревьев, когда волк замахивался. На толстой шкуре не оставалось абсолютно никаких следов от укусов и ударов двух оборотней, что в унисон шли в атаку раз за разом.

Сердце Уилла замерло, когда Ганнибала неудачно швырнуло в сторону с такой силой, что он проломил несколько деревьев, прежде чем удариться спиной о последнее и без чувств упасть на землю.

— Он… он выживет? — Уилл вынырнул из видения с учащенно забившимся пульсом, чтобы спросить. Ему необходимо было знать… хотя в глубине себя он понимал, что с такими травмами слабый после первого оборота оборотень не справится, да ещё и после стазиса, где омега явно добился очищения души. Он чувствовал, что альфа все ещё отравлен теми токсинами, что вколол ему Николас. А ещё, что он один. Тьма, что раньше помогала Ганнибалу, пропала, и к этому явно был причастен дар омеги. Его личное, не имеющее право быть, эгоистичное вмешательство стало причиной страшной трагедии…

От этого понимания у Уилла подступил ком к горлу, и из плотно сжатых губ предательски вырвался всхлип. Он несколько раз усиленно моргнул, чтобы не расплакаться окончательно.

Одна его ошибка, одно лишь желание… эта цена была слишком высока.

Вендиго ничего не ответил, лишь протянул вторую руку, где горел свежим малиновым пламенем другой огонь. Уилл, не думая, заглянул внутрь, не обжигаясь о его гостеприимный жар.

Здесь же они с Ганнибалом были… иными. Яркий белый мех омеги выделялся на фоне тёмной зелени чащи, куда они загнали чёрного оборотня. Голубые символы на ушках и лбу тускло светились в вечерней мгле, не привлекая особого внимания. Рядом спокойно стояло то самое существо, издавая странные свистящие звуки. Альфа-Вендиго созывал из леса своих собратьев, что могли помочь в этой битве. И они пришли, чтобы завершить начатое, чтобы положить конец всем смертям, что происходили в резервации по вине Николаса.

Ганнибал был воплощением ужаса, самой смерти, стоя рядом со своей парой. Ещё не полный облик уже скрывал за собой первородную силу жуткого монстра. Но несмотря на внешность, Уилл чувствовал огромную любовь своего альфы к себе и к будущему потомству. Они были едины, готовясь вступить в финальный бой. Они были не одни. И победа на этот раз должна быть на их стороне.

Воспоминание резко схлопнулось, возвращая мужчину в безрадостную, ожесточенную реальность. Сердце полыхнуло горячей костровой искрой-надеждой. У них был шанс. Была возможность дойти до той точки, что они видели в Храме.

— Чего ты хочешь взамен? — сдержанно и хрипло спросил Уилл, уже зная, к чему склонит его это существо. Выбор был сделан одним лишь вопросом. И он был так далёк от тех идеалов, что мужчина боялся отпустить, за которые крепко держался годами, и благодаря которым потерял… или почти потерял самое ценное, что у него было.

Огни погасли, и когтистая рука приблизилась к бледному, взволнованному лицу. Прочная кожа оказалась очень гладкой и тёплой. Уилл неосознанно потянул носом и замер, уловив родной аромат сладкого дерева.

— Если ты можешь помочь спасти Ганнибала, я согласен, — тихо и почти спокойно произнёс Уилл, чувствуя, как вновь щиплет глаза, а собственные связки его подводят, пытаясь в конце сорваться. Запах его альфы, его пары был также жизненно необходим как кислород. Он завораживал, манил, звал, беспокоил расшатанную нервную систему и оголённые рецепторы.

Существо, довольно цокнув языком, царапнуло скулу и приблизилось, чтобы слизать выступившие капли крови. Слюна Вендиго опьяняла рассудок больше, чем альфа-феромоны, очищая истинную реальность от всех иллюзий, возвращая Уилла к самому себе туда, где он действительно сейчас находился.

Металлический запах крови, вечерней сырости, мха и древесной коры усилился. Уилл с трудом открыл глаза, морщась от громкого звона в ушах, когда ощутил, как горит собственное тело. Мужчина проморгался, пытаясь понять, где находится, и что произошло. Это явно была не стазисная капсула и не Дворец Памяти. Но если он не там, то где? И как он сюда попал?

Попытка встать с холодной земли принесла лишь сильную боль в боку, и Уилл неосознанно потянулся к грязному краю рубашки, когда понял, что что-то не так. Это была не просто рана — глубокие борозды явно прощупывались подушечками пальцев, словно это был свежий… укус?

Нет. Не может быть…

Уилл осмотрел свои руки, но не нашёл и следа обручального кольца, а также не было синей рубашки и шорт. Вместо них ноги облегали промокшие от росы его рабочие штаны с торчащей из кармана перепачканной машинным маслом тряпкой, а тело прикрывала грязная футболка. Лихорадочно ощупав живот, Грэм со стоном наткнулся на тот самый злосчастный шрам-улыбку, и у него все похолодело.

— Омега? Волчонок? — Уилл попытался заглянуть внутрь и выдохнул, слыша слабое чужое урчание. Всё было иначе, чем раньше, и мозг отказывался воспринимать такую версию их новой реальности. Лишь повторное урчание стало необходимой зацепкой, опорой, что смогло помочь ему не сорваться в бездну собственного отчаяния. — Что... что произошло?

Волчонок виновато засопел, открыв было рот, чтобы ответить, но тут же протяжно завыл, не успев сказать хоть слово.

— Твою ж… — едва не проорал Уилл, чувствуя, как запустился процесс необратимых изменений в… человеческом теле?

Осознание той истины, что подкинула так жестоко сама реальность, была настолько ужасающей, что Уилл хотел бы просто закрыть глаза и больше никогда их не открывать. Но собственная боль и боль волка толкали его вперёд. Ему срочно нужно было найти свою пару, что уже точно спешила к ним навстречу.

Оглядывая знакомое, ставшее когда-то ненавистным место, Уилл не сдержал злого вопля, ударяя кулаком по стволу дерева и царапая нежную кожу ребра ладони. И почему ему так не везёт? Что он сделал в прошлой жизни, за что так жестоко расплачивается в этой?

Сил идти было очень мало, и все же он двигался дальше, стискивая зубы, негромко ругаясь, запинаясь о корявые корни, царапаясь вновь и вновь о шершавую кору деревьев. Лес тоскливо умолкал, когда мужчина проходил мимо, опаляя потемневшим от боли и злобы взглядом штормовых с красной каймой вокруг радужки глаз. В сердце маяком горело желание скорее убедиться, что его догадка может быть верна. И если это так, то просто…

Fuck…