Глава 15. Обращённый (1/2)
Тяжелый сонный воздух с незаметными бирюзовыми крио-частицами все ещё наполнял стазисную капсулу, отчего тело не особо шевелилось, до конца так и не выйдя из состояния глубокого погружения. Лишь немного двигалась шея, и реагировало со слегка заторможенной мимикой на происходящее уставшее, бледное лицо с багровыми корками на висках. Данные обстоятельства настораживали. Как и непривычное ощущение холода. После сна впервые в капсуле стояла леденящая жилы стужа.
Уилл тихо лежал, терпеливо ожидая, когда Дани откроет крышку, и уже стучал зубами, будучи продрогшим до мозга и костей. Как только пар изо рта ещё не валил… Мерзкое чувство скованности и тревожности с каждой минутой чужого промедления всё сильнее сжимали сердце и скручивали что-то в животе в нервозный тугой узел. После последнего погружения внутреннее удовлетворение и тишина растворились прозрачной дымкой, обнажая расстроенные потухшие струны обнажённых сплетений нервов. Уилл кожей ощутил опасность рядом с собой, но предпринять ничего не мог — пальцы даже не смотрели в сторону специальной красной кнопки SOS.
Внезапный резкий шорох снаружи заставил мужчину дёрнуть головой в сторону источника звука и зажмуриться от чересчур яркого света, бликнувшего в окошке. Или глаза просто стали сверхчувствительными после последнего похождения к душам…
Через несколько секунд крышка саркофага медленно открылась, и в проёме показалась до скрежета зубов знакомая блондинистая голова, которую давно уже следовало размозжить об асфальт.
— Ну здравствуй, пупсик. Вижу, ты скучал по мне, — Николас сладко оскалился, показывая удлинившиеся клыки. Будто такими можно Уилла запугать. После укуса Ганнибала это убожество казалось ему просто смехотворным.
— Где… Даниэль? — Уилл все ещё не мог нормально функционировать телом и едва шевелил губами. Этого было крайне мало, чтобы вцепиться в глотку больному на всю голову ублюдку.
— Он слегка нарушил наши планы. Тебе не стоит волноваться, куколка. Ему точно не будет скучно с другими твоими дружками, — чужая рука опустилась на волосы Уилла и небрежно прошлась по кудрям. — Мм, мягкие, люблю за такие тянуть, когда деру похожих на тебя сладких, скулящих щенков.
Последние слова Уилл специально пропустил мимо ушей, концентрируясь на главном:
— Что… ты… с ним… сделал? — прошипел он, пытаясь скинуть с себя бесящую кисть, желая вцепиться в неё зубами и оторвать с мясом и костью. Но его попытки не увенчались успехом. Разве что гладить стали усерднее, расценивая слабый жест несколько иначе. — Как ты вообще..? Ты не мог… так просто встать… после всего, что произошло.
На красивое лицо Николаса легла недобрая тень, ужесточая мягкие черты. Он с холодностью во взгляде щёлкнул пальцем, и с другой стороны капсулы тут же появилось ещё одно лицо.
Голубые глаза округлились от изумления. Два абсолютно одинаковых Николаса сейчас смотрели на него с абсолютно одинаковой издёвкой. Словно зеркало друг друга, только в разной одежде. Уиллу пришлось зажмуриться и вновь открыть глаза, но возможная галлюцинация никуда не исчезла. Более того, выражение лица нового недруга стало очень властным и опасно спокойным. Твою мать… во что он опять вляпался?
— Тебе не о чем беспокоиться, сладость, — второй Николас улыбнулся более хищно и остро прошёлся когтем от ложбинки под носом вниз до выреза рубашки, вспарывая нежную кожу и оставляя за собой местами глубокую яркую царапину. Уилл вновь зашипел и слегка дёрнулся, вкладывая в этот жест немалую силу, когда на губах и шее выступили рубиновые капли от неприятной «ласки». Рот тут же наполнился металлическим привкусом, и захотелось плюнуть в морду этим отвратительным типам, только воздуха не хватало в легких, чтобы точно попасть в цель. — Если только о своём партнёре. Бывшем, если я не ошибаюсь.
Пальцы безжалостно скользнули по шраму от исчезнувшей метки, и сердце болезненно сжалось в спазме душевной боли.
— Ты не посмеешь. Ты не тронешь его, — Уилл отчаянно пытался двигаться, но конечности словно окончательно онемели и не слушались. Даже омега внутри не подавал никаких сигналов. Тошнотворное чувство тяжести поднималось выше по горлу, напрочь блокируя связки. Следом своей чувствительности потеряли губы, и начал неметь нос, неприятно слипаясь замёрзшими ноздрями. Паника едва не захлестнула мужчину, но он не показал её ни одним лишним вздохом, ни взглядом. Пусть подавятся, подонки. Он не такой уж и слабый и всё ещё не сломленный. Он будет сражаться за свою пару до конца.
— О, не переживай. У тебя будет шанс спасти его, пока ещё одна наша копия медленно движется прямо к нему из операционной. Самая последняя и самая слабая. Не велика потеря, но она ещё послужит, добавив нейротоксин твоему партнёру, — первый Николас говорил это слишком незаинтересованно, рассматривая на свету свои гадкие отполированные ногти. Слишком буднично и самоуверенно. У Уилла внутри закипела горькой отравой заполошная ярость. — Наверное, у тебя есть вопросы, куколка? Скажу тебе лишь одно. Нас было шестеро, пока твой профессор не уничтожил двоих. К счастью, последний перед смертью успел завербовать зверя, а дальше оставалось только делать пробросы и ждать. Но ты не волнуйся, прелесть, у тебя есть шанс спасти своего волка. Я дам его тебе прямо сейчас, пока покалеченное ничтожество ползёт к твоему Ганнибалу.
Чужие глаза вспыхнули колючим презрением и почерневшим омерзением к более слабому… клону? Но тут же вернулись в более слащавое русло, буквально облизывая взглядом поцарапанное лицо Уилла с засохшими от кровавых слёз дорожками по бокам головы. Веки тяжелели, но Грэм с огромным усилием держал себя в сознании, продолжал видеть даже через молочную дымку, что медленно заволакивала взор.
— Жаль, что я пропустил момент, когда ты плакал, — Николас предвкушающе облизнулся, разглядывая впитавшиеся кровавые разводы на плоской подушке, — но ничего, мы это ещё наверстаем. Закрывай.
Крышка со стуком вернулась на место, и тьма, что начала просачиваться сквозь белый туман, приняла Уилла в свои безысходные удушающие объятия.
***</p>
Омега буквально из последних сил рвался к своему человеку сквозь неподъёмную толщу тёмной воды. От холода его конечности сковывало, пока они не замерли, мёртвым грузом погружая своего хозяина на самое дно, откуда даже не было нормально видно, что происходит снаружи.
Звереныш выпускал порциями небольшие пузыри воздуха, с надеждой смотря вверх, где над толщей воды на него смотрели два человеческих силуэта. Их лица были стерты, но от одного только паршивого взгляда хотелось рвать и метать. Нетрудно догадаться, кто был один из этих ублюдков, но второй?..
Доступ к сознанию Уилла был все ещё ничтожно ограничен, поэтому оставалось лишь смиренно ждать и не захлебываться в новом состоянии, что так пугало примерзшего ко дну зверька.
Когда тьма накрыла пространство, словно буря, вырывая своей мощью с корнем весь омертвевший холод, омега испуганно дёрнулся и тут же оказался в тёплых руках своего человека. Уилл был снова тут, снова рядом, так вовремя и так необходимо.
— Я здесь, волчонок. Тише, тише, — Грэм обнимал постепенно перестающего трястись волка, окутывая его своей заботой и неосознанно передавая тому последние обрывки реальности. Через несколько минут чужое сердце полностью успокоилось, а треугольные ушки навострились, готовые слушать дальше. Омега ожидал чего угодно, но никак не еще четверых живых клонов. Колкое чувство, что самого главного монстра они так ни разу и не видели, больно вонзилось меж лопаток, натягивая кожу, словно целлофановый пакет на мотыгу. Одно лишнее движение, и пакет порвётся, а вместе с ним разорвутся в клочья и все надежды. — Нам нужно спешить, если мы хотим успеть спасти Ганнибала раньше, чем к нему заявится очередной ублюдочный Николас. Я попрошу тебя не медлить. Ты сможешь использовать свой дар и без меня, если понадобится. Очисти нашу пару от тьмы, что затуманила его разум, исцели раненую душу.
После неуверенного кивка, Уилл отпустил волчонка и рванул было в сторону, как его резко притянули обратно.
Омега долго и пристально смотрел в удивлённые голубые глаза, пока не вздохнул особенно отчаянно, молча покачав головой. Он бережно взял чужую кисть и с мольбой и болью в глазах опустил её во тьму за собой.
— Ч-что это? — Уилл нащупал нечто подобное круглой дверной ручке. — Здесь дверь?
Внезапный шум за спиной показался на редкость мерзким и пугающим. Омега мелко задрожал, поджав хвост и пушистые ушки. Из ярких глаз скользнули вниз две крупные слезинки, но он быстро вытер их запястьем, не желая, чтобы человек видел его такое проявление слабости.
— Здесь три чёрные двери. Ты должен открыть каждую. Там всё и узнаешь. А я сделаю то, что ты просишь, — звук повторился уже ближе, и омега без лишних раздумий толкнул незаметную дверь, впихивая туда опешившего Уилла и плотно закрывая её за ним.
Сердце вновь заколотилось хрупкой птицей. Внезапная вспышка боли в животе ещё больше усугубила положение, и звереныш опустился на четвереньки, обнимая себя. Его очертания медленно таяли, сливаясь с окружающей мрачной обстановкой. Едва ли это его спасёт, но времени уже не оставалось. Ему нужно было сделать то, что требовал его человек. Если это был их единственный шанс, то он справится.
Пространство сотряслось в третий раз, когда за ужасающим, лязгающим звуком во тьме проявились два красных глаза, но омеги уже здесь не было. Его след уводил чудовище в глубины Дворца Памяти, маня за собой обезумевшего от своей безысходности и плохого предчувствия зверя.
***</p>
За дверью было пусто и одиноко настолько, что хотелось умереть. Чувство потери, горечи и безнадёжности топили сознание, желая отпугнуть непрошенного гостя, заставить того развернуться и уйти. Но Уилл не шелохнулся.
Что-то, что не должен был никто и никогда узнать, было выставлено на позорное обозрение, и воздух зазвенел ледяными сосульками, угрожая нехорошими последствиями и все же открывая Уиллу запрятанную так глубоко истину.
Перед мужчиной раскинулись снежные просторы в безмолвном лесу. Было снова очень холодно. Он тут же ощутил на себе пристальный взгляд, но не двинулся с места, ощущая за лопатками твёрдость и тепло деревянной двери.
Вглядываясь в пейзаж, Грэм не сразу приметил среди спящих деревьев чёрный, явно человеческий силуэт, раскинувшийся на снегу на весомом расстоянии. До ушей доходило едва слышное жадное чавканье, и Уилла перекосило от отвращения.
— Миша, — шепоток порвал бумажную тишину, как игрушечного журавлика, и за соседним деревом Уилл увидел худющего юношу с копной тёмных, мокрых от инея волос. Горящие закатным заревом щеки были покрыты замёрзшими солёными разводами. Истощённое тело дрожало под слишком лёгкой рубашкой и такими же штанами.
Уилл неверующе перевёл взгляд обратно на силуэт и застыл. Мужчина в каких-то обрывках одежды стоял над телом маленькой девочки, вытирая окровавленный рот тыльной стороной ладони и мерзко улыбаясь. Мутные глаза горели безумием и безобразной страстью. Ему было хорошо от того, что он сделал. И желание сделать это ещё раз бездумно двигало им дальше.
Уилл рванул было к Ганнибалу, когда под ногами слишком громко хрустнула ветка. Внимание убийцы было тут же обращено с маленькой версии Лектера к случайному свидетелю. Рот исказился ещё больше, и из него вниз стекла кровь с непрожёванным кусочком мяса.
Желудок сжался в спазме, и его содержимое подкатило обжигающей желчью к горлу Уилла. Пришлось зажать себе рот рукой, чтобы отступить. Тело затрясло, и Грэм вылетел за дверь, плотно прикрыв её за собой.
Несколько особо долгих минут ушло на то, чтобы продышаться, стирая со лба мелкие капли пота и сжимая виски. Глубокое дыхание носом постепенно помогало справиться с потрясением, но не вытащить увиденный кошмар из себя. Его мутило, хотя уже не так сильно, как в чужом воспоминании, но боль от потери все же заполнила собой целиком растерзанное сердце, и он не заметил, как горячие слезы чужой горечи полились из глаз.
— Миша, — беззвучно повторил Грэм, с трудом отлипая от злополучного воспоминания и слепо делая шаг к следующему. Во тьме опасно блеснуло золото, предупреждая, что назад пути уже не будет. Когда он узнает правду, то не сможет жить дальше как прежде.
Дернув ручку, Уилл решительно вошёл, слегка шатаясь и стараясь не думать о том, что увидит на этот раз.
Всё тот же снег окутывал деревья и кусты пушистыми шапочками и прозрачным заледеневшим коконом. Около сосны лежал калачиком знакомый юноша. Мальчик уже не дрожал, но его взгляд был опасно пустым и почти безжизненным. Разве живые могут так смотреть? Чуть дальше можно было заметить следы борьбы и кровавые отпечатки рук и ног, но убийцы нигде не было видно. Так же одежда и кожа юноши были абсолютно чистыми. Откуда тогда взялись следы? Что здесь произошло?
— Ганнибал, — Уиллу хотелось подойти, но вновь что-то стороннее приковало его к безопасному месту.