Глава 14. Светлый (1/2)

Во тьме обнажаются зубы, вырастают клыки. Во тьме все хищники становятся свободными, разгуливая по улицам города без маски человечности, без личины порядочности. Под луной упиваются всласть криками те, кто так жаждал жизни, очищенной от травм и груза прошлого. Под покровом темноты просыпается вся внутренняя боль, превращая разум в одну единую воспаленную зону жестокого опыта.

***</p>

Тишина больницы нарушалась нестройным шагом двух молодых мужчин. Белые стены, покрытые свежей краской, ещё не успели запечатлеть в себе чужие голоса и страдание, чужой смех и выздоровление. Помещения, сокрытые от посторонних глаз, отдавали сладковатым запахом трав и горечью настоек. Здесь не было удушающего запаха спирта, словно медицинская обитель сменилась на более животную. Лесную. Однако, тоже ненадолго.

Уилл шел за Мартином через очередной коридор, что скрывался за тяжелой металлической дверью. Система пропусков была по отпечаткам пальцев, хотя опытному агенту казалось, что все не так просто, и здесь явно имеются еще и другие, скрытые проверки и шифры, которые сканируют не столько человеческое тело, сколько оборотня. Невидимые человеческому глазу лучи действительно старательно изучали звериный профиль, отображая на мониторе в отделе безопасности сильного оборотня рядом с маленьким шерстяным комочком, что держался всеми лапами за жизнь и тело. Глядя в монитор, Уилл бы сказал, что это обманка, что не может существо, что является таким грубым и опасным хищником выглядеть так… Но Грэм этого не видел, только нес в себе ощущение, что впереди их ожидает нечто необычное и совсем не легкое.

Мужчины шли ещё какое-то время прямо. Запах трав сменился на новые ароматы, что Уиллу не были знакомы. Альфа как раз закончил рассказывать о том, как работают стазисные капсулы, подробно пройдясь по технике безопасности и режимах сна, что омега частично пропустил, уплывая в какие-то свои мысли и состояния, пытаясь сохранить себя в сознании. Ему мерещились отчего-то чёрные руки Ганнибала на своей шее, что вроде бы обнимали, но при этом лишали его кислорода. Рядом он слышал чужие голоса, шепотки, даже свое имя. Кто-то звал его, но Уилл не мог точно сказать, откуда доносятся эти звуки.

Он с трудом вновь сосредоточился, отгоняя от себя жуткие руки, что оставили на коже шипящие черные следы, когда они миновали прозрачные окошки лабораторий и архивов, где копошилось довольно много людей в медицинских халатах и масках. На белых столиках кипели различные жидкости в знакомых колбочках. Повсюду велась бурная деятельность. Даже по глазам ученых было видно, что все время, проведенное за работой, было для них бесценным, ради помощи другим. Краем глаза Грэм уловил блик знакомого зеленого цвета в центрифуге, отчего горло внезапно сжалось, но зрелище загородила невысокого роста фигура. Омега чувствовал, как его разглядывали сквозь стекло, а после незнакомец резко отделился от шкафа, бросив в него маску, и выскочил за дверь вслед за посетителями.

— Мартин, ты не познакомишь меня со своим новым другом? — Уилл чуть не столкнулся с юношей, что был чуть ниже его ростом с копной каштановых волос. Яркие зелёные глаза под круглой оправой очков отливали летней тенью хвойного леса и сочностью луговой травы. В его взгляде мелькнула острая вспышка света, зрачки резко расширились, а на губы легла широкая дружеская улыбка. — О боже, так ты тот самый Уилл, что ходит под Голосом. Вот так встреча. Я не рассчитывал увидеться до обеда.

Незнакомец торопливо снял перчатки, чтобы активно пожать горячей ладонью прохладную руку Уилла, задержав ее чуть дольше положенного. Грэм неопределённо кивнул замерев. Его омега внутри вёл себя очень странно, пытаясь ткнуться мордой в этого молодого человека в знак приветствия. Он принимал его, как самого себя, словно они были знакомы уже сто лет.

— О, прошу прощения, забыл представиться. Такое ощущение, что знаю тебя всю жизнь, — незнакомец снял очки и аккуратно положил их в карман халата. — Итак, я Даниэль. Или Дани. Как Данон, только без клубничных кусочков, ненавижу их в йогуртах. Так что, если надумаешь меня чем-то подобным угостить, даже апельсиновым соком, то без мякоти, пожалуйста, а то увидишь неприятную картину, как я соскребаю с языка всю эту гадость, — он смешно наморщил нос. И Грэм неосознанно представил, как круглые очки забавно поднялись бы выше, оставь Дани их на месте.

Эта мысль привела Уилла в замешательство. Он неуверенно улыбнулся, переводя взгляд на Мартина. Тот лишь дружески похлопал по плечу, мол такой Дани у нас, и с этим ничего не поделаешь. Чрезмерная открытость поглощала мужчину, сминая в своих едва ли не плюшевых объятиях, не давая вдохнуть и притягивая к себе все сильнее.

— Мой муж сам выжимал апельсиновый сок по утрам перед пробежкой. Думаю, что для вас найдется стаканчик процеженного в любое время суток после нашей с ним выписки, когда зайдете с Аланом в гости, — искренне ответил Грэм, потирая лоб. Он все острее чувствовал, как чужая энергия пробирается под кожу, пытаясь что-то оттуда выцепить, словно вязальные спицы, что тянули нить из клубка. Это пробивало все щиты, рушило стену между миром и его волком, отчего земля едва не уходила из-под ног.

Он не мог в этот момент видеть и чувствовать, как его звереныш менялся в лице, становясь почти таким же, как сам Уилл. Его точной копией с бледной, почти белой кожей и снежными волосами. На спине и руках сверкали голубым какие-то замысловатые узоры. Светящиеся белые, как сам Источник, глаза смотрели будто в саму суть всех живых существ и видели то, чего не мог увидеть никто другой. А после омега исчезал, становясь безликим, как тень, словно еще не до конца принимал себя в своём теле, запрещал себе быть тем, кем сюда пришёл. И возвращался к привычному для человека звериному облику. Уилл не мог знать, что чужие зелёные глаза видели все, понимали каждое превращение. Омега не знал, что его ждали здесь так долго. Даниэль не выдал это ни единым движением мышц лица или тона. Лишь его волк внутри почтительно поклонился, а после ткнулся почти лоб в лоб с тем, кто был пока закрыт от мира.

— Какие «вы»? Ко мне на «ты». Я еще не такой старик по меркам людей, — выпалил Дани и мечтательно прикрыл глаза. Тишину коридора нарушил лишь его сладостный вздох. — О, мой омега признал в тебе… семью души. Это так… необычно, быть связанным с кем-то, кто обладает таким сильным внутренним потенциалом.

Он прикоснулся руками в область сердца и улыбнулся такой тёплой и искренней улыбкой, что Уилл окончательно растерял себя, пытаясь переварить навалившийся ком чужих эмоций, слов, взглядов и энергий, что окутали его после очередной вспышки в еловых глазах. Ему вдруг сделалось очень жарко, ноги едва держали потяжелевшее тело, на лбу заблестели в свете ярких ламп мелкие бисеринки пота.

— Дани, умерь свой пыл и прекрати так бессовестно сканировать Уилла, — попытался остудить друга Мартин, но тот лишь ехидно отмахнулся и закинул руку нового знакомого себе на плечи, чтобы тот ненароком не упал.

— Идём, лапуля, твоя капсула уже готова. А ещё бутылка воды, обезболивающее и кофе на случай, если в перерыве захочется душевной компании со мной и дополнительной бодрости после сна, — он двинулся вперед, дважды кивнув альфе. Воздух между ними наэлектризовался и едва не затрещал, когда очередная вспышка переместилась из зеленых глаз в фиолетовые. Тёмные зрачки расширились, а внутреннее животное, что так беспокоилось за судьбу омеги, получив нужное видение ситуации, почтительно опустило голову. Мартин пораженно выдохнул. Тёмные кудри в высоком хвосте дрогнули, когда мужчина отсалютовал Даниэлю, тихо пожелав удачи и сжимая в руке рацию.

— Я думал, что Мартин у вас самый улыбчивый парень в резервации, а теперь вижу, у кого он этому всему научился, — попытался пошутить Уилл, глядя себе под ноги. Ему было не до чужих сигналов и волчьего странного поведения. Бледное лицо исказилось гримасой боли, когда в районе пупка что-то чуть не оборвалось и словно молотом отдало по всем нервным окончаниям в плечо. Дани был так вовремя рядом, чтобы поддержать и помочь дойти до нужного места. И своя минутная слабость рядом с этим человеком не тяготила. Уилл не чувствовал себя уязвимым. Внутри было ощущение того, что он почти дома. Вот сейчас останется просто лечь в свою кроватку и заснуть, и кошмар пройдёт.

Шаг за шагом Уилл перебирал в голове варианты, почему он так себя ощущает. Было ли это воздействие на него Дани, или, действительно, просто само пространство могло ненадолго помочь отпустить тревогу.

— Потерпи чуть-чуть. В капсуле спазмов не будет, тело сможет немного отдохнуть, — Дани открыл полупрозрачную дверь и провел Уилла до овальной кровати с желтым дном и белым корпусом. — Твой омега молодец, держится. Туго ему там, в отрезанном от мира и от альфы пространстве. Пусть чувствует, что он не один, что мы рядом.

Дани проверил оборудование и поставил перед Уиллом бутылку с водой и стакан, пока тот переводил дыхание.

— Спасибо, он… — Грэм прочистил пересохшее от волнения горло. Его вновь окутало ощущение чужих рук на шее и гул голосов в голове. — Он чувствует.

Омега и правда ощущал ментальную поддержку от второго волчонка, что смотрел на него по ту сторону мира своими большими как у оленя зелеными глазами, и лишь сильнее утыкался в незримую преграду, глубоко дыша. Они оба с Уиллом были так молоды и взволнованы, что невольно вызывали улыбку у нового приятеля. Один вид на всевозможные провода и приспособления вызывал дрожь, которую они так тщательно скрывали.

Даниэль пытался отвлечь приятеля от всего происходящего и рассказывал про пробросы, что ему удалось считать с Ганнибала, укладывая Уилла на уютный матрас и мягкую подушку. Грэм ожидал, что будет весь окутан проводами, как Ганнибал, но оказалось все не так прозаично. Незаметно даже для себя он выдохнул, что в него и правда ничего никуда не вставили. Был бы Ганнибал здесь, он бы и виду не подал, что его это хоть на секунду волнует. Лежал бы с холодной маской на лице, задавая свои умные вопросы… не то, что Уилл, который пропустил кусок матчасти и не особо горел желанием сейчас в нее снова вникать.

— В капсуле все датчики работают автоматически, выводя твои данные на экран. Я буду следить за твоим погружением, помогать, когда будет нужно, — Дани показал огромную панель, привлекая внимание омеги туда, где располагались все жизненные показатели тела Уилла и поля его звереныша, что еле заметно мерцало на экране скукоженным комочком.

— Да, Мартин вроде объяснял, как это работает, — Уилл напоследок глотнул воды прямо из бутылки, потому что его руки мелко дрожали, и он переживал, что прольет воду в капсулу из стакана.

Сердце бешено билось где-то в районе горла. В висках шумела кровь непрошенными мыслями и вопросами, ведь никогда не знаешь, что там, по ту сторону. И есть ли та сторона, помимо Дворца Памяти. Доберется ли он сейчас? Хватит ли ему времени? Что он скажет? Что сделает?

В голове зашевелились картинки прошлого: последний диалог с Ганнибалом, долбанные пробросы Николаса его альфе, эта тварь, что чуть не прикончила его на пляже. Уилл с силой потер глаза, пока перед ними не заплясали разноцветные круги. Ему нужно, срочно нужно разобраться с собой, вытащить наружу всех своих демонов, чтобы справиться с задачей, иначе его эмоции не позволят дойти до конца.

— Знаешь, скажу тебе такую вещь, только своему волку не говори, — Дани наклонился в капсулу и заговорщически зашептал, — ты в этом теле главный. Преграда существует лишь там, где в неё верит тот, кто уступает. Готов ли ты уступить зверьку, это уже твое дело, но я советую держать волчат в узде, а то их порой тянет на такие приключения, что закачаешься. Ну все.

Он громко хлопнул в ладоши, отчего Грэм вздрогнул, едва не выругавшись, и перевёл дыхание. Слова Дани прочно засели в его голове.

— У тебя есть земной час. Постарайся за это время не надрать чью-то задницу на первом уровне пространства. Помни, что сначала идут все эмоции, а тебе нужно продвинуться вперед в своих поисках, не застревая в прошлом, окей? — он закрыл крышку, выставляя таймер на шестьдесят минут. И добавил намного тише: — удачи. Мы так долго ждали тебя в нашей резервации.

Уилл успокаивающе выдохнул и прикрыл глаза. Его тело не почувствовало перехода в состояние глубокого сна, а вот сознание тут же вышло на темный пустырь, где сидел омега. Вокруг воздух был недвижим и холоден. Вроде бы не было ледяного ветра, но кости тут же продрогли до основания.

Он сделал шаг и наткнулся на прозрачную стену.

— Вот, значит, как, — он попятился и подул в околевшие ладони, не имея возможности согреть их. Изо рта заклубился пар, тут же растворяясь в звенящем как стекло воздухе. — Не надери никому задницу. Да тут явно одна тварь очень на это напрашивается. Ганнибал, мать твою… — заорал он, но его голос тут же поглотила колючая тьма.

Омега по ту сторону сжался в спазме, жалобно скуля и облизывая лохматый животик. Глядя на боль четвероногого зверька, Уилл непослушными пальцами сжал руки в кулаки. Скупая ярость вновь опалила сердце мужчины, заставляя его самого зарычать. — Ну уж нет. Это тебе нельзя проявляться в моем мире, а мне можно все, ты слышишь? Я тут главный. Вставай. Ты идёшь со мной прямо сейчас.

С этими словами он шагнул вперед и, не сбавляя скорости, пересек ту невидимую черту, что была непреодолимой для звереныша. Клыкастая пасть волка предвкушающе оскалилась. Оборотень затрусил вслед за человеком, приобретая более человеческий облик, но тут же растворяясь во тьме, теряя свои очертания и становясь почти невидимым.

Они шли во Дворец Памяти знакомой тропой, но теперь не было той завесы тьмы, что встречала их раньше. Все было слишком светло. Слишком иначе. В коридоре все двери были раскрыты настежь. Повсюду валялись листы с графическими рисунками и нотами, гулял сквозняк. Они прошли чуть дальше, где упадок этого места был еще более очевиден: на стенах осыпалась штукатурка, в некоторых местах слишком явно были видны следы от когтей какого-то животного, некоторые колонны были сломаны, картины изрезаны. Если это и был внутренний раздрай Ганнибала, то слишком фальшивый. Уилл не верил ни одной детали этого представления.

Откуда-то справа до его слуха донеслась приятная мелодия. Предчувствуя еще один подвох и все еще стискивая кулаки, Грэм двинулся туда. Первый уровень, значит. Работа с эмоциями, что же. Сейчас он будет вытряхивать из себя абсолютно все, что мешает его голове вновь обрести холодность и расчётливость.

— Не дай бог ты готовишь на своей кухне, Ганнибал, — донеслось собственным голосом Уилла по коридору и врезаясь в стену, рядом с нужным дверным проемом.

За белой деревянной дверью виднелась знакомая до боли в животе кухня. Ганнибал с закатанными до локтей рукавами безупречно орудовал ножом.

Уиллу потребовалось все его самообладание, чтобы прямо сейчас не разнести тут все к чертям собачьим. Он ведь предупреждал. И сам так яро желал увидеть именно это. Поле, где можно оставить все, прежде чем пускаться на следующую ступень пути. Он все же позволит себе застрять на первом уровне пространства. Что здесь в меню? Гнев? Ярость? Да будет так.

Когда он появился на пороге, Ганнибал замер.

— Уилл? — он прищурился, наблюдая, как за его парой следует по пятам темная, едва различимая тень.

— Приветствую, профессор Лектер, — Грэм медленно подходил, с трудом справляясь с потоком, что вулканической магмой сейчас разъедал его органы в брюшной полости. — Что будет, если я убью тебя в твоем Дворце Памяти, Ганнибал?

Тот отложил нож на миску с нарезанным пореем и вытер руки о полотенце.

— Ты не там ищешь. Я всего лишь созданное тобой подсознательное желание навредить другому, что проявилось в пустом пространстве этой комнаты, — он смотрел с безразличием, даже не пытаясь предугадать дальнейшие действия Грэма. — Мне нет смысла драться с тобой.

— Это лишь предлог. Именно здесь ты однажды оставил меня умирать, почему теперь я не могу отплатить тебе тем же? — его голос стал совсем тихим, слова резали воздух не хуже бритвенного лезвия.

— Предлог, — Ганнибал склонил голову влево, вглядываясь во второго гостя, что с интересом наблюдал за действиями своего человека. — Ты смирился с тем, кто ты есть на самом деле? Принял себя, Уилл?

— Я думал, что ты сейчас сражаешься за свою жизнь с той самой тварью, чтобы открыть глаза там, в гребанной палате, где я ждал тебя. Думал, как помочь тебе вернуться, отправился сюда в каком-то саркофаге нового времени, а ты вновь выставил себя эгоистичным самодовольным ублюдком, — он встал напротив профессора, будто невзначай опираясь одной рукой на холодную поверхность столешницы и разглядывая приборы, что стояли неподалеку.

— Уилл… — предупреждающе заблестел красным янтарем в глазах Ганнибал, напрягаясь в спине, угадывая, куда смотрит его партнер.

— В прошлый раз я тебя уже заткнул. И знаешь, мне понравилось. Так что, заткнись ко всем ху… — звонкая пощечина оборвала его на полуслове. Щека тут же зарделась.

— Это все, на что ты способен? Жалкая пощечина? — он сжал челюсть, останавливаясь в своем выборе на тонком ноже для нарезки сыра.

— Это все, чего ты хочешь от себя сейчас. Твои эмоции такие живые и сладкие, Уилл, их гораздо приятнее смаковать до острой боли, что неминуемо следует дальше. Заодно отрезвляет и помогает оппоненту правильно подбирать выражения, — Ганнибал тоже положил руку на столешницу, показывая, что уже знает следующий ход.

Уилл нервно пожевал губу, глядя на этот жест, и решился на обман.

— Ты здесь просто кайфуешь, пока твой муж едва не дохнет от боли, разве так защищают свою пару? — слова не возымели никакого эффекта, и Грэм взорвался, психуя как никогда в жизни. — Что это? Очередной «Вашамразь»? — он ткнул пальцем в сторону нарезки для супа.

— Вишисуаз, — непринужденно поправил его Лектер, и свет на кухне дрогнул.

— Пошел ты, — Уилл резко смахнул миску, воспользовавшись моментом, и кинулся на Ганнибала, сбивая того с ног. Идеально нарезанные овощи небрежно попадали на пол под звук отскочившего в сторону ножа и удара о дверцы ящиков двух тел.

Омега притаился в углу, с улыбкой наблюдая за копошением мужчин. Мысленно он благодарил свою человеческую часть за это представление. То, что предстояло им сделать дальше, не должно было быть нарушенным подавляющими эмоциями. Пусть выпустит пар и успокоится.

— Судя по твоему состоянию, тебе так хочется причинить другому боль. В чем причина твоей ненависти к себе, mungo? — Ганнибал уворачивался от ссыпающихся со всех сторон ударов, только и успевая перехватывать руки, отпускать и снова ловить. Он играл, как хищник со своей добычей, призывая человеческую сущность раскрыться во всей красе.

И Уилл с удовольствием велся на эту игру. Он задействовал всего себя, вызывая у своей пары лишь снисходительную улыбку, которая бесила ещё больше. Некоторые удары все же достигали своей конечной цели и теперь красовались наливающимися синяками на ребрах и ушибленной в кровь губе.

Движения Лектера стали по-настоящему угрожающими в тот момент, когда Грэм дотянулся до ножа и, вскочив на ноги одновременно с Ганнибалом, сделал резкий выпад вперёд.

Их шаги слились в один танец. Звук рассекающего воздух лезвия наполнял пространство звенящей вибрацией, и омега урчал, наслаждаясь животным профилем своего человека. Он никогда не скрывал свою любовь к охоте и сейчас больше всего хотел бы оказаться не здесь, а в лесу. Разогнаться, обгоняя ветер, наброситься на жертву, обгоняя свою тень. Впиться зубами в нежную плоть, показывая свое преимущество и совершенство. Уилл был совершенен. И когда любил, и когда боялся, и когда сражался, и когда заботился. Омега следил за каждым выпадом, поглощая ту силу, что растрачивало человеческое сознание. Он сохранит эти крупицы до нужного момента, сбережет их до конца.

Уворот. Ещё уворот. Ещё. И всего один резкий захват руки с такой силой, что оружие выпало на пол само. Ганнибал крутанул Уилла, с размахом впечатывая того грудью в столешницу и буквально проникая пальцами в проявившуюся рану-улыбку на животе.

Истошный крик заполнил всю кухню, и звереныш вскочил со своего места, не в силах выдержать столь болезненное воспоминание прошлого. Ганнибал предупреждающе посмотрел в его сторону, и омега замер, коробясь под этим пронзающим, как кинжал, взглядом.

— Плохой мальчик, — Ганнибал приблизился максимально близко к подрагивающему от боли Уиллу, чтобы слизать капли пота, выступившие на чужой шее. Он медленно вынул окровавленные пальцы, размазывая теплую жидкость по побелевшим щекам. — Это лишь твоя инсценировка. Что ты ещё приготовил для нас?

Декорации резко сменились, и вот они уже в их ванной комнате в том же положении, только на подоконнике. От ужасающей раны не осталось и следа, но тело по-прежнему тряслось.

— Здесь, да? Здесь ты кончил в меня, не предупредив, не дав даже осознать? — он шумно и часто задышал носом, пытаясь освободиться из захвата.

— Ты обижен на себя, что тебе духу не хватило прямо сказать мне в лицо о своем желании? Мне не нужно было спрашивать твоего разрешения, чтобы позволить своему зверю сделать то, о чем вы оба мечтали. Ты сам хотел, чтобы это случилось с тобой, разве я не прав? — Ганнибал сильнее задрал скрученные руки, вынуждая Уилла простонать и на несколько секунд перестать вырываться.

— Какая же ты сволочь. Ничего другого я от тебя и не ожидал… — Уилл оскалился и внезапно ударил ногами так, что Лектер потерял равновесие. Этого хватило, чтобы извернуться и уронить его на плитку, зажимая коленями руки.

— Хочешь сделать мне больно? — вновь спокойным тоном спросил Ганнибал, пристально глядя в голубые глаза.

— Я слышал это уже столько раз, — зашипел Уилл.

— Да, но никогда не делал этого по-настоящему. Что тебя останавливает? —темные глаза скользили по знакомым чертам лица, плеская через край янтарной нежностью.

Грэм замер, чувствуя, как гнев так желанно покидает его тело, смоляной заразой вытекая из его пор, оставляя после себя следующий слой липкого отчаяния от которого тоже стоило скорее избавиться.

Он пересел чуть ниже, не думая о том, что делает. Инстинктивный порыв направлял его пометить вновь то, что ускользало, как песок сквозь пальцы. Выхватив чужую руку, он прильнул к запястью сначала губами, а после зубами, до крови прокусывая чужую кожу. Но метка не проявилась, лишь уродливый отпечаток человеческого отчаяния застыл кровавой массой, являя собой всю боль, что выходила наружу через агрессию.

Лектер прикрыл глаза, размыкая со стоном губы и притягивая своего партнера к себе.

— Что ты видишь в этом укусе, Уилл?

Тот вздрогнул этому вопросу и уткнулся лбом в родное плечо, ощущая заботливые поглаживания по спине.

— Что ты меня уже оставил, — с горечью произнёс мужчина, закусывая до крови губу и пачкая ею белоснежную ткань. — Я знаю, что ты это еще не ты. Это скорее я в твоем обличие, но это не помогает думать иначе о том, что я уже потерял.

Поглаживания резко остановились. Его тут же подняли за волосы, заставляя посмотреть прямо в глаза.

— Ты ошибаешься. Я слышу его дыхание там, где мы ждем тебя, — Ганнибал слизал мокрую соленую дорожку с горящей щеки и ткнулся лбом ко лбу, прикрывая глаза. Этот момент казался Уиллу настолько правдоподобным и живым, что не хотелось его прерывать. И все же…

— Ты скажешь мне правду? — не выдержал Уилл, неуклюже поднимаясь с пола и помогая встать Ганнибалу.

— Я всегда был честен с тобой, — тот с нескрываемой заботой поправил свою синюю рубашку на партнёре и с сочувствием погладил то плечо, где в реальности у Уилла был укус.

Они стояли так некоторое время, пока в кудрявой голове перебирались тысячи вопросов в поисках того самого. Он смотрел в темные зрачки и видел отражение себя.

Омега рядом завозился, предчувствуя, что времени осталось не так уж и много.

— Где ты? — наконец спросил мужчина, не обращая внимания на копошения звереныша.

— Алтарь, Уилл. В истоке Дворца есть Алтарь, похожий на тот, что разделили вы двое месяц назад. Тебе пора, — он нежно провел ладонью по щеке своей пары, с любовью наблюдая, как тот сильнее прижимается к ней. — Выйдя за пределы комнаты, будь очень осторожен. При малейшей опасности ныряй в любую дверь. В воспоминаниях безопаснее.

— Я так устал, Ганнибал, — Уилл шагнул в объятия своей пары, утыкаясь носом в шею и жалея, что здесь нет никаких запахов. И нет настоящего Ганнибала. И быть может это все всего лишь плод его больного воображения, и этим он себе тоже никак не поможет.

— Ты справишься, любовь моя, — он поцеловал кудрявую макушку, — нам всегда дается по силам. Мы будем ждать тебя на Алтаре столько, сколько потребуется.

— Ты передашь ему о нашей встрече здесь? — отчего-то Уилл хотел бы, чтобы его муж знал, что он прорывается сквозь себя, чтобы прийти к нему чистым, чтобы не пасть перед зверем от своих слез или ярости, чтобы не уподобиться той твари, чем стал его альфа.

Ганнибал посмотрел в лицо своему возлюбленному и кивнул, убирая непослушные прядки волос со лба.

— Ни в одном языке мира не найдется подходящего слова, чтобы выразить как сильно я люблю тебя, — его губы коснулись чужого виска. Перед лицом замаячила тень, утыкаясь невидимым лбом в плечо Ганнибала. Тот прислонился щекой к шерстяному покрову и в торчащие ушки прошептал: — Береги свои силы и силы своего человека.

Омега кивнул, облизывая чужие губы и нос длинным языком и тяжело вздыхая.

— Я советую тебе легонько поцарапать обратную сторону руки, когда выйдешь отсюда, — тихо проговорил Лектер, не обращаясь к кому-то конкретно и нежно целуя обратную сторону ладони Уилла.

— Зачем? — невесомый шёпот мужчины разнесся по ванной, невидимым эхом отражаясь от полированных поверхностей.

— Ты поймешь, — чужие клыки больно вонзились в плоть, и тут же Ганнибал вытолкнул охнувшего Уилла за дверь.

Стоило вылететь из комнаты, как внешний вид преобразился, словно не было сейчас всего бардака, что они творили. Словно никто его не кусал. Не осталось даже фантомной боли.

Уилл оглянулся. За ним осталась пустая комната с выключенным светом. Больше не было музыки, не было кухни. Стояла оглушающая тишина.

По запястью что-то неприятно скользнуло и проявилась кровь. Уилл шикнул, хватаясь за руку и с негодованием смотря на сконфуженного омегу. В этот же момент пространство вокруг сомкнулось, выплевывая его через сковывающий холод обратно в более грубую и тяжёлую реальность.

Уилл вынырнул из стазиса и потрясённо выдохнул. От терзающих грудную клетку эмоций не осталось и следа. На смену ярости и отчаяния пришло спокойствие, которое было так необходимо внутреннему омеге. На руке тонкой полосой виднелась свежая царапина от когтя его звереныша.

— О черт… — выругался он себе под нос, осознавая, что гулять по Дворцу не так безопасно, как казалось ему раньше. В комнатах безопаснее, ведь именно это попытался донести до него Лектер.

— С первым погружением, — Даниэль уже был рядом, помогая присесть. — Как себя чувствуешь?

Уилл поморщился, снова ощущая ноющее плечо и живот, но он живой. Вернулся.

— Все… нормально. Дани, — он случайно перехватил горячую руку второго омеги, чтобы приподняться и сделать глоток прохладной воды. — Повтори еще раз, какой проброс у Ганнибала.

Дани не обратил на бессознательный жест никакого внимания, сосредотачиваясь на вопросе и отходя к маленькому столику, где стояла чашка кофе.

— Человеческая сущность опасна. Только волк достоин существовать в теле. Предатели не достойны жизни. Человек предал свою животную природу. Убей его. Убей того, кто предал тебя, того, кто запер тебя и руководит тобой. Убей их обоих, — отчеканил омега, шумно отпив кофе с молоком и сахаром.

Уилл с силой сжал переносицу и тихо выругался. Ему придется играть в догонялки и прятки с жуткой тварью, что в коридоре легко может его убить. Его человеческую суть. Твою мать. Как убрать эти пробросы? Как дойти до человеческой части Ганнибала живым?

— Погружай еще раз прямо сейчас, — он улегся на место и приготовился, когда над ним склонилась голова с любопытным взглядом.

— И даже не расскажешь, где был и что делал? — Дани мило закусил губу, просяще глядя в голубые глаза.

— И как тебя муж только терпит, — шутливо огрызнулся Уилл, отчего-то чувствуя себя старшим братом. По венам разлился коктейль доверия и душевного родства, который он не смог почувствовать в тот раз, блуждая в отчаянии и ярости. — Я случайно надрал одну задницу, которую сам и создал. Некий диалог с самим собой в виде Ганнибала с ответами, которые я и так знаю. Мне нужно было слить все накопившиеся эмоции, с чем я отлично справился.

«Хоть с чем-то», — про себя подумал он.

— А ведь я предупреждал про первый уровень пространства и эмоции, — лукаво улыбнулся Дани. — Нам, омегам, чужие задницы драть по природе бесполезно. Никакого удовольствия. А вот когда нам дерут, ммм. И не смотри на меня так, явно не девственник уже. Топай давай. Второй уровень погружения даст возможность попасть гораздо глубже, будь аккуратнее, и не теряй своего волка.

Рука плавно опустилась на красную кнопку, и Уилл со смущенной улыбкой закрыл глаза.

В этот раз пространство оказалось совсем другим. Серый туман переливался под черными потусторонними вздохами. Здесь время словно замерло. Омега слился с пространством, но крепко держал своего человека за руку, передавая поддержку через еле заметное тепло.

Уилл неосознанно попятился, глядя в темноту, где замерцали огоньки. Ощущение, что он на кладбище, не оставляло его ни на минуту. Может, он попал в чистилище. Хватка на руке усилилась, когда что-то проскользнуло мимо, дохнув ледяным паром. Грэм тут же одернул себя и сделал шаг, не обращая внимание на дрожь в коленях. Тьма перед ним заклубилась вихревым шаром, оставляя после себя мутные образы, которые быстро растворялись в новом беззубом свете. Уилл знал, что пустота не способна поглотить его в отличие от гостя, что сейчас следил за ним. Или гостей.

Еще один шаг вперед, и тьма почти прильнула к опущенной руке, смотря чёрными глазами без неприязни, почти доверчиво с ноткой зова помощи. Но не успели они познакомиться друг с другом, как сзади появилась еще одна тень.

Грэм еле заметно вздрогнул и обернулся, коря себя за такую реакцию. Что-то смотрело очень пронзительно за недорисованными чертами клубившейся черни. Вокруг слетали еще клубки темноты разных размеров, окружая кольцом, заставляя терять бдительность. Омега жался еще ближе, почти вжимаясь в спину человека.

— Кто вы? — его голос поглотил нарастающий гул от прибывающих.

Сзади шар внезапно вытянулся, вставая ровно за Уиллом и практически дыша в затылок его омеги. Образ человека стал все более узнаваем, когда Грэм обернулся. Мужчина с короткой стрижкой и взъерошенной челкой смотрел слишком глубоко, переворачивая все кишки внутри. Смотрел, но не трогал, словно опасался оставить свой след. Уилл едва не съежился под этим взглядом, но остался недвижим, кожей ощущая, как почти впритык к нему стояли еще люди.

— Помоги нам, Видящий во сне, — Уилл краем глаза отметил, что после этой фразы тени осеклись и замерли. С десяток очертаний лиц теперь смотрели на него своими голодными горящими глазами. У него закружилась голова от обилия чувств, что начали стекаться со всех сторон: обреченность, жажда, потеря, боль, желание жить, желание умереть, страх, надежда. Он стукнул рукой по бедру, чтобы прийти в себя, но почти не почувствовал собственного прикосновения.

— Видящий во сне? — переспросил он охрипшим голосом, стараясь твердо стоять на ногах. Туман вокруг расползался серной серостью, заползая в ноздри и щекоча горло прогорклым вкусом спирта и лекарств.

— Твой ген омеги настолько сильный, что твой дар позволяет тебе входить в сознания других или находиться в определенных местах, когда ты спишь. Это очень редкий дар, и возможно, что ты последняя наша надежда, — ответили слева плавным голосом.

— Где я сейчас? — он опустил взгляд вниз, но не увидел свои ступни. Они крепко завязли в туманной пасти этого места. Омега рядом сделал шаг назад, вставая на какую-то опору, как на облако, становясь выше Уилла. Тот лишь глубоко вдохнул, но замер, видя маленького полуторогодовалого мальчика, что цеплялся ручками за ногу того первого юноши. Его личико показалось Уиллу очень знакомым.

— Ты здесь, в больнице, рядом с нами. Мы все здесь погружены в глубокий трансовый сон, — отозвались из толпы.

— Почему вас туда погрузили? — он присел на корточки, чтобы посмотреть на перепуганного ребенка. Чистая энергия страха сквозила от него, перемешанная с прилипшей чужой эмоцией.

Уилл внезапно почувствовал, будто на каждом есть что-то чужое, что не сходится до конца с их личным фоном. Будто гриб, выросший на дереве и питающийся его соками.

— Голос, — загудели и завибрировали тени, и Уилл снова вздрогнул. В груди больно кольнуло, словно зажимая сердце и не давая нормально дышать. В нем тоже было что-то, что высасывало жизнь крупица за крупицей. И он прекрасно знал, что это.

— Мы все попали под власть Голоса и не смогли выбраться из него, — кто-то шагнул вперед, присаживаясь по-турецки перед Грэмом. Легкая футболка и шорты прослеживались очертанием на нем. — Мой альфа не был Истинным. Он был интересный, с ним мы сочиняли музыку для гитары, пели песни, много раз ходили в поход. Это было классное время, пока мы не обменялись метками. После этого все изменилось, и вместо романтичного альфы, я получил замороченного и неуверенного в себе волка. В тот вечер мне нужно было уехать на ужин к друзьям после нашего похода, но что-то пошло не так. Кир разозлился, вышел из себя и активировал Голос. Приказал без него никуда не ходить. Я остался стоять в лесу, погруженный в транс. Меня нашли спустя несколько дней, повезло, что жив остался. А Кир пропал. Его так и не нашли.

Уилл не двигался весь рассказ, буквально проживая все, что пережил этот омега. Вся боль и отчаяние, вперемешку с былыми чувствами хлынули на него ледяной водой.

— Как давно ты находишься в трансе? — неуверенно протянул он.

— Около пяти лет, — пожали плечами в ответ.

— Так долго? — Уилл хотел было что-то добавить, но его перебили многочисленные фырканья.

— Я здесь с девяностых годов, — раздалось безразличное слева, — с восемьдесят девятого, если быть точным.

— Неужели ничего нельзя сделать… — Уилл поднялся и оглядел небольшую толпу. Юноши и мужчины разных возрастов, в основном молодые, но были и совсем дети. Человек двадцать в общей сложности.

Все молчали. Многие опустили глаза, кто-то тяжело вздыхал.

— У нас… — замялся один молодой парень с очками на носу и в халате. Врач или ученый. — У нас в лаборатории были разные образцы. Мы трудились над этой проблемой многие годы, но…

— Тебя никто не винит. Здесь как минимум половина была связана с этим человеком, Эндри, — теневая рука опустилась в поддерживающем жесте на плечо.

— О чем речь? Что за человек? — Уилл уже терялся в догадках, но гадкое чувство кровавого предательства его не покидало.

— Эндрю невольно помогал одному человеку, который забирал некоторые успешные образцы сывороток, чтобы их улучшить в своей подземной лаборатории. Но последний образец вместе с тем, что уничтожает волка, не вернули обратно, а Эндрю попал сюда, — вступились за него.

— Это была подстава как у многих тут, — донеслось справа.

— И этот человек… — имя уже вертелось у Уилла на губах.

— Его зовут Николас Фарм, — честно признался Эндрю. И все вокруг закивали.

У Грэма внутри все перевернулось. Он стиснул зубы и тяжело задышал.

— Тебе он тоже знаком, не так ли? — резкий голос вспорол пространство.

— Я применил к нему зеленую сыворотку в последний раз, — процедил Уилл, сжав руку в кулак.

— У него должно быть противоядие, — кто-то с надеждой прошептал в толпе.

— Он… из-за него мой муж обернулся раньше полнолуния. Эта трансформация была очень тяжелой, и сейчас он временно в стазисе. Мне нужно вытащить его оттуда. Для этого я здесь, — признался Грэм.