Глава 12. Закономерный (2/2)

Он готов был прибить свою пару за то, что тот так поздно сказал, когда уже схватки были такими сильными и долгими. Видите ли, не хотел срывать его с соревнований. Да какие к бабушке соревнования, когда тут роды.

— Они не успеют, Пол. Сделай что угодно. Ты поклялся защищать беременную омегу, ты обещал помочь. Ты должен вытащить его из меня любым способом. Ты должен спас… — зеленые глаза паренька расширились от ужаса, а на светлой ткани трусов стремительно расширялось большое кровавое пятно.

Пол что-то кричал в трубку, но ничего сделать не мог. В маленьких глазах мерцало неверие, что все так закончится.

— Альфа, поклянись, что ты всегда будешь защищать беременных омег. Поклянись мне прямо сейчас, — омега боролся за последние минуты своей жизни.

— Клянусь, Арчи, я клянусь. Прошу, не оставляй меня, — до чутких ушей дошло тихое «люблю», прежде чем одно из сердцебиений замерло.

Оборотень прижался к замершему животику, глотая сухие слезы.

Следующая болезненная волна схватки стала последней — Арчи весь затрясся. Хрупкий организм, не успевший обернуться перед родами, не справлялся ни с болью, ни с процессом, ни со внутренними повреждениями. Кровотечение усилилось, счёт шёл на секунды. Органы сбоили, пока в какой-то момент вся система не отключилась полностью.

У Уилла все опустело внутри от ощущения, как обрывается жизнь. Пол словно умер там вместе со своим омегой и так и не родившимся сыном. Он кричал, пытался вернуть к жизни то, что потерял, но судьбу было не обойти. Примирение с этим так и не наступило в жизни.

— Пол, — снова позвал Уилл, — ты не убийца. Ты пытался спасти своего омегу и сына, но судьба распорядилась иначе. От эклампсии практически невозможно спастись. Тебе, наверное, это уже говорили. Поверь, чувство вины не даёт возможности освободиться и идти дальше, но любовь со временем исцеляет. Я бы тоже сделал все для Ганнибала и своего ребёнка, даже ценой собственной жизни. Арчи хотел сохранить хотя бы часть себя для тебя, но обстоятельства сложились иначе, и если ты хочешь быть счастливым, то пришло время принять. Он хотел бы, чтобы ты был счастлив. Прошлое не изменить, но у тебя есть настоящее, где рядом уже находится нужный человек. Посмотри. Почувствуй его.

Поле Мартина нежно окутало пространство Пола, снова, как и всякий раз до этого, забирая всю боль прошлого себе, но на этот раз осознанно и окончательно. Маленькие глазки заблестели и посмотрели на чернокожего альфу рядом совсем другим взглядом. Вся напускная угроза ушла, и забитое мышцами тело расслабилось, отпуская то, что было запечатано в нем так много лет назад. Он не понимал, как такое возможно. Дар Уилла сумел исцелить такую давнюю травму, выметая из тела все лишнее: чужие команды, пробросы и обречённость.

— Мы лучше устроим теплый прием Ганнибалу. Кажется, он уже близко, — блистательно улыбнулся Мартин, с трогательной благодарностью понимая, как только что Уилл помог им. Его безответная любовь только что была принята, и перед ними стояла важная задача по спасению омеги. — А это твоя добыча, Никки, так поиграй с ней в кошки-мышки, пока мы устроим ловушку для крадущегося тигра.

Уилл благодарно прикрыл глаза и прислушался ко внутренним ощущениям: быстрый бег его пары замедлился, под осторожными шагами пересыпался холодный песок и мелкие шишечки. От звериной ярости воздух вокруг звенел и переливался яркими всполохами, как северное сияние. Убийственное сияние.

— Что ж, — Николас кивнул и подождал, пока двое убегут обратно в лес.

Уставший за эти дни и голодный альфа был полностью прикован к объекту своего вожделения и не мог заподозрить что-то неладное. Он привычно закатал рукава наполовину расстёгнутой рубашки и легким жестом поправил воротник.

Хищная улыбка озарила загорелое лицо. Желтые глаза не сулили ничего хорошего добыче перед ним, отливая жадным садистским блеском. Он сделал неторопливый шаг к Уиллу, на ходу снимая обувь и закатывая свободные темные штаны. Но весь пыл резко остудился, стоило повести носом в непосредственной близи от омеги.

Едва сдерживаясь от досады, он глубоко вдохнул и шумно выдохнул. Перед ним сидело очевидно бракованное, недостойное жизни существо. Ни грамма намека на течку, о которой он так сладостно мечтал. Ну ничего, он успеет наиграться и хорошенько проучить зазнавшегося щенка за то, что тот вообще выполз на этот свет.

— Мышка спряталась в норку, — он медленно обошел Уилла спереди, зло теребя кучерявые волосы, — осторожно, мышка, в норке динамит.

В момент, когда Фарм приподнял голову Грэма за волосы и все же победно взглянул в кристально чистые голубые глаза, под ним сработал механизм. Спрятанный в песок под водой стальной медвежий капкан защелкнулся на голени, пронзая зубьями плоть и кости.

Громогласный вскрик вперемешку с грязными ругательствами озарил весь пляж, и перед Уиллом на колени упал Николас, окрашивая воду в глубокий бордовый цвет.

— Какая из тебя шумная мышка, Николас, — омега холодно ухмыльнулся, мельком взглянув исподлобья, не прерывая свою максимальную концентрацию. Ганнибал был почти рядом.

— Бракованный ублюдок ты, Грэм, — прошипел Фарм, выпуская в песке когти, — прав был тот старик в клинике, говоря, что ты поломанный. Такие, как ты, не имеют право жить, бесплодный выродок. И как тебя вообще земля на себе носит. Только психопат мог решиться на отношения с тобой.

Глядя на метку на шее, Николас едва не задохнулся от злости. Он просчитался уже который раз.

— Думаешь, меня так легко сломать? Я и не из таких передряг выбирался. Думаешь, что сможешь одолеть альфу? Ничтожный ты омега, стоило просто убить тебя раньше.

Вслед за рыком в воздухе молнией пронеслась рука с длинными когтями, но Уилл этого ожидал, выдергивая из укрытия небольшой нож и пронзая ладонь насквозь. Следом за этим чужой шеи коснулась металлическая игла, пропуская внутрь отравляющую жидкость.

— Я и не пытаюсь тебя сломить. Я не желаю тебе смерти. Может, раньше я бы мог с легкостью перегрызть тебе глотку в считанные секунды, пока ты такой беззащитный, но не сейчас. У каждого человека в жизни была ситуация, которая свела его на путь зверя, но зверя можно приручить и жить с ним в мире, — Грэм безразлично наблюдал, как человеческое тело корчится в воде, хватаясь за шею и пытаясь вздохнуть.

— Ты… ты хочешь приручить чудовище Чесапикского Потрошителя? Это… это невозможно, — Николас сглотнул и ошарашено уставился куда-то левее головы Грэма.

Желтые глаза расширились, а челюсть застыла в немом вопросе.

— Я знал, что ты в курсе, и что тебе будет интересно поиграть, а не сдавать нас. А сейчас, — Уилл медленно привстал, отряхивая руки и ноги от мокрого песка, — спи, Николас.

Он сделал первый шаг, когда позади него на песок обессиленно рухнул Фарм. До Ганнибала оставалось всего несколько метров, и ноги с трудом шагали по песку в сторону разъяренного животного.

Все было намного хуже, чем Уилл ожидал, и внутри все сжалось при виде огромного, но очень худого платинового оборотня. Оголенные кости ребер и морды ужасающе торчали под лучами утреннего солнца, куски кожи свисали с некоторых мышц неестественно длинных лап, окропляя черный песок красной росой. Оборотень хрипло дышал, не замечая той боли, что причинял ему каждый вдох. В бордовых глазах горел огонь безумия. Не было того Ганнибала, к которому Уилл так привык. Была лишь одна непроглядная тьма.

Омега внутри затрепыхался и сжался при виде неправильной ранней трансформации, которая могла оказаться для его пары последней. Травмированное, истощенное тело и ослепленное сознание плохо работали под натиском обрушившихся гормонов, ярость красным туманом не давала увидеть истину, и Уилл вдруг вспомнил их падение с обрыва.

Это их личная скала сейчас, и либо они оба сорвутся и погибнут, либо выживут, несмотря ни на что.

— Ганнибал… — он протянул ладонь к мужу, чтобы коснуться, но замер под предупреждающий рык.

— Ты больше не обернешься, Омега, не посмеешь любым образом проявиться, пока я не разрешу тебе, — донеслось из обезображенной клыкастой пасти, запечатывая в этом приказе любой доступ зверька к человеческому миру.

Уилл вздрогнул и едва не рухнул на песок под властью Голоса. Звереныш внутри непонимающе заметался и затих, глядя на своего альфу полными слез глазами. Это было слишком жестоко и абсолютно незаслуженно.

— Ганнибал, — прошептал Уилл, снова вытягивая вперед руку, — ты не чудовище. Альфа, верни мне моего Ганнибала, прошу. Без него ты просто животное, которое не может себя контролировать. Верни мне Ганнибала…

Запах чужой альфийской крови, отпечатавшейся на коже, заползал в ноздри, вызывая обильное слюноотделение и желание разорвать. Инстинкты еще сильнее обострились, и вместо того, чтобы услышать свою пару, оборотень вскинулся.

Тяжелая лапа врезалась в человеческое плечо, вновь вспарывая когтями уже местами дырявую темную футболку и нежную кожу. Грэм отлетел на песок и не успел даже встать, когда Ганнибал в два прыжка преодолел расстояние между ними, цепляясь зубами за рану.

Время потянулось словно резина, но Уилл не сдавался. Здоровой рукой он провел между ушами оборотня, стараясь не задевать места, где кожи не было вообще, и постарался искренне улыбнуться и вложить в свой охрипший от волнения и боли голос всю свою любовь.

— Прости меня. Я не изменял тебе и никогда бы не пошел на такой шаг. Ганнибал об этом знает, спроси у него сам. Девушка на кассе в Испании продала мне этот презерватив. Она хотела, чтобы мы заехали как-нибудь ещё, поэтому оставила эту записку на нем. Я тогда не придал этому значения, для меня единственным желанным во всем мире был, есть и будешь только ты.

От правды легче не стало. Боль заполонила почти все человеческое тело, но Уилл упорно игнорировал её, как и то, что тело начало лихорадить.

— Почему ты пахнешь едва слышной лавандой, Уилл? Кто оставил на тебе этот след? — его не выпускали, но вопрос прозвучал чётко под угрожающий порвать его на части рык, если тот попробует солгать.

— Это теперь мой запах. Возможно, он изменился из-за некоторых других причин, чем ты себе надумал, — зубы стиснули плотнее, и у Уилла заплясали перед глазами черные точки. Желание ударить по морде и сбежать пришлось задвинуть куда подальше вместе с зародившимся в груди стоном. — Я подозреваю, что сейчас ношу волчонка для тебя.

Красные глаза мигнули черным расплавленным золотом. Расширившийся бездонной воронкой в яростном безумии зрачок сузился. Проблеск осознания еще одной болезненной вспышкой отразился на Уилле, когда зубы разжались.

Оборотень попятился назад, скуля и борясь с собой. Вся боль от опасной ранней трансформации резко обрушилась на него, едва ли не разрывая на части.

— Всё хорошо, я… я в порядке, просто… просто верни мне Ганнибала, прошу тебя… — Уилл придерживал прокушенное плечо, не замечая, как по пальцам алыми струйками стекала кровь.

Тело Лектера дрогнуло и начало меняться обратно. В тех местах, где не было кожи, теперь оставались глубокие раны с рваными краями. Пострадавшее лицо исказилось под натиском душевных и физических мук.

— Ганнибал, — Уилл как можно более непринужденно потянулся к мужу.

— Уилл, что я с тобой сделал, — Лектер без сил опустился перед ним. В тёмных глазах замерцали слезы раскаяния, — как я вообще смогу теперь рассчитывать на твое прощение.

Он медленно заваливался на бок, тяжело погружаясь в объятия окровавленного черного песка.

— Нет, нет… Ганнибал, — Уилл аккуратно подполз к нему, выуживая из кармана шорт кроветворное и впрыскивая содержимое мужу и себе. Как он злился на эти колбочки еще вчера, и как он благодарен за них сегодня. — Помощь уже близко. Ты нужен мне, я на тебя не злюсь. Давай, ты должен бороться за нас, за нашу семью. Прошу тебя…

Он положил голову мужа к себе на колени и поглаживал белесые пряди на голове, разглядывая расслабленное раненое лицо со светлыми ресницами. Звереныш внутри тихо всхлипнул и отвернулся, не имея возможности ни помочь, ни проявиться.

Уилл приподнял повыше потяжелевшее тело, обнимая и прижимая к своей груди. Слезы непроизвольно полились из глаз, и омега наконец дал волю всем чувствам, что держал в себе.

Спасатели на вертолете во главе с Мартином таким и нашли его: с мокрым от слез лицом, и баюкающим раненного альфу. Пол помог ему встать и дал воды, пока медики перекладывали Ганнибала на носилки, а после вытаскивали из воды все еще живого, но также находящегося без сознания Николаса.

Огромный оборотень смотрел с ужасом, не скрывая и тени своего беспокойства, когда понял, что рана на плече Уилла не затягивалась и продолжала кровить через бинт. Зализать ее он опасался, поэтому решил оставить все как есть. В конце концов лететь им было недалеко.

— Мартин, — тихо позвал он партнера, когда они сидели в вертолете, и жестом указал на шею омеги.

Темнокожий самец метнул короткий взгляд туда и удивленно застыл. Красивый узор метки пропал с человеческой кожи, оставив после себя небольшой багровый рубец.

— Еще рано делать выводы. Если рана не затянется до прилета, я направлю к нему Алана.

— А как же… — Пол вздрогнул и сжался, пока более сильное поле партнера не окутало его своей заботой.

— Не волнуйся, с малышом все будет хорошо. Мы найдем способ помочь им, чего бы нам этого не стоило, — пообещал Мартин, притягивая к себе едва не замкнувшегося громадину. Он был в долгу перед Уиллом, и готов был пойти на все.

Резина времени после укуса наконец резко схлопнулась. Мир Грэма сузился до глухого звука лопастей, тепла пальцев мужа в руке, сухих ответов на вопросы медиков и запаха спирта. Волчьи инстинкты притупились, оставляя Уилла наедине со своей человеческой частью и наполненным болью прошлым.

Они все еще падали со скалы, и Уилл не знал, что ему делать дальше, чтобы они снова выбрались из этого падения живыми.