Глава 11. Закалённый (1/2)

Белый свет призрачными осколками разбивался о хрупкий хрусталик глаза и рассекал тонкую оболочку слизистой, окропляя красными разводами впереди стоящий силуэт. Постепенно, как на мокром листе акварельной бумаги, яркими всполохами краски проступила линия губ, тень носа и брызгами янтаря засияли чужие радужки с глубоким, как колодец, и тёмным, как ночь, зрачком.

Уилл до боли зажмурил глаза, смахивая кровавую влагу, и пристально всмотрелся в пелену белесого тумана.

Ганнибал обвил двумя руками дрожащий подбородок своей пары, и Уилл вздрогнул, когда почувствовал обе ладони. Кровавое марево начало спадать, и словно в акварельный рисунок добавили цветов и чёткости — лицо перед ним обрело живой природный оттенок и движение.

— Ты? Ты жив… как это возможно? Как… мы выжили? — омега непонимающе отстранился, ощущая все ещё скованность тела, и принялся жадно осматривать жилистые руки, на одной из которых виднелся красивый узор его метки. — Моя метка? Почему она здесь, разве мы… все еще оборотни?

Чистый инстинкт заставил его уткнуться носом в ладонь, провести языком по еще незажившим отметинами от зубов и вдохнуть яркий сандаловый запах.

— Уилл, мы с тобой сегодня утром стали супругами. Сейчас находимся в гостевой комнате на званом ужине, где тебе что-то подмешали в напиток, вызвав серьезный приступ течки, которая должна была наступить чуть позже. Я ушел в душ буквально на десять минут, а когда вернулся, ты стоял, облокотившись на стол, глубоко погруженный куда-то в себя, — Ганнибал обеспокоено блуждал взглядом по мокрому лицу, считывая каждую эмоцию и незаметно для других нервничая.

Уилл бросил проверочный сигнал омеге. Звереныш оказался в еще большем смятении, чем он сам, но скорее от реакции человека, чем от того, что на самом деле произошло. Он просто все не так понял…

— Кажется, я попал в план Николаса и полностью его прожил так глубоко, будто это уже сотворили мысленно со мной не один десяток раз. Все было так… по-настоящему, — тело предательски задрожало, на глаза снова навернулись слезы, но Грэм тут же отбросил этот порыв памятного отчаяния, переключаясь на более важную информацию, которой теперь располагал. — У меня есть несколько фактов, которые нам надо обсудить сейчас.

Он отошел от своей пары на несколько шагов в сторону балкона, желая глотнуть немного свежего воздуха, но внезапно в поле его зрения попали те самые злосчастные колбочки с жидкостью на столе.

«Я не убийца...» — вспомнились его последние слова до того, как омега выпустил свою эмпатию, погружая его целиком в сознание больного ублюдка. Это ж надо было так вляпаться.

— Что это? Что в этих гребаных колбочках, Ганнибал? — он выжидающе уставился на своего мужа, так и не дойдя до балкона. То, что это как раз-таки он вытащил все из сумки без разрешения мужа, давно вылетело у него из головы. Сейчас было важно другое.

— Уилл, мне не стоит напоминать тебе о правилах п…

— Что. В этих. Гребаных колбочках, — прошипел Уилл сквозь зубы, перебивая свою пару и стискивая кулаки. Из груди поднялся грубый рык, смешавшийся со словами и не сулящий ничего хорошего. Грэм достаточно настрадался и теперь имел право знать все.

Лектер скептически посмотрел в горящие голубым пламенем глаза и отошел к столу, не желая ссориться с эмоциональным супругом, который и так взвинчен как пружина. И вот оставляй его после всего этого одного…

— Красная жидкость кроветворная, помогает оборотню восполнить быстрее запас крови. Желтая поможет избавиться от воздействия практически любых токсинов или ядов. И зеленая, — все колбочки были сразу во время демонстрации аккуратно вложены в небольшие автошприцы, которые не будут заметны под одеждой даже в узком рукаве.

— Там нейротоксин, убивающий внутри ген оборотня или задерживающий на время его трансформацию, — Уилл вновь избегал зрительного контакта и непривычным жестом тер шею сзади, где все еще помнил несуществующую метку Николаса, чтоб его…

— Откуда ты знаешь? — вопрос Ганнибала остался без ответа. Грэм лишь хмурил брови и смотрел куда-то в пол, кусая губы. — Уилл, расскажи мне, что случилось.

Альфа не спеша обогнул стол с другой стороны и встал недалеко от возлюбленного, не нарушая безопасное пространство пары. Тот отчаянно соображал, как следует поступить дальше, и очевидно на что-то решался.

— Я хочу проверить кое-что, что узнал сегодня в видении, — наконец нарушил молчание мужчина. В два решительных шага он оказался около сваленных в кучу вещей, откуда выхватил острый нож, который не так давно был аккуратно приставлен к его горлу. Колеблясь всего секунду, он приставил лезвие к своему запястью.

— Уилл, что ты делаешь? — голос Ганнибала не дрогнул, но стал тише и глубже. Всё его лицо приобрело холодность и расчетливость, тело было готово моментально среагировать и прийти на помощь супругу любым способом, даже не самым гуманным.

— Заткнись, Ганнибал, мне нужно… неважно. Не могу объяснить. Просто прикажи мне убрать нож. Прикажи, не как ты обычно делаешь, а как Альфа, — руки тут же предательски вспотели и задрожали от этих слов, внутри все похолодело, а шею и скулы неожиданно свело. Он чувствовал, как к нему все ближе подбирается тот липкий ужас из видения, тянет к нему свои обрубленные руки, чтобы накинуться и утащить в свой гнетущий плен.

Уилл попытался сглотнуть ком страха и приготовился сопротивляться воздействию. Ум отчаянно боролся с его собственным планом — действительно черкануть себе по руке, если это понадобиться, даже если в лезвии был яд.

Глаза профессора вмиг загорелись красным животным огнём. По комнате разнесся подавляющий аромат альфийских феромонов. Нежно-сливочный аромат с нотками красного дерева резко перетек в яркий мускусный с металлическим окрасом.

Омега невольно сделал шаг назад, упираясь бёдрами в стену и боясь поднять глаза. Сирена внутри разлилась стойким и едким ощущением неправильного поступка, подталкивая его сдаться только под одним лишь яростным взглядом и запахом своего альфы.

— Отдай мне нож, Уилл, — метка на шее вмиг загорелась, тело едва не поплыло, пытаясь в этот же момент выполнить приказ.

Ноги подгибались, готовясь нести Грэма к Ганнибалу, но тот пытался честно сохранить остатки себя. Рука еще сильнее надавила на рукоять, погружая часть лезвия в мягкую плоть, но все ещё не повреждая её. Яркая голубая полоска вены отражалась в металле и помогала фокусироваться.

— Слабо, очень слабо, профессор Ганнибал Лектер. Так вы никогда не сможете ни подчинить, ни защитить своего омегу, — сквозь зубы выдавил Уилл, чувствуя, как весь лоб покрылся холодной испариной.

Тьме, что с каждой секундой проявлялась в Ганнибале, все больше было ой как не по душе, что творил его несносный мальчишка. Он так бережно каждый раз с ним обходился, и вот теперь тот просил сломать его, подчинить его воле, нарвался на то, чтобы его проучили, что же…

— Положи. Нож. Мне. В руку, — Лектер отчеканил каждое слово и сжал челюсти, холодно смотря на ломающегося партнера.

Уилл держался из последних сил, даже когда ноги все-таки предательски подкосились, опуская его на колени, даже когда рука сама начала вытягиваться вперёд. Он дрожал так сильно, что уже не мог прицелиться и понять, какое из двух запястий его. Перед ним все плыло и двоилось.

— Еще… еще, прошу тебя, подчини меня полностью, Альфа, — с трудом проговорил Грэм, вызывая своей просьбой лишь громкий ответный рык. Тьма внутри мужа не смогла так же воспротивиться Голосу своего истинного.

— Знай свое место, Омега. Тебе только что дали приказ. Выполняй.

И внутри что-то словно щелкнуло. Тёплая волна эйфории захватила тело, смывая дрожь и все остатки ужаса и легко поднимая его на ноги. Шаги не ощущались вовсе — он словно парил над полом, не воспринимая тяжесть тела и своего положения в пространстве. Рука аккуратно вложила нож в протянутую ладонь, а голова сама склонилась низко в знак покорности.

— Что еще прикажешь, Альфа? — взгляд снова расфокусировался, словно мужчина находился под глубоким гипнозом. Бездонный зрачок видел все и одновременно не видел ничего перед собой.

Вот Уилл полностью потерял связь с собой.

Ганнибал убрал оружие и внимательно осмотрел своего мужа. Это было невероятное, но абсолютно пресное зрелище с точки зрения того, что творилось с парой. Очевидно, Уилл увидел в планах у Николаса именно такое подчинение. Ох, Ганнибал с удовольствием позаботится, чтобы Фарм оставался на грани жизни и смерти как можно дольше. Ему уже не терпелось посмотреть, отрастают ли у оборотней заново зубы и когти для начала, а также кожа, если ее содрать прямо с шерстяной морды.

— Я приказываю тебе оставаться в сознании, оставаться в реальности, когда я отдаю тебе приказы. Быть Уиллом Грэмом, моим мужем, только моим омегой, — последнее он буквально прошептал, пропитывая все сказанное глубокой нежностью и с улыбкой наблюдая, как возвращается в реальность его мальчик, его смелый щеночек, который, несмотря ни на что, решил полностью подчиниться своей паре.

— Ганнибал… — Уилл потёр руки, огляделся и искренне улыбнулся, ощущая, что вновь является собой и не теряет связь со своим Альфой. — У тебя получилось. Ты понял… но проверь, давай, прикажи еще что-нибудь. Я хочу это почувствовать на себе в активном сознании.

Альфа долго сканировал его непроницаемым взглядом, а после решительно кивнул. Пусть будет как пожелает.

— Не дыши, — коротко бросил он и равнодушно отошел, намереваясь сложить все вещи в сумку и подготовиться к выходу.

Первые пару секунд Уилл не мог понять, что нужно делать. Сделать ли вдох и задержать дыхание или же просто задержать его. И как долго не дышать? Но ещё через пару секунд он понял, что не может сделать ни вдох, ни выдох. Его легкие будто захлопнулись и больше не пропускали ни грамма воздуха. Раньше бы мозг выдал дичайшую панику, но сейчас он был абсолютно спокоен. Он готов был осознанно задохнуться, если этого захочет Альфа. Глупо, напрасно, но оно работало.

Прошла где-то минута, и Уилл понял, что ему хочется спать. Ему не хочется сделать вдох, он просто готов прикрыть веки и погрузиться в объятия вечного сна.

Когда перед глазами заплясали черные точки, он услышал тихое «Уилл, дыши», и легкие словно раскрылись, впуская желанный кислород. Голова закружилась, но теплые руки подхватили его и прижали к себе, не давая упасть.

— Мой омега, только мой. Дыши для меня всегда. Я тебя никому не отдам, — влажный язык горячо вылизывал пульсирующую метку на шее, а после сухие губы Грэма накрыли мягкие губы мужа. — Разве можно быть таким идеальным, таким прекрасным.

Уилл неосознанно улыбался после поцелуя и смотрел в посветлевшие глаза напротив.

— Это называется Голос, — тихо объяснил он, невольно вспоминая то, что видел в планах у Николаса.

— Может, опробуем эту опцию в постели как-нибудь? — Ганнибал снова вовлек в игривый поцелуй, после получения неловкого кивка и покрасневших щек.

— Обещай мне одну вещь, Ганнибал, — уже более серьезно сказал Уилл, ощущая, как ослабела связь Голоса, словно впиталась в их голосовые связки и осела там до нужного момента.

— Все, что в моих силах.

— Если Николас наденет на меня ошейник, просто прикажи мне умереть на месте. Всему мне, а не только омеге, — мужчина нахмурился и жадно ждал ответа. Ему показалось, что прошла вечность, прежде чем он услышал слова Лектера.

— Никто не умрет, Уилл, тебе еще для меня волчат рожать, — Ганнибал ткнулся носом в переносицу и оставил легкий поцелуй на лбу, разглаживая всю хмурость его мангуста.

— Но… но, — Грэм не хотел отставать.

— Я же сказал, все, что в моих силах. Убить тебя… это выше моих сил, поверь. А будешь такие требования предъявлять, то запрещу тебе через Голос и все, чтобы даже мыслей таких не было. И никаких сомнений во мне и нашем будущем.

Наступила тишина. Напряжение в воздухе было сухим и потрескивающим, как корка земли от жары. Противоречивые чувства рвались наружу под ускоренное биение сердца. Уилл слушал этот звук и вспоминал, как безжалостно отправил Ганнибала ногой в дверной проем на верную смерть.

— Я убил тебя там, потому что некому было убить меня, чтобы ты выжил, — едва слышно прошипел омега, резко высвободившись из объятий и на ходу надевая черную футболку и темные штаны. — Нам пора выходить, это место слишком давит на меня своими стенами.

Ганнибал лишь кивнул, когда Уилл вышел на балкон, и затянул покрепче на себе ремешки с ножами и автошприцами. Пусть впереди их ждёт прекрасное свидание, но Уилл будет в безопасности, если у профессора все наготове.

Дальнейшие сборы прошли быстро. Уилл знал, что впереди путь на машине, где ему точно не избежать разговора, поэтому мысленно готовился правильно, без стресса все преподнести. Но нервное напряжение не отпускало. Ему не хотелось сейчас даже мельком касаться Ганнибала, чтобы не шарахнуть того своим током. И Ганнибал прекрасно считывал состояние своей пары, поэтому не нарушал его пространство. Впереди несколько часов дороги, где можно еще потренировать Голос, если на то будут причины, хотя он надеялся, что на этот вечер обойдется без этой новой опции. Занятная, однако, вещь, но живой, сам переступающий через себя эмоциональный Уилл, ему нравился гораздо больше, чем просто следующий приказам пустой как кукла омега.

***</p>

Чёрный внедорожник бесшумно покинул дальнюю автостоянку, оставляя за собой полный музыки и гостей дом, а также их личную машину, которую завтра утром вместе с костюмами доставят к ним домой.

Они ехали молча довольно долго. Уилл устало прислонился лбом к прохладному окну и смотрел на сменившийся с городского на хвойный пейзаж. Иногда по телу пробегали мурашки, когда он ощущал на себе периодически скользящий взгляд мужа, но упорно продолжал молчать.

За последние сутки много всего навалилось. Он словно прожил целую жизнь. Сначала один кошмар утром, затем предложение и венчание в храме. Кусочек их совместного плана души. Открытие возможностей омеги как глубокого эмпата. Странный вечер на званом ужине и едва не сгоревшее от ранней течки тело. Одно из лучших занятий любовью с Ганнибалом и полное погружение в план Николаса, где он убил все, что так любил. Это даже для него было слишком…

— Какие есть отличия между явью и эмпатическим погружением? — Ганнибал нарушил спокойствие первым. Его сердце было не на месте из-за ушедшего в себя супруга. Сегодняшний вечер должен был стать самым ярким, приятным воспоминанием в их жизни, несмотря на всю серьезную подготовку, которую он организовал на случай незваных гостей.

Уилл свел брови к переносице и задумался. Аналитическая линия событий выстраивала, словно ноты, все несостыковки и немного разглаживала внутренний тревожный фон.

— Запахи. Их не было. Я мог слышать звуки, чувствовать боль, видеть то, что происходит, как в обычной жизни, но я не чувствовал никаких запахов. Ни крови, ни травы или песка, ничего. Пожалуй, это самая значимая деталь, — он кивнул самому себе, подтверждая эти слова, и немного расслабился, чувствуя, как до носа долетали все те же приятные нотки сладкого сандала.

— А чем отличался твой утренний сон от видений? — Ганнибал свернул налево, уходя с главной дороги. Под колесами заскрипели мелкие камешки и веточки.