7. (1/1)
Ждать пришлось долго. Андрей успел проморгаться после яркого мерцания элементов интерфейса и привыкнуть к полумраку то ли бара, то ли ресторана. Он сидел на антресольном этаже, где обычно располагается более привилегированная зона, и даже не пытался понять, что же произошло с полчаса назад. Какая мелочь, он всего-то увидел самого себя. Будто в зеркало посмотрел, двадцатилетней давности, но не велика беда. Просто пустяк, дядя Андрей, даже и париться не стоит.
Князь сдавленно булькнул очень нервным смешком, поднял голову, оторвавшись от созерцания тёмно-коричневой столешницы, заляпанной отпечатками жирных пальцев и круглыми следами от посуды, и огляделся. Немногочисленные, жутко странные посетители заведения, в громоздких серых шляпах, пыльных дорожных плащах, накидках и старинного вида кафтанах негромко переговаривались, создавая ровный гул, и мерно стучали опустошаемыми пивными кружками и стаканами.
Андрюха встал, подошёл к невысокому чёрному ограждению с витиеватыми коваными узорами, чуть перегнулся через перила и посмотрел вниз на барную стойку с рядами стульев и низкую сцену слева от неё, возле которой вместо пространства танцпола тоже расположились столы. Посередине сцены сиротливо стоял на стойке микрофон, похожий издалека на поджавшую ногу цаплю, и пустовала подставка для гитары, а в углу приткнулось самое дешёвое пианино.
Нижние столы медленно заполнялись, и Андрей, разглядев, кто именно там собрался, вытаращил глаза. Мозг отказывался верить информации, что передавало ему зрение, но хвосты, торчащие у некоторых посетителей из-под элегантных брюк, и рожки, проглядывающие сквозь причёски, не оставляли сомнения в том, что это черти. Черти, дьявол их раздери, или ещё кто похуже! Князь отшатнулся от перил и махом допил остатки плескавшегося на дне стакана рома. Волна тёплого спокойствия захлестнула с головой, и Андрей вдруг вспомнил, что находится в игре. Непонятно, как он сюда попал, но черти были скорее всего жителями игрового мира, поэтому бояться их не стоило.
Князь дрожащими пальцами выудил карту Джокера и положил её на стол, как единственный оплот того, что соединяло его сейчас с привычным миром и обычной жизнью. Миллиарды вопросов крутились в голове, и Андрюха уже приподнялся и стал рыскать глазами вокруг, чтоб на полном серьёзе найти кнопку «Правила игры» или «FAQ», как вдруг заметил внизу на сцене некое движение.
Он вернулся к перилам, облокотился на них и мельком глянул на появившегося там человека. Мимолетный взгляд не удовлетворил Андрея, он моргнул, вперился в артиста и задохнулся, придавленный лавиной чувств, забыв, как дышать.
На низком помосте стоял Миха. Князь, чтоб не упасть, вцепился в гладкий металл и кое-как хрипло вдохнул. Мишкины появления во снах казались чем-то правильным и привычным, но сейчас, когда Андрей прекрасно осознавал, что не спит, появление Горшка разом выбило почву из-под ног. Все чувства смешались в кашу, и Андрюха замер, не зная, что делать дальше.
Тем временем Михаил, потерянный, растерянный, измождённый, в рваной Тоддовской рубахе, что резко контрастировала с обычными синими джинсами, отбросил со лба спутанные пряди довольно длинных волосы, склонил голову и изобразил фирменную улыбку-оскал. Вставной челюсти не было, и на месте передних резцов зияли чёрной пустотой неопрятные дыры.
— Ну что, кого постричь, побрить или порезать? Парикмахер к вашим услугам, — он махнул воображаемой бритвой, продолжая зловеще улыбаться.
Невольные зрители, которые сидели за столами, не обращали на репризу Михи никакого внимания. Они с аппетитом ели, пили и вообще не смотрели на сцену, словно там никого и не было. Мишка бесцеремонно пробрался к барной стойке, намахнул пару рюмок и, забрав с собой пузатую бутылку, продолжил своё никому не нужное представление. Мрачно зыркая исподлобья, он перешёл от Тодда к чему-то другому, и речь его стала совсем бессвязной, но в каждом жесте, в каждом мимическом движении Андрей улавливал Мишку, своего старого родного друга, любимого шута, который и после смерти не смог найтись среди созданных образов.
Грусть и нахлынувшие было тёплые воспоминания тут же сменились отрезвляющей злостью, и Князь силой задавил первый порыв броситься туда, вниз, и заключить Миху в крепкие объятия. Почему он остановился? Да потому что опять увидел в глазах Горшка чёртов безумный блеск, непоколебимую уверенность в собственном мнении, наигранную, но от того ещё более противную. Он был в том самом ненавидимом Андреем образе, когда не слышал никого вокруг, а диалоги все строил лишь на собственных мыслях, будто разговаривал не с собеседником, а со своими пиздец какими жирными и заумными тараканами. Именно такой, почти поехавший крышей Миха в край заебал Андрея, когда видеться с ним, а уж тем более общаться, стало просто невозможно.
Но вот Горшок взял в руки невесть откуда возникшую гитару, непривычно смирно устроился на стуле, тронул струны, запевшие переливчатый мелодией, и всё вокруг будто исчезло. Годы, роли, обиды, упрёки, мрак и безнадёга, — музыка стёрла всё, обнажив самую суть. Андрюха, смахнув горячую слезу, хрен знает, как и когда оказавшуюся на щеке, все-таки пошёл вниз, но на лестнице наткнулся на прозрачную стену и надпись: «Уровень заблокирован».