Часть 10. Другая история. (2/2)

— это должен был сказать я, но хуй с ним.

кадзу лишь тихонько хихикает.

***</p>

вот и подходит к концу эта сложная неделя. скарамучча более или менее успевает по учёбе и даже успевает поспать, а кадзуха наконец-то поставил себя на ноги и с понедельника возвращается в уник.

сегодня суббота и ребята идут на каток.

по просьбе блондина, они идут рано утром, дабы народу было не так много. встречаются возле места, где каэдэхара выступал и тренировался – «гранд каньон айс»<span class="footnote" id="fn_32071147_1"></span>. на входе их встречает милейшая консьержка.

— кадзуха? ты что ли?

— здравствуйте, — мило улыбается. — крайне удивлён встрече с вами.

— а я-то думала никогда тебя больше не увижу! слушай, ты как-то побледнел. простыл что ли?

— да вот только с больничного, — снимает красные варежки.

— ты проходи, но смотри мне снова не заболей! а этот молодой человек?

— он со мной, — улыбается ещё шире и берёт скара за руку.

— ну проходите, развлекайтесь, — улыбается и пропускает ребят через турникет.

— не знал что у тебя такие связи имеются.

— я вообще-то говорил, а ты не верил мне. «нет, давай дождёмся открытия»…

— ой всё, пошли уже.

— ты на чём кататься собрался?

— кто сказал что я кататься буду? я стоять буду.

— эй, мы так не договаривались! а ну марш за коньками! — толкает бедного медика в сторону проката.

он лишь усмехается и добровольно идёт на «верную смерть».

***</p>

пока гитарист зашнуровывал коньки, пианист задерживался в раздевалке. на скаре чёрные обтягивающие джинсы и чёрный кастомный свитшот с перечёркнутым лицом тартальи. пока он возился, припёрлась группа орущих подростков. он лишь фыркает и выходит на лёд. держится за заборчик.

и тут выходит каэдэхара…

«чёрт, как же ему идёт…»

на самом деле, темноволосый думал лишь об одном: кадзуха чертовски сексуален в этом чёрном обтягивающем костюме. слегка вьющиеся волосы распущены и обрамляют аккуратное кукольное личико. особенно эффектно смотрится ярко-красная прядь среди белоснежных локонов, что почти невесомо лежат на хрупких плечах.

— ты прекрасен. впрочем, как всегда.

— благодарю, — покрывается румянцем и ставит на лёд чёрную спортивную сумку.

достаёт белоснежные коньки и надевает.

— ты кататься хоть умеешь?

— вообще-то умею, я так-то год хоккеем занимался.

— и почему я узнаю об этом только сейчас?

— тебе ещё очень много предстоит обо мне узнать.

— с нетерпением жду, — улыбается уголками губ и поднимается.

— только не упади, молю.

— постараюсь.

блондин прикрывает глаза и вдыхает морозный воздух. волнуется. как бы снова не сломать что-нибудь…

собравшись с мыслями и силами, он легонько отталкивается. лезвие коньков плавно скользит по льду. кадзу на ходу собирает волосы в привычный низкий хвост. он подобно лебедю буквально плывёт по катку, руками будто вырисовывает в воздухе узоры. так он проезжает круг и возвращается к скару.

— так себе разминочка вышла, — вмиг погрустнев говорит фигурист.

— почему это?

— ноги дрожат.

— мы пришли сюда просто покататься, ты же не собираешься всякие там аксели-хуяксели крутить?

— ни за что. единственное что я могу попробовать — это тулуп.

— звучит страшно.

— вовсе нет, это один из самых простых прыжков.

— может без этого всего обойдёмся? — обеспокоено смотрит в алые глаза и гладит плечо.

— может и обойдёмся, — пожимает плечами и берёт гитариста за руку. — а кем ты был в хоккее? — утягивает парня за собой, заставляя того покатиться.

— блин, я уже, честно говоря, не помню, — берёт вторую ручку пианиста. — мне лет двенадцать тогда было, а сейчас-

— да-да, сейчас тебе двадцать три, но это не значит, что ты супер-старый. тогда давай так: кем ты точно не мог быть?

— я сто процентов не мог быть вратарём, потому что я чётко помню, что носился по полю с этой клюшкой, как угорелый.

— прям носился? — тихо хихикает.

— да я был ебать торпедой. сам бы молния маккуин мне позавидовал. кчау.

— так, завязывай с тик токами и своими «кчау».

— а ты завязывай меня голым представлять.

— чего-о? — спиной каэдэхара чуть не врезался в заборчик. — ни разу так не делал.

— а сейчас ты чем занимаешься? вон, уши краснее помидора. и щёки. и носик? и лоб… сука, не нравишься ты мне.

— почему?

— а я откуда знаю? — кладёт ладони на розовые щёки фигуриста и губами касается лба. потом прижимается щекой. — тебе не холодно?

— ну так, прохладно.

— можешь мой свитшот надеть.

— ага, чтобы ты тут в одной футболке разъезжал? ну уж нет, потом ты простынешь и хер мы погуляем нормально.

— кто сказал, что я в футболке? — снова берёт кадзу за руки.

— ещё лучше! тебя голым могу видеть только я.

— но почему-то сейчас меня таким видит только зеркало в ванной.

— стоп, а это кто? ты раздеваешься перед каким-то зеркалом? ну-ка дай мне его номерок.

— господи, а меня ещё ебучим собственником считают!

— так это ж правда.

— ну бля, ну да… есть немного.

— люблю тебя.

— и я тебя.

— я заслужил поцелуй?

— заслужил.

райдэн крепче сжимает тонкие пальцы кадзухи и касается его холодных губ. на них криво смотрит та шайка подростков. блондин врезается в бортик(?) и руками опирается на него. сначала скар целовал нежно и мягко, затем углубил поцелуй. пианист послушно впускает в свою полость язык парня, что почти нависает сверху, опираясь сильными руками всё на тот же бортик. каз чувствует, что сейчас навернётся и пытается аккуратно оттолкнуть медика.

— мы же ещё на катке шоу не устраивали, — краснеет и усмехается.

— я так-то не против, — тепло улыбается и чмокает немного горячий лоб. — а ещё на нас косо смотрят вон те малые.

— я, кажется, знаю кто они.

— кто? мне разнести им ебасосины?

— не нужно.

— так кто они?

— узнаешь.

еле тёплая ладошка перемещается на открытую шею скара. притягивает к себе для поцелуя. выходит немного смазано, но всё так же нежно. каэдэхара отстраняется.

— смотри, — говорит фигурист и отъезжает от гитариста.

и снова он изящно двигается по всему катку. лезвие вновь плавно скользит по всей поверхности льда. проезжает мимо ребят, привлекая к себе внимание. прикрывает глаза и собирается с силами.

«просто прыжок и разворот…», — думает про себя, глубоко дыша.

и он делает чёртов прыжок с разворотом. а точнее тулуп.

распахивает рубиновые глазки и снова подъезжает к медику. хватается за его плечи.

— это было красиво, — обнимает хрупкую талию и чмокает в макушку. — хэй, ты в порядке?

— подожди, — сильнее сжимает плечи парня и тяжело дышит.

— кадзуха, красавчик! — орёт какая-то баба из толпы малолеток.

ноги подкашиваются, хочется рухнуть на холодную поверхность. дышать тяжело. голова кружится.

он сделал чёртов трюк.

— кадзуха, что случилось? — заглядывает в кровавые глаза.

а он молчит, восстанавливает дыхание.

те малые кричат что-то торжественное и подъезжают.

— малыш каэдэхара! сколько лет, сколько зим! — как-то игриво говорит какой-то оффник лет шестнадцати.

«малыш? похоже тебе я разнесу ебучку самому первому», — внутри темноволосого ураган.

— и вам привет, — тяжело вздыхая поворачивается к знакомым.

— бли-и-ин! сам кадзуха каэдэхара?! можно автограф? прошу! — начинает визжать какая-то рыжая девка. — ой, а можно фото? а обнять? — тянет свои клешни к блондину.

— без рук, — медик закрывает рукой бедного кадзуху.

— ебать, и давно ты с этой хуетой ходишь? — другая девушка, брюнетка, трогает алую прядь кадзу.

— я сказал без рук, — скар потихоньку закипает и бьёт обнаглевшую девку по руке.

та в страхе одёргивает её.

— скар, угомони свой пыл, — тихо просит фигурист и тыкает райдэна в грудь. — вы вообще за моей инстой не следите? — усмехается и прикрывает рот ладошкой.

— конечно нет, все ещё два года назад от тебя отписались, — усмехаясь отвечает высокий поц, ростом со скара примерно.

— у тебя вообще друзья остались? как с таким кринжом вообще можно общаться! — говорит третья баба, ну совсем карлик и с ахуеть толстыми бровями.

вся шайка пидорасов залилась громким и даже истеричным смехом.

— ребят, я…

— ещё хоть слово, — каэдэхаре не дал закончить мысль скарамучча, — и я вас всех поочерёдно уложу на лопатки.

все стали ржать пуще прежнего от услышанного.

— скар, пошли отсюда…— тихо просит, вернее умоляет пианист и тянет за рукав свитшота.

— ты иди, я сейчас.

— только без драки…

— не могу обещать, — чмокает в макушку и мальчик уезжает.

— дядь, ты кто вообще? телохранитель его?

— что-то в этом роде.

убедившись, что кадзу достаточно далеко, продолжает:

— я его парень, — безобидно улыбается.

у всех на рожах застыли шок с отвращением.

— оу… вот почему вы сосались…— совсем тихо говорит рыжая сука.

— значит так, сосунки, ещё раз увижу вас рядом с кадзухой… не так, если ещё раз увижу вас рядом со своим кадзухой – я вам в соло разнесу ваши мерзкие рожи и переебу арматурой, вам ясно?

— нет, не ясно. ты кто такой вообще? — вперёд выходит пиздюк, что назвал кадзуху малышом.

— кто я такой? я уже говорил. или у тебя со слухом проблемы?

— слышь мудила, да я тебя-

***</p>

блондин сидел на скамейке в раздевалке, положив локти на колени. по щеке текла обжигающая слеза.

— родной, — в проёме показался райдэн, — ты как?

— в порядке.

— а зачем врать?

— ладно, я не в порядке, ни разу.

— кто эти отморозки? — садится рядом и обнимает за плечи.

— учились в моей параллели, а та рыжая швабра, видимо, «фанатка», я её впервые вижу.

— у меня сейчас два вопроса. первый: почему они к тебе так относятся и второй: какого чёрта тот карлик назвал тебя малышом?!

— ты ревнуешь?

— конечно ревную! я просто в бешенстве сейчас!

— успокойся пожалуйста, — выпрямляется и стирает слёзы. — относятся они ко мне так, потому что всегда так относились. я красив, популярен, а ещё я типа увёл у того карлика девушку.

— у тебя была девушка?

— нет, мы были друзьями. она сказала что я нравлюсь ей, но я ответил отказом.

— почему?

— а сам как думаешь? я вообще-то ничего к ней не чувствовал. меня прям конкретно зацепили одна особа, но про неё потом, ну и ты.

— та-ак, на первый вопрос меня твой ответ устраивает, что со вторым?

— а он всегда так обращался ко мне. помню он со своими долбоёбами ко мне пришёл, а им открыл мой отец…

— я так понимаю, был пиздец.

— ещё какой, я до травмы не был терпилой и сразу же рассказал родителям об «издевательствах» этой шайки. отец взбесился. мать тоже, но не так сильно. они знали, что в случае форс-мажора я сдачи дать не смогу. ну и батя когда увидел этого мудилу… он ему чуть лицо не разнёс, я серьёзно. поговорили в падике и больше этот упырь меня не трогал.

— постой, что значит «издевательствах»?

— они просто стебали меня, физически ничего не делали, знали что я молчать не стану и как собачка побегу к своим папочке с мамочкой. сам-то вон какой хлюпик. хотя тогда я выглядел гораздо лучше…

— не расстраивайся, они больше тебя не тронут, — губами прижимается к виску. — переодеваться будешь?

— так пойду, можем собираться.

парни собираются, прощаются с той женщиной и покидают каток.

а кадзуха даже не заметил на правом кулаке скара почти спёкшуюся кровь…