Часть 8. Другая история. (1/2)

в общем, скар заказал себе небольшой сет роллов с бутылкой колы, а кадзухе взял малиновый чизкейк и литр фанты манго дэнс.

заказ привезли где-то через час и «бедные» студенты пошли его забирать.

гитарист за обе щёки уплетал свою любимую калифорнию, а пианист свой чизкейк.

— будешь? — предлагает блондину ролл с угрём.

— спасибо, я не ем такое.

бедный скарамучча аж поперхнулся кока-колой зеро.

— как так?!

— ну вот так, — пожимает хрупкими плечами. — мне больше пицца нравится.

— какая?

— м-м… маргарита прикольная.

— что? кто такая маргарита? ты мне изменяешь?

— ты издеваешься?

заливистый смех разнёсся по комнате.

покончив с едой, каэдэхара заявил:

— мне косметику перебрать надо и ты мне в этом поможешь.

— нихуя себя заявочка! о, а у тебя есть штука, которая похожа на анальную пробку?

— что? а, кажись понял, — достаёт из тумбочки большую косметичку и кладёт на кровать. открывает и что-то ищет. — ты про это?

каз достал ту самую штуку из тик тока, которая похожа на нечто непристойное.

— да-а-а! а для чего она вообще? я у подружек своих видел такие, а нахуя они – не догоняю.

— массажёр для лица, — прикладывает прохладный металл к лицу медика и разглаживает складочку меж бровей. — от морщинок там, всё такое.

— это сейчас был прямой намёк на то, что я старый?

— нет-нет, что вы, — убирает эту «анальную пробку» и кладёт руки на щёки темноволосого. — ты у меня молод и ахуенен, — целует сморщенный носик парня.

— ты так угарно материшься, — целует розовый носик пианиста в ответ.

— ой всё, отстань.

ну и принялись они перебирать цветные карандаши и прочую дребедень.

***</p>

— твои родители когда приезжают? — интересуется медик, тестируя на запястье кислотно-жёлтые тени.

— точных дат не называют, но предположительно в середине июня и на всё лето. а что?

— просто для тебя станет актуальным мем «я ебался со своим отчимом».

— ты совсем дурак что-ли?! — бьёт звонко смеющегося гитариста в плечо.

— да шучу я! — от смеха скрутило живот. — давно хотел так пошутить. кстати, я не рассказывал про свой первый поход в бдсм клуб?

— даже слышать не хочу.

— ты обиделся?

студенты уже давно переместились на пол, так что скар пододвигается к кадзу и обнимает за плечи.

— я же пошутил, кадзуха, — ему вмиг стало стыдно за столь низкую недо-шутку.

молчание. блондин просто продолжает проводить подводками и карандашами по бледным костяшкам руки.

на щеке ощущает мокрые губы скара и такой же поцелуй. ещё один. и ещё, а после следует лёгкий укус.

— да хватит! — увы, но глупой улыбки этот агрошкольник сдержать не смог.

— не обижайся, — ещё один влажный поцелуй в румяную щёчку.

— да как на такой бублик можно обижаться? — откладывает все карандаши и взъерошивает волосы медика.

— у нас какой-то фетиш на еду? типа ты булочка, а я бублик… стоп, почему бублик?

пианист пожимает плечами.

— первое, что в голову пришло.

— ах ты неблагодарный! я блин несколько месяцев придумывал, как тебя ласково и красиво называть, а ты сморозил первое, что на ум пришло?! серьёзно?!

— но тебе же нравится? — проводит рукой по груди.

— вы посмотрите на него, сидит и внаглую совращает меня!

— да ты даже не сопротивляешься, — усмехается пианист и пристально смотрит в ночную бездну.

скар тоже пристально смотрит в алый океан. он спокоен, как никогда.

ох, знал бы только каэдэхара, что этот калифорнийский маньяк<span class="footnote" id="fn_32003540_0"></span> задумал…

— ну-ка сюда иди.

гитарист сам поддаётся вперёд и накрывает губы кадзухи. руку кладёт на затылок и опускает мальчика на пол. садится сверху. сначала целовал нежно и сладко, мягко мял губы. затем в ход пошёл язык и кадзу невольно простонал в поцелуй, разливаясь приятной вибрацией по всему телу. старший проводит ловким языком по ряду зубов и нёбу, буквально вылизывая чужую полость. на языке приторное послевкусие малины. сильные руки медика по обе стороны от пепельной макушки, а худые ручки пианиста обнимают спину верхнего.

губы уже болят от столь контрастных поцелуев, поэтому младший пытается аккуратно оттолкнуть гитариста. тот, понимая намёк, опускается ниже, к открытой шее. кадзу охватывает лёгкая паника, но он ничего не может сделать.

ему слишком нравится то, что делает сейчас его парень.

в данный момент скарамучча очень боится раздавить парня снизу, старается лишний раз не дёргаться.

каз даже не заметил, как его ножка оказалась на плече темноволосого.

дверь в комнату со скрипом открывается.

— казах, ты-

влюблённые вздрагивают и верхний отлипает от нежной кожи. у младшего лицо горит то ли от стыда, то ли от простуды.

скар, чёрт возьми, тоже весь красный.

он медленно поворачивает голову и смотрит через плечо на вошедшего.

не одного…

на него своими выпученными глазами и отвисшей челюстью смотрели хэйдзо и какой-то синий ноу нейм с косой чёлкой. ещё дальше он замечает девушку, которая недавно впустила его с хэйдзо в общагу.

— съебали отсюда все, — чуть ли не рычит парень и возвращается к прежнему занятию.

кадзуха сладко стонет имя верхнего и закрывает себе рот.

нежданные гости в страхе захлопывают дверь.

медик опаляет горячим дыханием нежную кожу шеи и возвращается к опухшим губам блондина. каз уже не в силах отвечать на ласки парня сверху, губы буквально немеют. поцелуи снова очень нежные и ленивые.

— да стой ты, — хнычет нижний в самые губы.

парень отстраняется, облизывая опухшие губы пианиста.

— классно стонешь, я почти кончил.

— д-дурак! — ещё гуще заливается краской и легонько толкает старшего в плечо.

блондин только сейчас замечает, в какой позе находится.

хочет убрать ногу с плеча, но скар осторожно касается ладонью колена. трётся щекой.

— мне продолжить? — не разрывая зрительного контакта целует коленную чашечку.

сказать правду или соврать?

— д-да, — соврал.

у гитариста глаза чуть не выпали.

— неожиданно… я, пожалуй, повторюсь: мне продолжить?

— сказал же да.

тяжело вздыхает. рука всё ещё придерживает колено кадзу.

— ты не понял чего от тебя просят?

каэдэхаре отчего-то стало не по себе. он до сих пор горит, но в то же время побледнел, как смерть.

медик наклоняется к кукольному личику и говорит чуть ли не в самые губы:

— малыш, я жду честного ответа. я не слепой, у тебя на лице написано: «боже, когда этот извращенец отлипнет?». ещё секунда и ты начнёшь реветь.

а вот сейчас было по-настоящему обидно.

— да что тебе нужно от меня?!

— ответ на мой вопрос. говорю последний раз, иначе-

— иначе что? — по щеке предательски скатилась одинокая слезинка. голос дрогнул.

гитарист молчит, просто смотрит на младшего. его лицо не выражает ни одной эмоции. ни злости, ни обиды, ничего. он спокоен.

— ничего. я просто сделаю вывод, что ты мне не доверяешь и что ты готов раздвинуть для меня ноги, даже если сам этого не хочешь. лишь бы мне было хорошо.

кадзухе нечего ответить, лишь всхлипывает.

— я повторю свой вопрос: мне продолжить?

пизда.

кадзухе снесло башку.

снова это мерзкое чувство, как тогда.

паника взяла верх.

— нет… пожалуйста, не надо, не трогай меня…

он не льёт слёзы ниагарским водопадом как раньше, нет. сейчас уже нет на это сил, он просто тихо всхлипывает и стирает рукавом чёрного худи слёзы с лица.

скарамучча облегчённо вздыхает.

— прозвучит странно, но именно это я хотел услышать.

медик убирает ножку пианиста со своего плеча и просто садится на колени между его изящных и худых ног. обнимает хрупкую спину и поднимает мальчика с пола, крепко прижимая к себе. младший утыкается носиком в плечо, оставляя мокрые пятна на футболке в чёрно-фиолетовую полоску.

— я тебе ничего своим весом не передавил? — спокойствие мгновенно сменяется тревогой.

кадзу отрицательно мотает головой и крепче обнимает спину скара.

— спасибо, что не трогал меня.

— а должен был?

диалог совершенно нелепый, но им сейчас не до этого. скарамучча осторожно гладит растрёпанные волосы кадзухи, но несмотря на это – они очень мягкие и шелковистые. блондина потихоньку клонит в сон от успокаивающих поглаживаний и ровного дыхания над ушком. на виске ощущает влажные губы и лёгкий, почти невесомый поцелуй.

— как ты ещё не заразился? — шмыгает красным носиком.

— без понятия, разве это важно?

— ну конечно важно, — возмущаться совсем не хотелось, мальчик просто трётся щекой о щёку гитариста.

скарамучча уже давным-давно заразился, просто лечиться начал вовремя. хотя он в принципе легко переносит простуду и, наверное, по этой причине чувствует себя просто ахуенно.

— заигрались немного, — усмехается старший.

— н-не немного…

— прости. больше не буду так. но ты сам начал, ты в курсе?

— в курсе…

— всё хорошо, не вини себя, — зарывается длинными пальцами в пепельные пряди.

— я ещё не закончил с косметикой.

это был прямой намёк. райдэн поднимается с пола, а следом ставит на ноги каэдэхару. в красных глазах застыл немой вопрос.

— даже не думай об этом, ты ни в коем разе не тяжёлый.

— это комплимент?

— кадзуха, — хмурится. — ты сколько вообще весишь?

— без понятия, мне страшно на весы вставать.

— встанешь? можешь даже не смотреть, просто для меня.

тяжёлый вздох.

каз достал запрятанные электронные весы и поставил посреди комнаты. ладошки вспотели, в горле застрял ком. делает глубокий вдох и такой же выдох. встаёт и зажмуривает глаза.

сейчас гитарист наконец-то узнает ответ на вопрос, что мучает его не один день.

от увиденной цифры в глазах потемнело.

— ёб твою мать…— закрывает ладонью рот и с шоком смотрит на электронику.

весы показывали тридцать девять.

ровно.

— сколько?

— не хочешь посмотреть?

— увы, нет.

блондин спускается с весов и те моментально сбрасываются. сейчас парень точно не хочет знать свой вес. потому что страшно, даже его парень ахуел.

— ну-ка, а я сколько? — встаёт и пристально смотрит на маленький экранчик.

от этой цифры тоже в глазах потемнело.

— что?! я неделю назад семьдесят пять весил!

сейчас прибор показывал восемьдесят четыре двести.

— да ну…— хватается за бока и нащупывает жирок. — я не мог столько нажрать за неделю… так, завязываю с роллами, — слезает с весов и плюхается на кровать кадзухи, опираясь спиной на стену.

пианист тихо смеётся и убирает чёртовы весы куда подальше. подходит к скару.

— кинь колу.

блондин берёт со стола бутылку и кидает темноволосому в руки.

— ты извини, что весь кайф обломал, — осторожно опускается рядом. — не обижайся.

от этих слов бедный скар поперхнулся колой. аж в нос затекла.

— с какого перепугу я должен обижаться, если мой партнёр отказывается? странный ты у меня какой-то… на тебя точно простуда повлияла.

мальчик лишь тихонько хихикает и подвигается вплотную к медику. обнимает за руку и кладёт голову на сильное плечо.

— я бы в любом случае с тобой ничего не сделал. даже с твоим абсолютным согласием.

— почему?

— ты вообще-то болеешь!

— оу, забыл совсем, — хихикает. — посуду помыть надо… иначе потом мне будет лень.

нежная улыбка кадзу вмиг сменяется на какое-то обречённое выражение лица.

— вперёд, — шлепком кладёт ладонь на колено.

пианист хнычет и нехотя поднимается с постели. скар вместе с ним.

***</p>

убрав весь мусор и посуду, парни возвращаются в комнату.

— на меня твои одногруппники как-то косо смотрели.

— увести хотят, — пожимает плечами и садится на пол возле кучи косметики.

— да сто пудов…

— но ты ведь не поведёшься?

— пф, нет конечно! — садится рядом с блондином и берёт в руки какую-то тушь. — мне и тебя хватает любимого.

— не смущай, — покрывается румянцем и утыкается в зеркало. красит ресницы. — мне как с тёмными ресницами?

темноволосый отрывается от странной штуки и смотрит на каэдэхару.

— ахуителен. слушай, а зачем тебе прозрачная тушь? — показывает маленький бутылёк(?).

— это вообще-то гель для бровей.

ещё раз смотрит на «тушь», а потом снова на кадзуху.

— а нахуя он тебе? у тебя же нет бровей.

за такие обидные слова скар получил по голове и расхохотался.

— они у меня есть!

— ты как тот чел, который в песочнице живёт, — от смеха скрутило живот. — гаара вроде.

— тогда почему я до сих пор не президент песочницы? он им стал в пятнадцать.

— блять, ты ещё распиши, сколько учих переебал итачи.

— сам расписывай, я расстроился.

— ну малыш, — садится вплотную к пианисту и берёт за щёки. целует пухлые губы. — ну извини-и, ляпнул не подумав.

— хватит, снова «заиграемся».

— ты против?

— к сожалению да.

— окей, — отстраняется от парня и продолжает всякие банки-склянки смотреть. ловит на себе обеспокоенный взгляд алых глаз. — ты меня ничем не задел, даже не думай.

— хорошо, — вздыхает и бросает в пакетик умерший карандаш для глаз.

— так, у тебя есть разноцветная палетка… дохуя карандашей…

— ты это к чему? — каз всё ещё обеспокоено смотрит на скара.

— блин… накрась меня как шлюху.

каэдэхаре потребовалась минута, дабы уловить суть вопроса.

— райдэн мать твою! — звонко смеётся, чуть ли не до слёз.

— пизда-а-а… фамилию узнал – теперь так до конца жизни будет ко мне обращаться…

— я тебя по фамилии только сейчас назвал…

— ну так что? накрасишь?

какое-то время пианист просто смотрел на парня, после чего с нежной улыбкой говорит:

— ну ладно, садись поудобнее.

скарамучча тепло улыбается в ответ, а дальше понеслась…

***</p>

— да не дёргайся!

— каз, щекотно!

— мать честнáя, нихуя не видно, — с психу закрывает подводку и устало смотрит на «холст». — можно сесть на тебя?

— да, ты можешь сесть мне на лицо.

— шутник ты мой, я когда тебе ресницы красить буду – специально в глаз тыкну, понял?

— это угроза?

— это предупреждение. так что?

— ну попробуй, — головой кивает на свой пах.

каэдэхара хрустит пальцем а-ля гуль.

— понял, молчу.

кадзу усмехается и садится на бёдра скара. открывает жидкую подводку.

— голову, — чуть запрокидывает голову парня, — назад. глаза закрой.

подопытный слушается и закрывает веки с кислотно-жёлтыми, голубыми и зелёными тенями. каз кладёт прохладную ладошку на горячую щёку медика и проводит ровную линию от глаза. одним ловким движением рисует пиздец толстую и пиздец длинную стрелку. переходит ко второму глазу. райдэн кладёт руки на талию своего визажиста и чуть сжимает.

рука с кисточкой соскользнула.

— ска-ра-муч-ча, — сквозь зубы проговаривает каждый слог имени этого мерзавца, что тихо хихикает.

кадзуха тяжело вздыхает и берёт ватную палочку, предварительно окунув её в мицеллярную воду. аккуратно стирает кривую линию.

— хули вылупился? глаза блять быстро закрыл!

— страшно…— вздрагивает и выполняет приказ.

визажист снова рисует аккуратную линию. стрелки готовы, остались губы и ресницы. с бровями ничего не стали мудрить, всего лишь уложили той «прозрачной тушью». итак фиолетовые, под цвет волос.

— разрешаю открыть глаза.

кадзуха берёт чёрную тушь и аккуратно проводит по густым ресницам несколько раз.

— нижние делать?

— ебашь.

подкрашивает нижние реснички и откладывает тушь. берёт бальзам с клубникой и мазюкает на губы темноволосого.

— не облизывай! — легонько стукает скара по головушке.

снова мажет бальзам на губы и гитарист тянется за поцелуем.

бедного студента обламывают:

— даже не думай, — прикладывает палец к клубничным губам.

— ну кадзу, — строит щенячьи глазки.

— надо что-то с губами думать, — делает задумчивый вид.

— а что думать-то? помаду всю слопал? — усмехается.

— знаешь, я всё-таки парень и помадами не пользуюсь, — фыркает младший.

— и что ты предлагаешь? я хочу яркие губы!

— чтобы потом засосать меня ими?

— конечно, — хитро улыбается и сжимает бёдра каэдэхары.

тот смущается.

— перестань, — тянется к кровати за телефоном, тем самым ложась на райдэна.

ладони старшего перемещаются на ягодицы блондина, чуть сжимая.

— скар!

— да что? — смеётся, падла. его явно забавляет реакция кадзухи на подобное.

— прекрати меня лапать! ты, между прочим, обещал…

— разве? — недоверчиво выгибает бровь. — а, ну да, извини, — снова перемещает руки на талию пианиста.

блондин что-то ищет в телефоне, а после записывает голосовое.

подъездные музыканты</p>

*голосовое сообщение*

девочки, срочно, принесите кто-нибудь красную, синюю или фиолетовую помаду</p>

— фиолетовую не надо, под футболку будет.

подъездные музыканты</p>

фиолетовую не надо!! </p>

юнь

у меня есть синяя