Глава третья. Разведка боем (1/2)
До арлатвена остаётся шесть долгих лун — высоких, пустынных, похожих на подвески из красного золота, которыми любят украшать себя шемы Блуждающих холмов, что нарочно покрывают лица грубыми ветвистыми шрамами.
Шесть лун — колдовским ветром пополам с песком, что рвёт кожу подобно клыкам феникса.
Шесть лун — острыми зелёными иглами гнева элвен, прорезавшими алый песок, способными стать и погибелью, и прохладой спасительного оазиса.
В руках Хранителя — жизнь и смерть Народа, а потому ему должно владеть всеми заклятиями — от целительных до самых тёмных.
Иначе он будет Хранителем без клана.
— Уже лучше, Тари. Но гляди ещё раз и примечай движения рук, — терпеливо вздыхает Миреле, вновь сплетая пустынный ветер в наваждение, в неверный оазис, в зыбкий золотой город, парящий над песком, в пение диковинных птиц и звон прохладных ручьёв.
Такими чарами хорошо сбить с пути забрёдших в глушь шемских караванщиков, обморочить, одурачить, завести прямиком под охотничьи стрелы да спрятанные в песке игольчатые ловушки.
Нечего ходить шемам по землям Народа — и без того вся земля ими покорена да в цепи закована, а им всё мало!
Караваны в пустынях Андерфелса редки, но порой нападение приносит богатую добычу — тяжёлые мягкие ткани, оружие, специи, пропахшие ветром и морем — не мёртвым, а всамделишним. Зиму назад и вовсе случилась удача — под крышкою кованого сундука блестели ярко-синие бутыли жидкого лириума, что восполняет силы чародея много быстрее, чем настой из корней сухостебля.
Наверное, многую добычу Хранительница возьмёт с собою на арлатвен — похвалиться мастерством охотников, показать, что малочисленный клан Талас всё ещё силен, обменять с пользою. Им в песках богатые шемские ткани без надобности — а вот Лавелланам из Марки, что играют с гюрзою, привечая извечного врага в своём лагере да торгуя на его ярмарках…
Впрочем, ныне Хранительница выставит на торг не только ткани и не только специи.
И, демон его побери, этот товар должен стать лучшим!
Маретари тянется к драгоценной склянке, отпивает малый глоток, чувствуя, как вновь разливается в крови вытянутый сотней попыток дар.
Воздевает старый сестрин посох дрожащими от натуги руками, закрывает глаза, взывая к Тени, собирая, подчиняя, упрашивая, придавая форму… и наконец призрачное горячее марево свивается в мираж — почти отражение сотканного Миреле.
Ловит гордую улыбку сестры.
В глазах темнеет от усталости, горячее злое солнце печёт прямо в темя, но Маретари мотает головою, вновь опуская посох — песок пред нею спекается ударом молнии.
Шесть лун — первым скупым кивком Хранительницы и первым дозором под рукою старших.
Первой настоящей помощью клану.
Всадника замечает Зейн сын Авенира, что старше её на полторы зимы.
Он долго всматривается в стремительную чёрную точку средь рыжих барханов, опасно отделившись от их укрытия — раскалённой солнцем бронзовой скалы.
А потом быстро поворачивается к отцу и Зогару:
— У него имперское одеяние.
У Зейна самые острые глаза в клане, но всадник приближается, и теперь Маретари тоже видит расшитый змеями широкий белый плащ, чернобородое лицо под тюрбаном, сверкающую драконью саблю у седельной сумки.
Хвала Творцам — не посох.
Холодный ястебиный взгляд цепляется за пески, выискивает, выбирает, оценивает.
Разведчик работорговцев ещё не видит их, но весь клан Талас для него — не более чем товар на рынках страны чёрных мраморных башен и ядовитых змей, носящих двуногое обличье.
— Убьём его, папа? — одними губами спрашивает Зейн и по отцовскому примеру тянет из ножен отравленные клинки. Он обращается к Авениру, но отчего-то глядит на Маретари, и на лбу его бьётся синяя жилка.
Авенир с сомнением качает седеющей головою:
— Где-то рядом — большой конный отряд с собаками и чародеями. Если убьём этого, его хватятся и…
— Мы не знаем, что он успел увидеть, — нехорошо усмехается Зогар и тянет из колчана травленую ядом тяжёлую стрелу. — А пески куда коварнее северных змей, верно, Тари?
Хранительнице всё равно придётся уводить клан к западному оазису, заклиная песок и путая следы Народа со звериными.
Когда-нибудь это должно случиться.
Когда-нибудь ей придётся убивать, защищая.
Она сглатывает, собирая чары в навершии посоха:
— Мы не можем… рисковать. Моя сила с тобою, старший охотник.
Она глядит на поднявшегося в стременах шема, а потому успевает заметить лишь стремительный блеск Зогаровой стрелы, сбившей его наземь.
Впрочем, шем в то же мгновение выдёргивает её и резво вскакивает на ноги, вооружаясь.
Под воротом его плаща блестят звенья кольчуги, похожей на скользкую змеиную чешую.