Глава 25 (1/2)

159,3

Итан припарковался в гараже и около часа сидел в машине, вцепившись в руль и пытаясь угомонить рвущиеся из него эмоции. Этот день оказался невероятно богат на потрясения, которые аукались Томсону непрекращающейся дрожью во всем теле. Голова разрывалась от роящихся мыслей. Негатив перемежался с позитивом. Череда эмоций смешивалась в нечто неудобоваримое и непонятное. Хотелось плакать. Хотелось смеяться. Хотелось кричать. И хранить молчание. Настоящее вымещало прошлое. Прошлое перечеркивало будущее. Будущее давило на настоящее. Слишком острые переживания отдавались в груди неприятной тяжестью. Каждый удар сердца молотил по ушам, заглушая окружающие звуки. А дышать через влажную маску становилось все тяжелее.

Лишь немного успокоившись, Итан позволил себе выбраться из машины и на дрожащих ногах вошел в дом. Майкл Томсон сидел на кухне, попивая чай с кардамоном и параллельно вчитываясь в рабочие документы. Он не оторвал от них взгляда, даже услышав, что Итан вернулся, но тут же обыденным тоном поинтересовался:

— Ты долго. Все хорошо?

— Зачем спрашивать, если тебе уже обо всем доложил Дункан? — раздраженно бросил Томсон. Наличие телохранителя на стоянке перед кладбищем не осталось им незамеченным. Окажись Итан в лучшем эмоциональном состоянии, и он бы не преминул вновь, как и тогда перед домом Моргана, подойти к Дункану и сказать ему пару ласковых.

— Смит не так хорош в психологии, чтобы лишь окинув кого-то взглядом, сразу же понять, в порядке человек или нет. Ты у нас, Итан, крепкий орешек. Сразу и не разобраться, о чем ты думаешь в тот или иной момент. Если мне, твоему отцу, порой сложно прочитать твое настроение, что уж говорить об окружающих?

Справедливое замечание.

Итану хотелось подняться в свою комнату и запереться в ней минимум на неделю, но он сделал над собой усилие и остался. Вместо бегства парень предпочел опуститься на стул напротив отца и начать нервно постукивать указательным пальцем по столу, тем самым привлекая к себе внимание родителя. Ему не хотелось делиться своими переживаниями ни с Майклом, ни с кем бы то ни было другим, но Итан отчетливо понимал, что и молчать сил у него больше не оставалось.

— Морган признался, что я ему нравлюсь, — выдавил Томсон еле слышно. Взгляд его при этом уперся в столешницу. Он не желал видеть счастливую улыбку, которая при этих словах наверняка озарила лицо отца.

— Что и до этого было для тебя более чем очевидным, — кивнул Майкл, все еще уделяя сыну лишь часть своего внимания. В его голосе послышалась та самая треклятая улыбка.

— Очевидно, да. Но я не думал, что он признается мне. Не так быстро! — воскликнул Итан, на мгновение давая волю эмоциям.

— Не все люди, подобно тебе, корпят над своими чувствами и никому их не показывают. Как я понял, твой Морган достаточно открытый парень, — вкрадчиво ответил Майкл.

— Он не мой, — резко отреагировал Итан.

— Пока, — добавил Майкл.

— Мне претит подобное обозначение.

— Да? Почему?

— Он не вещь, чтобы мне принадлежать, — процедил Итан сквозь зубы.

— Ох уж этот юношеский максимализм, — Майкл закатил глаза. — Почему ваше поколение все понимает буквально, и такое большое значение придает словам? — задал он риторический вопрос, наконец-то отрываясь от документов и откладывая планшет в сторону. — Если бы следовало стать вещью, чтобы принадлежать твоей матери, я бы все отдал для того, чтобы этот факт прописали в моем паспорте, потому что я всецело принадлежал ей. И, заметь, никогда не чувствовал себя чьей-то вещью. Потому что с предметами это никак не связано. Я любил и был любим. Вот о какой принадлежности идет речь. Разницу чувствуешь?

— Неважно, — отмахнулся Итан, понимая, что отец — единственный человек во всей вселенной, при споре с которым в восьмидесяти процентах случаев Томсон проигрывал.

— Теперь неважно? Какой хитрый, — пробормотал Майкл себе под нос, но на продолжении спора настаивать не стал.

Итан молчал. Майкл пил чай, смиренно ожидая, когда сын созреет для продолжения разговора.

— Что мне делать? — с усилием выговорил Итан через несколько минут.

— Он тебе нравится?

— Глупый вопрос, ты и сам знаешь, что…

— Мало ли что я знаю. Я хочу услышать прямой ответ от тебя здесь и сейчас.

— Он мне нравится.

Майкл удовлетворённо кивнул.

— А ты нравишься ему. У тебя правда все ещё возникают вопросы о том, как быть?

— Я не могу…

— Можешь.

— Ему со мной будет тяжело.

— Ну и что?

— Не хочу превращать его жизнь в дерьмо.

— Так не превращай.

— Пап! — воскликнул Итан в раздражении.

— Сын? — спокойно отреагировал Майкл.

— Тебя послушать, так это все невероятно просто!

— Потому что это просто и именно невероятно.

Итан насупился, чувствуя, как отец вновь доминирует в разговоре.

— Я не смогу с ним встречаться, что-то от него скрывая, — произнес Томсон, тщательно подбирая каждое слово.

— Так не скрывай.

Итан в сердцах сбросил на пол чашку с остатками чая отца. Послышался звон разбитого стекла. Коричневая клякса вперемешку с осколками украсила светло-серый пол. Майкл и бровью не повел. Вспышки гнева со стороны сына не являлись для него чем-то необычным.

— То есть ты хочешь сказать, что мне надо ему всё… И как ты себе это представляешь? Как?

— Ртом, — заявил Майкл со вздохом. — Берешь и рассказываешь.

— Но…

— И никаких «Но», Итан. Берешь, черт тебя дери, и рассказываешь! — вспылил Майкл, потому что взрывной характер Итан перенял именно от него. В силу возраста и опыта Томсон-старший отлично себя контролировал, и только сыну иногда удавалось пробить его броню невозмутимости.

— Но это же грязное белье! А что, если кто-то ещё уз…

— Ты не доверяешь Моргану?

— Доверяю.

— Тогда в чем состоит проблема?

— Разве не ты первый должен кричать, чтобы я никогда и ни за что никому не рассказывал о своем прошлом? Эта информация может разрушить мою карьеру до ее появления!

— Плевать на карьеру! — Томсон-старший, до того вновь взявший планшет в руки, с размаху опустил его на стол с такой силой, что экран пересекла трещина. — Какой нормальный родитель между любовью и работой пожелает ребенку второе?! Я понимаю, ты амбициозен. Но никакая даже супер успешная карьера не заменит тебе живого человека рядом! Это я тебе заявляю как эксперт, разбирающийся в этом вопросе как никто другой!

Майкл замолк и глубоко вздохнул, возвращая себе самообладание, пока Итан с задумчивым видом что-то для себя решал.

— Значит сказать?

— Я не могу решать за тебя, Итан.

— Я лишь пытаюсь просчитать риски. Если он расскажет…

— Ещё раз спрашиваю, ты ему доверяешь?

— Стараюсь.

— Он из тех людей, которые способны распространять грязные слухи?

— Нет. Но если мы потом расстанемся, то…

— Он из тех людей, которые гадят своим бывшим?

— Нет, — чуть подумав, ответил Итан. Майкл на это развел руками с выражением лица мол: «Так какого черта ты сомневаешься?!»

— Но чт… Что мне ему сказать?

— Правду, Итан. Правду, только правду и ничего кроме правды.

172-175

Сообщение до Андреа так и не дошло, и Ноа, отчаявшись, рискнул позвонить Скотту. Благо, друг решил оставить классические фразы вроде «Я же говорил» до лучших времен и весь вечер строил с Ноа теории по поводу того, почему Итан поступил так, как поступил:

— А вдруг он просто хотел припарковаться? Попросил тебя выйти с намерением вернуться? — одна из версий Скотта вызвала у Ноа нервный смех.

— Нет, это ж бред, — выговорил Морган, чтобы затем побежать смотреть в глазок, дабы проверить, не стоит ли Итан за дверью бедной сиротинушкой. Томсона за дверью не оказалось. У подъезда тоже. И даже в ближайшем кафе. Нет, причина крылась вовсе не в парковке.

Ноа со Скоттом проговорили до глубокой ночи. Морган чуточку успокоился. Отшили и отшили. Что с того? Не конец света. Итан далеко не первый парень, в которого Ноа влюблялся. И далеко не первый, кто Моргана отшивал. И после Томсона Ноа однозначно еще не раз влюбится. И не раз окажется отвергнутым… В Итане, если подумать, не было ничего особенного! Абсолютно типичный парень!

Нет, неправда.

Томсон абсолютно Нетипичный парень.

Если предыдущие влюбленности Ноа еще кое-как можно было собрать в группу людей с идентичными качествами, то Итан в нее не вписывался ни внешностью, ни характером.

Ноа любил высоких. Да, перед мамой он защищал рост Итана и вещал, что это не имеет значения. Потому что теперь для него это действительно значения не имело. И все же до встречи с Томсоном Морган заглядывался на парней на голову выше его самого. Ноа любил брюнетов. Все симпатии до Итана обладали исключительно черными гривами. Томсон оставался блондином. Ноа любил спокойных, тактичных и мягких. По крайней мере, на первый взгляд все парни казались таковыми. Мэттью в том числе. Итан являлся исключительно неспокойным. Даже когда голос его звучал ровно, а ни единый мускул на лице не двигался, атмосферу невероятного напряжения и сквозящую в словах агрессию не заметил бы только некто, не обладающий эмпатией от слова совсем. Не повернулся бы язык назвать Итана и тактичным. Достаточно было вспомнить его слова, адресованные женщине в доме престарелых. От такой дерзости и откровенной наглости у Ноа по спине бежали мурашки. И уж тем более ни в коем случае Итана нельзя было назвать мягким. Если только мягким как бетон. Или как асфальт. Или как чертова металлическая арматура толщиной с руку. Вот таким он был мягким. То есть, никаким.

И именно такие нестыковки с классическими предпочтениями Ноа давали Моргану понять, что эта влюбленность отличалась от остальных и грозила быть пережитой куда тяжелее, чем все предыдущие.

Ноа заснул уже после того, как горизонт окрасился оранжевыми всполохами рассвета. И через несколько часов проснулся с ощущением того, будто всю ночь он не плакал, а дрался на ринге. Покрасневшие глаза не спасли даже капли, а убитое состояние не воскресила и двойная порция крепкого кофе. Пока Ноа собирался к бабушке, Пушистик, расположившись посреди квартиры, демонстративно вылизывал спину, в которую накануне пролилось так много горьких слез.

Встреча с бабушкой на какое-то время отвлекла Ноа от гнетущих мыслей об Итане, переключив его на гнетущие мысли о душевном и физическом состоянии любимой родственницы. Работники дома престарелых уверяли, что все хорошо, но Ноа все равно волновался. Вечером позвонила мама. На этот раз она умудрилась расстроить Ноа не единожды, как обычно при упоминании бабушки, а целых два раза, потому что начала расспрашивать ещё и про Итана. Ноа не хотелось ей рассказывать о том, что его отшили, потому поспешно свернул разговор, заявив, что жутко устал и собирается спать.

В воскресенье Моргана одолело неожиданно боевое настроение. То, что он не нравится Итану, не означало, что им необходимо прекращать общение! В конце концов, это проблемы Ноа, а не Итана. Можно ведь дружить? Вряд ли Итан откажет Ноа, ведь у них неплохо получалось вести задушевные беседы. Не боялся же Томсон гипотетически возможных приставаний со стороны Ноа? Итан же понимал, что Морган на подобное не способен? Или не понимал? Вдруг он видел в Ноа прямую угрозу? Нет. Глупости. Главное сказать Итану, что с Ноа все в порядке и он готов довольствоваться малым и не переходить черту. Сказать как можно скорее. Позвонить или написать.

До глубокой ночи Ноа гипнотизировал телефон, не решаясь реализовать задуманное. И так и заснул с мыслью о необходимости объясниться с Итаном. Наверное, поэтому Моргана всю ночь мучили кошмары с почти идентичными сценариями. В каждом был Итан. И как бы ни менялся антураж и события, заканчивалось все категорическим отказом со стороны Томсона.

В понедельник последнее, чего хотелось Ноа, так это выходить из дома. Тем более в университет. Тем более из-за пусть и небольшой, но возможности столкнуться с Итаном нос к носу. Морган даже поймал себя на дерзкой мысли прогулять пары. Но ответственность заставила его воскреснуть и доплестись до университета. Зря, как показала практика. Ноа слышал лекторов, но не слушал. Как бы он ни старался сконцентрироваться на занятиях, у него ничего не выходило. И рука сама собой вместо записи лекций чиркала в скетчбуке один и тот же образ, создавая один набросок Итана за другим. Хмурящийся Итан. Улыбающийся Итан. Итан, изучающий состав шампуня (Ноа не знал, почему ему в голову пришел такой образ. Он появился сам собой). Итан с корзинкой из супермаркета. Курящий Итан. Итан, держащий в руках веревки. Итан в черном костюме на похоронах. Итан-Итан-Итан.

Ноа себя безумно утомил и понадеялся, что хотя бы обеденный перерыв облегчит его судьбу. Не тут-то было.

Морган договорился со Скоттом встретиться в столовой. И друг действительно ждал Ноа в назначенное время в назначенном месте. Вот только был он не один. По правую от него руку сидела Николь. Она что-то активно зубрила, будто бы не замечая гнетущей атмосферы, которую создавал другой человек за столом. Руфус. Он расположился прямиком напротив Скотта, скрестив руки на груди и окидывая друга оценивающим взглядом. По правую руку от Хьюза сидел Итан. И это окончательно запутало Ноа. Томсон же говорил, что они с Хьюзом не ладят. Не могли же они подружиться на почве общей ненависти к Ноа? Ведь Итан его не ненавидел за то, что Морган к нему испытывал? Или ненавидел?

Ноа подошел к сомнительной компании ближе, с усилием отметая от себя желание убежать. От Хьюза. От Скотта. Николь. И конечно же Итана. В особенности от Итана. Но оставлять друзей на растерзание Хьюзу и Томсону Ноа не позволила совесть.

— П-привет. Что здесь происходит? — запинаясь, сухо поинтересовался Ноа. Он окинул взглядом стол, решая, куда сесть. Свободных мест осталось всего два: рядом с Руфусом и напротив Итана. С Хьюзом сидеть не хотелось. А с Итаном хотелось и очень, но Ноа боялся, что у Томсона недобрые намерения. На эти мысли Моргана наводила его компания в лице человека, который издевался над Ноа несколько лет.

— Привет, — спокойно бросил Итан, глянув на Ноа. Он, несмотря на опаску Моргана, не прятал взгляда и не пытался каким-либо образом выразить свое недовольство в отношении Ноа. — Садись, — кивнул он на место перед собой, после чего пододвинул туда несколько булок и кофе из дорогого автомата.

Ноа не шевельнулся. Что происходит? Это шутка? Издевка? Скрытая камера? Чего они добиваются?

— Что здесь делает он? — кивнул Ноа на Руфуса, не торопясь принимать приглашение Томсона. Под вопрос следовало поставить и наличие Итана, но Ноа слишком радовался возможности увидеть его.

— Пытается помочь, — бросил Итан спокойно.

— Кому?

— Тебе.

— И как? Успешно? — не смог сдержать язвительного комментария Морган.

— Вот сейчас и узнаем.

— Что-то не верится, — хмуро выговорил Ноа. Хьюз и помогает? Немыслимые бредни.

— Сядь, — указал Итан на место перед собой. Морган в ответ окинул его мрачным взглядом. — Пожалуйста, — поняв свою ошибку, сменил Томсон тон с требовательного на мягкий. Подействовало мгновенно. Ноа со вздохом плюхнулся на стул перед Итаном. Он пообещал себе, что не притронется ни к булкам, ни к кофе, но лишь запах свежей выпечки достиг его носа, и в животе предательски заурчало.

— Ешь, — кивнул Итан на еду, заметив, что Морган медлит.

— Я не голодный, — соврал Ноа, понимая, что на фоне желудочной симфонии в четыре акта его слова звучали особенно глупо.