Глава 2 (1/2)

172-175

Ноа давно следовало привыкнуть к подобным приколам, но за целое лето без унижений броня его заржавела. Прочитав сообщение, он ощутил, как к горлу подкатывает ком, а по телу пробегает знакомая неприятная дрожь.

«Возьми себя в руки!» — приказал себе Ноа, после чего убрал телефон в карман и с невозмутимым видом принялся беспощадно уничтожать оставшиеся на столе закуски. Он почти физически ощущал направленные в его сторону взгляды, и ему очень хотелось расплакаться. Но уйди он в туалет прорыдаться, это бы не осталось незамеченным и посчиталось бы победой неизвестных шутников. Он мог выйти на улицу покурить. Господи, как же Ноа хотелось курить! Но и это бы расценили как проявление слабости. Единственно верной стратегией поведения Ноа считал полное равнодушие к происходящему. Хотя было бы здорово, если равнодушие он бы не только изображал, но и испытывал. Жизнь тогда бы играла совсем другими красками.

— Что-то я не припомню, чтобы приглашал в свой дом шлюх, — раздалось громкое. Ноа вздрогнул и чуть не подавился очередной тарталеткой. Голос, естественно, принадлежал Руфусу. Пришедшее на телефон сообщение обратило его внимание на то, что Ноа присутствует не только в его доме, но и конкретно в этой комнате.

«Волны по морю гуляли и кораблики качали».

Каждый с бурей эмоций справлялся по своему: кто-то считал до десяти, кто-то перечислял города или знакомые улицы, кто-то молился. В голове Ноа начинала крутиться старая иностранная считалочка про море, которой его научила бабушка. Она любила море, и Ноа перенял от нее эту страсть.

— Эй, Морган, я к тебе обращаюсь, — послышался еще один оклик, после чего в паре сантиметров от головы Ноа пролетел пластиковый стаканчик с остатками пива. Он врезался в стену и расплескал свое содержимое вокруг, залив алкоголем почти все закуски. Агрессивный жест, о котором Руфус наверняка тут же пожалел. Отмывать все это затем придется именно ему. На какие только жертвы не пойдешь, чтобы покрасоваться перед окружающими.

Ноа сильно сомневался, что подобным поведением действительно можно кого-то впечатлить. Но Хьюз считал иначе. Его друзья — тоже.

«Только шторм не страшен нам — с нами смелый капитан!»

Ноа, нацепив на себя самый равнодушный вид, на который только был способен в данный момент, медленно повернулся к Руфусу и расплылся в фальшивой улыбке.

— Ты что-то сказал, сладкий? — протянул он, демонстративно слизывая с пальцев крошки, оставшиеся от тарталетки.

— Говорю, я тебя сюда не приглашал, — заявил Хьюз, по-королевски развалившись на диване и всем своим видом демонстрируя, кто здесь хозяин. Присутствующие затаили дыхание, с любопытством наблюдая за назревающим конфликтом. Без скандала вечеринка удавшейся считаться не могла. Как же здорово, что главная цирковая обезьянка университета по имени Ноа Морган наведалась в обитель исключительной интеллигенции, чтобы та всласть над ней поглумилась!

«Море волнуется — раз!»

— Да, не приглашал, — не задумываясь согласился Ноа. — Как и большинство присутствующих. И что с того? Всех нас выгонишь? — поинтересовался он ехидно.

— Только тебя, — ткнул Руфус пальцем в Ноа. — На остальных мне начхать. Они же не пытаются подрабатывать на моей вечеринке, отсасывая всем, кому ни попадя.

«Море волнуется — два!»

— А ты что, боишься не выдержать конкуренции? — надсадно рассмеялся Ноа, чувствуя, как в нем поднимается то, что он в себе терпеть не мог. Не стоило опускаться до уровня Руфуса или уровня кого бы то ни было еще. Ноа это прекрасно понимал, но иначе защищаться не умел.

Его ответ многим показался остроумным. По комнате прокатились тихие смешки, и Руфус, заметив это, разозлился уже не наигранно, а по-настоящему.

— Боюсь, как бы окружающим не пришлось отмываться в кипятке после того, как они побывали с тобой в одной комнате, — рыкнул он, хмурясь. — Очень переживаю за гостей, потому не желаю видеть в своем доме эпицентр заразы.

«Море волнуется — три! Морская фигура, замри!»

И Ноа замер. Всего на секунду. Именно столько времени он позволил себе чувствовать себя глубоко уязвленным, прежде чем защитная стена пришла в движение, поднимаясь из недр подсознания и неся вслед за собой удушающую злобу и слепую веру в то, что «око за око» — справедливое решение любой проблемы.

— Насколько знаю я, заразные заболевания — это твоя фишка, — усмехнулся Ноа, напоминая о том, что год назад у всех на слуху сверкала бриллиантом сплетня про то, что Хьюз заразил одну из чирлидерш хламидиозом. Ох, и весело тогда было! От Ноа отстали на целую неделю!

— Пошел вон! — взревел Хьюз, яростно тыкая пальцем в дверь из комнаты, но явно намекая на входную. Ноа представилась отличная возможность смыться с вечеринки более-менее тихо и униженно незначительно. Но его уже понесло. Ноа не проследовал к двери. Вместо этого он приблизился к П-образному дивану, плюхнулся на свободный край и вызывающе сложил ноги на журнальный столик.

«Шторм прошел и ураган! Ноа — лучший капитан!»

— А твои родители знают, какую вечеринку ты закатил, пока они отдыхают в Атланте? — поинтересовался Ноа, щурясь.

— Тебя не касается, — раздраженно взъерошил Хьюз волосы у себя на макушке. К такой наглости он явно не подготовился, уверенный, что его яростных воплей окажется более чем достаточно, чтобы Ноа поджал хвост и позорно удалился. Что ж, сюрприз.

— Так может мне позвонить и спросить? — протянул Ноа с мечтательной улыбкой на губах.

— Господи, Морган, умоляю, не опускайся до ущербных угроз, — наигранно закатил Руфус глаза, за напускной бравадой пытаясь скрыть нарастающую панику. Факт о том, что отец Руфуса — строгий военный, который держал сына в ежовых рукавицах и грозил отправить его в Вест-Пойнтскую академию<span class="footnote" id="fn_28980360_0"></span>, знали все и каждый. Прознай он про вечеринку, и Хьюзу несдобровать. Будь у Ноа такие строгие родители, он бы старался не нарываться на наказание и ни за что бы не позволил себе устроить вечеринку в стенах собственного дома. Но Руфус относился к людям иного сорта. К тем, кто был готов рискнуть всем за убогий шанс в глазах окружающих подняться по шкале популярности на несколько пунктов. Ему нравилось изображать из себя бунтаря. Бунтаря, который следующие несколько дней будет судорожно отмывать весь дом и психовать из-за разбитых ваз.

— Почему же ущербных? — Ноа сделал удивленное лицо. — Номер телефона отеля твоих родителей висит на холодильнике. Не замечал? Под ним еще надпись: «Дорогой, не стесняйся звонить ночью, если тебя вновь будут мучить кошмары! С любовью, мама!» — процитировал он. Руфус стушевался. Он не знал, что Ноа приучил себя при появлении в новом месте тут же тщательно осматривать возможное поле будущего боя. «Око Дьявола» высматривало возможные пути отхода и тщательно собирало крупицы информации, которую затем можно было использовать для собственной защиты, ведь упоминание физических изъянов являлось лишь частью стратегии по одолению противника. Сперва выводишь его из себя, а затем наносишь контрольный удар.

— Ну так что? Потревожить мне твоих родителей? Или можно поступить проще и сделать вид, будто мы друг друга не замечаем? Ты продолжишь изображать клоуна перед своими друзьями, а я спокойно доем твои закуски? Как тебе такой вариант?

Ноа почувствовал укол совести. Следовало просто удалиться, когда предлагали. Шантаж — это уже слишком. Но идти на попятную казалось чем-то нереальным. Ноа представил себя запуганным мальчишкой, которого пираты отправляют на прогулку по доске. Впереди лишь бесконечные воды океана, а в спину утыкаются острые сабли. Вариантов действий оставалось только два: уйти и напороться на сабли или продолжить беседу и сигануть в черные воды недоброжелательного подсознания, чтобы затем корить себя за все сказанное и сделанное. Ноа всегда выбирал второе. И затем об этом жалел. Лучше бы напороться на сабли и умереть быстро. А не тонуть в собственных переживаниях долго и мучительно. Вот только сабли Ноа пока еще пугали больше тёмных океанских вод.

Желваки Хьюза заходили ходуном, а ладони сжались в кулаки. Ноа напрягся. Драться ему совсем не хотелось. Он в этом виде конфликта оставался хлипким противником. Ну почему он такой трусливый и при этом непрошибаемо гордый?! Подобные черты характера казались взаимоисключающими! От стычки с Хьюзом общая ситуация не изменится. Все вокруг не проникнутся к нему неожиданным уважением и не прекратят шептаться за его спиной. Ноа для всех этих людей удобен. Всегда есть, кого обсудить. Так зачем? Зачем он каждый раз принимает вызов с таким видом, будто ему не страшно? Будто тоска не раздирает его изнутри? Будто он не знает стыда и не мучается от одиночества? Зачем все это?

Ноа почувствовал резкое желание закрыться в своей квартире, обнять Арахиса и Пушистика и от души пореветь, упиваясь мыслями о том, какой он жалкий. Но приходилось сидеть на диване напротив Хьюза, изображать из себя конченого мудака и терпеть злобный взгляд хозяина дома.

— Делай, что хочешь. Желаешь остаться на моей вечеринке в качестве главного посмешища? Флаг в руки. Но если увижу тебя с одним из «клиентов», выгоню обоих незамедлительно. Все понял? — выдохнул Руфус, после долгих мыслительных процессов решив, что лучше потерять пару очков популярности среди друзей, чем получить нагоняй от отца.

— Да, пупсик, — кивнул Ноа, внутренне расслабляясь. Какая удача, что драки вновь удалось избежать.

— А теперь скройся с глаз моих, — угрожающе зарычал Руфус, давая понять, что пусть он и разрешил Ноа остаться на вечеринке, но это не значило, что парню разрешалось задержаться и в кругу его общения.

— Ваше желание для меня закон, милорд, — глумливо склонил голову Ноа, после чего поднялся с дивана и уже было направился проверять, все ли закуски безвозвратно испорчены пивом или еще осталось, чем поживиться. Но «Око Дьявола» вновь остановилось на парне, зажатом между назойливыми близняшками. Оставалось очевидным, что окружающие все это время наблюдали за перепалкой Ноа и Руфуса, затаив дыхание и прожигая в первом дыру, а второго искреннее поддерживая. Потому невероятно странным показался тот факт, что парень в медицинской маске на протяжении всего разговора продолжал тупо всматриваться в стол. Будто ничего в этом мире его не интересовало. Будто мыслями он находился далеко-далеко от дома Руфуса с его дебильными шуточками и едкими замечаниями в сторону Ноа. Незнакомый парень не вписывался ни в эту компанию, ни в эту вечеринку. И, кажется, он и сам это прекрасно понимал.

— И кстати… — Ноа не знал, зачем это делает. Возможно, «Око Дьявола» на секунду решило перевоплотиться в «Уста»? — Прекратите его лапать, окей? Ему неприятно. Вам, может, кажется, что он рад вашим поползновениям относительно его тела, но вот вам взгляд со стороны: он не рад, его это бесит, ваши действия для него пытка, хватит его мучить, — кинул он близняшкам. Ноа заметил, как парень в маске вздрогнул и затем наверняка устремил на него взгляд, но Морган, не дожидаясь реакции окружающих, направился к столу. Тарталетки с пивом наверняка соскучились по его вниманию.

159,3

Вечеринка с алкоголем и сигаретами — последнее, где бы Итан сейчас хотел находиться. Но Одри на этот счет имела другое мнение. Итан полагал, что она пришла сюда специально, чтобы его побесить. Или ей было просто наплевать. Оба варианта имели право на существование.

Вечеринка — полбеды. Хьюз — проблема посерьезнее. В попытке приударить за Одри, он почему-то убедил себя в том, будто сперва следует заслужить расположение Итана. Ему, видимо, было невдомек, насколько сложные строились взаимоотношения между братом и сестрой. Если бы Итан посчитал Руфуса лучшей кандидатурой для сестры из всех возможных, это поставило бы на романтических побуждениях Хьюза жирную точку, потому что Одри тут же дала бы ему от ворот поворот. По этой же причине Итану приходилось терпеть его общество. Прознай Одри, насколько Руфус не нравится брату, и она потащила бы Хьюза в койку этим же вечером. Опять же, назло.