Имя льда. Часть 16 (1/2)

Просыпаться мучительно не хотелось. Кости немилосердно ломило, голова разрывалась от боли, к горлу то и дело подкатывала тошнота. Перед глазами все плыло и двоилось, и временами начинало казаться, что жуткий кошмар еще не кончился. Что Анариель вот-вот снова вернется в проклятую комнату, к убитому мальчику и к отчаянно плачущей девушке с бездонными фиолетовыми глазами…

Анариель со стоном пошевелилась, не совсем понимая, что происходит. Во рту было сухо, как в пустыне, веки нещадно жгло, в ушах стоял неумолчный гул, как от громадного осиного роя, вздумавшего поселиться в её несчастной голове. Тело болело и отчаянно ныло, будто намедни его били, жгли и резали, а потом с размаху швырнули на съедение голодным волкам. И те тоже успели внести свою лепту в отвратительное самочувствие.

— Эймонд… — шевельнулись губы, и в тот же момент что-то влажное коснулось лица.

Эльфийка судорожно сглотнула, слегка ожив от попавшей на язык влаги, и даже попыталась открыть глаза, не совсем понимая, где она и что произошло. Сон это или бред? Кошмар или уже реальность? Но льющаяся сверху вода была нужнее, поэтому пришлось обождать с расспросами и жадно глотнуть снова.

— Анариель?!

— Эймонд! — вздрогнула эльфийка, узнав любимый голос, а потом с невыразимым облегчением прижалась щекой к прохладной ладошке, понимая только одно: жив! Всё ещё жив. Его не тронули, не успели, не поранили.

— Ари, как ты? Ответь, пожалуйста!

— Живая… — прохрипела она, с благодарностью ощущая мягкие пальцы на висках.

Эймонд с раскрасневшимися глазами искренне улыбнулся, сжимая нежную ладошку жены. Ее тепло буквально вливало в него новые силы, заставляло взбодриться, убирало боль, смывало следы недавнего ужаса. Оно буквально возвращало его к жизни. А Анариель все смотрела и гладила его руку, правда сил хватило у неё только на несколько секунд.

— Анариель…ты жива… Ох, Ари…

Боги, как же рядом с ней хорошо! Как уютно и спокойно!

Она не знала, сколько минут или часов лежала так, отдавая себя этому восхитительному чувству единения. Не ощущала времени и не понимала, каким образом случилось то, что случилось. Но в какой-то момент в голове что-то щелкнуло, коварная память вернулась к ней полностью, руки смогли шевелиться, а уставшие глаза начали наконец различать тусклый свет. Острые уши осторожно шевельнулись, улавливая необычные звуки, красиво вылепленные ноздри затрепетали, вбирая в себя новые ароматы.

Анариель чуть нахмурилась, выискивая связь между событиями, часть из которых она явно пропустила, а потом резко села.

— Где мы?

Эльфийка непонимающе моргнула, но вскоре сообразила, почему все еще слепа: мешала плотная повязка на лице. Она поспешно содрала ее, отёрла лицо, на котором не осталось следов недавнего происшествия, тряхнула разметавшимися по плечам волосами и строго воззрился на виновато понурившегося мужа.

— Эймонд, где мы? Что это за место?

Таргариен неожиданно опустила глаза.

— Я… должен был.

— Куда ты отвёз меня? — вконец обеспокоилась эльфийка, когда он ссутулился и до боли прикусил губу. — Где мы? Эймонд!

— В твоём доме, — наконец неслышно уронил он, пряча глаза и изо всех сил сдерживаясь, чтобы не дать эмоциям взять вверх.

— Что?!

— Так нужно! — шепотом взмолился Эймонд. — Ты будешь здесь в безопасности! В замке сейчас как никогда опасно. Я не могу потерять тебя.

Анариель быстро осмотрелась.

Все верно: живые стены из знаменитого эльфийского ясеня, увитые тонкими побегами зеленого вьюнка. Мягкая трава вместо нормального пола. Тесное переплетение веток над головой, неплохо заменяющее крышу даже в дождливые дни. Вокруг — незабываемый аромат древнего, живого и величественного леса, который был так похож на её родной дом.

А к ней примешивался едва заметный привкус старой магии, смешанный с незнакомыми запахами чужого жилья и неизвестных цветов. Звонкие птичьи трели слышались где-то рядом. Параллельно с ними она уловила тихое журчание невидимого ручейка… Имладрис всегда имел свою неповторимую ауру.

Анариель, позабыв про недавнюю немощь, весьма резво вскочила на ноги и обошла небольшую комнату, созданную из живой листвы и естественным образом вписавшуюся в окружающий ландшафт. Пять шагов в длину и четыре в ширину — не слишком-то роскошно, но и не тесно. Низкое ложе, с которого она только что поднялась, изящный плетеный стульчик под серьезный взгляд мужа, тонкий аромат смолы и живых цветов…

— Эймонд…но как?! Как? — Анариель неверяще уставился на него, пытаясь осмыслить увиденное.

— Стража сама прибыла на драконах, — он не хотел сейчас разъяснять и объяснять у себя в голове, то что он видел. — Я полетел с тобой. Твой отец сейчас в другой части леса, так мне сказали.

— Это невозможно…- скептически произнесла Анариель.

Эймонд встал и стремительно подошёл к жене и перед тем как что-то сказать, притянул её к себе и крепко обнял.

— Ты с детьми останешься здесь, пока всё не закончится.

Эймонд вздрогнул, когда Анариель подняла на него испуганные глаза, которые стремительно наполнились слезами.

— Ты вернёшься в замок?! — вскрикнула Анариель.

Эймонд выдохнул, прижимая Анариель к себе.

— Я Таргариен, и моя задача охранять семью, — Грубо произнёс муж. — Моё место сейчас именно там, поскольку защиты у них мало.

— Просить тебя остаться — глупо? — она положила руки ему на плечи.

— Сама же знаешь, что да, — кивнул Эймонд. — Они сейчас без охраны.

— Ты им нужнее, — полуутвердительно сказала Ари. Эймонд снова кивнул, освобождаясь из тёплых объятий.

— Мне нужно идти, — он посмотрел на любимую. — Но я так не хочу уходить…

— Не уходи, — вскинула глаза Анариель. Эймонд вздрогнул от тоски, что плеснула из ледяной голубизны. — Останься. Тебе не стоит туда идти. Ты говорил, что можно всё изменить. Так почему не начать прямо сейчас? Останься со мной. Прошу!

— Ари… — Эймонд с сожалением смотрел на неё, чувствуя, что она опять поняла всё не так. — Я не брошу их. Не сейчас. Не в решающих битвах.

— Даже если я буду просить? — шепнула она, делая шаг, становясь так близко, что можно было услышать стук сердца.

— Нет, — он покачал головой, опуская глаза. Почему ничего не выходит? Почему если расставаться, то только так?

— Я умоляю тебя… — Голос сорвался, руки метнулись к лицу, поднимая, вынуждая заглянуть в глаза. — Я умоляю тебя — не ходи. Останься. Это будет не просто битва. И чёрные это знают!

— Мы тоже знаем, — еле слышно прошептал Эймонд. Сглотнул комок, собравшийся в горле. Это было невыносимо: смотреть, как любимые глаза затапливает отчаяние. — Мы готовы.

— Я не готова! — с мукой в голосе воскликнула Анариель. — Я не готова тебя терять! Я не могу больше тебя терять!

— Анариель, — он осторожно положил руки на её ладони, отнимая их от своего лица. — Ты сама нашла меня. Помнишь? Я ведь не просто так тебя не искал. Я понимал, что могу не дожить до конца войны. Что, скорее всего, так и будет. Но ты подарила мне надежду. На то, что всё ещё может быть хорошо. Но мне нужно побороть тьму и мы снова будем рядом.

— Ты достаточно уже сделал, — не соглашалась Анариель, беспомощно глядя на него.

— Нет, — он поджал губы. — Нет.

— Не уходи, — снова попросила она, чувствуя, что опять теряет.

— Я люблю тебя, — Эймонд осторожно погладил её скулу. Её лицо нырнуло в раскрытую ладонь, а губы прижались к запястью, оставляя горячий поцелуй. — Я люблю тебя, — повторил он еле слышно. — Просто знай.

Трава зашелестела и Эймонд, не оборачиваясь, пошёл за стражей, которая уже ждала его. Анариель вдруг не выдержала и поспешила за ним, но её удержали. Она смотрела ему вслед и ждала, что он развернётся, прибежит к ней и скажет, что больше не покинет её. Но этого не произошло. Белая макушка скрылась в ветвях деревьев столь быстро, что Ари не заметила, как солнце село на горизонте.

Ночь в Имладрисе, оказывается, наступает быстро. Незаметно подкрадывается хищным зверем и накрывает тебя сплошным черным покрывалом, заставляя изумлённо моргать, лихорадочно вспоминать, не пропустил ли ты чего важного в этой жизни, и гадать, кто посмел так резко выключить свет. И странно, казалось Анариель, что раньше она этого не замечала.

Едва на город рухнул непроглядный мрак, эльфы одновременно встрепенулись. Не сговариваясь, выбрались из домов, где добросовестно просидели большую часть дня, а затем подтянулись к фонтану, который в свете невероятно ярких звезд утратил внешнюю неказистость и превратился в фейерверк сказочно прекрасных каскадов. И смотрелся в темноте настолько красиво, что даже привычные ко всему остроухие некоторое время пораженно молчали, не в силах отвести глаз от этого чуда.

Факелов по привычке не зажигали, поэтому город оказался погружен в темноту, но никто не испытывал неудобств: здешним обитателям свет был без надобности, да и глаза эльфов без труда различали любые детали даже в кромешной тьме.

Она брела вперед бездумно, не выбирая дороги, но когда услышала где-то вдалеке тихий, тонкий призыв флейты — поняла, что ноги несли ее к одинокому лесному озерцу, у которого любил проводить время Нимлот. Анариель услышала флейту — и побежала снова. Все старые обиды она простила, не хотела глумить сердце тёмными мыслями, ведь этот эльф был ей верным другом, когда-то точно был.

Она знала теперь, что собирается сделать и о чем его попросит — знание это пришло к ней в тот миг, когда звуки флейты пробились через путаницу голых ветвей.

— Нимлот! — позвала она эльфа.

Она выбежала на берег озерца, а он сидел на стволе ольхи, склонившейся над водой. Вода была темной, как отвар луковой шелухи, которым красят ткань, а Нимлот, отражавшийся в ней, был в серебристо-сером.

— Сегодня словно что-то позвало меня сюда сегодня, — сказал он, отняв от губ флейту. — Погоди немного — я приду к тебе.

Пока он шел — еле слышно шуршали ветки, Анариель вдруг о многом успела

передумать. Ей снова было стыдно того, о чем она собралась просить, но кто, кроме Нимлота мог ей помочь? Тирон? Он смел и горяч, но всецело предан Владыке. Маблунг? Он слишком рассудителен. Никто другой ей и на ум не приходил: то, что она задумала, было не под силу обычному эльфу.

— Принцесса, — Нимлот остановился напротив. — Ты искала меня?

— Нимлот, помоги мне, — Анариель сжала его руки между ладоней. — Эймонд в беде. У меня был сон, предрекавший его смерть, а сейчас начинается настоящая война, в которой он может погибнуть.

— Вот как… — эльф опустил голову. Какое-то время он молчал, а потом коротко и невесело засмеялся. — Так значит, противник мой, похититель твоего сердца мертв… Что же я не радуюсь? Хочу — а не могу…

— Видимо, ты слишком благороден для этого, Нимлот. Я не ошиблась в тебе.

— Чего ты хочешь?

— Идти к войскам отца, просить помощи…

— Ты придешь к ним и скажешь, что видела во сне, как твоего мужа убивают? И попросишь военной помощи, и тебе дадут войско и драконов, чтобы вести их на Таргариенов?

— Я не лгу и не ошибаюсь.

— Боюсь, наших лордов придется долго в этом убеждать.

— Я… Я не знаю, что делать, Нимлот! Если мне откажут в помощи — клянусь, я пойду к Драконьему камню одна! Но мне страшно. Нимлот, мне нужен кто-нибудь… на чью защиту я могла бы положиться… Кто-то, кто стал бы мечом, пока я буду словом. Нимлот, мне больше некого об этом просить! Я знаю, как низко я поступаю с тобой, на что прошу решиться — но… я умру, если он умрет…

— Какая злая насмешка, — эльф горько улыбнулся. — Что мне Эймонд? Если бы речь шла о нем одном — я ни вздоха бы не проронил, узнав о его смерти. А потом просто подождать… Я долго ждал — и научился ждать. Рано или поздно ты бы пришла ко мне…

— Нимлот, как ты можешь так говорить? Если Эймонд покинет этот мир — я уйду вслед за ним.

— Вы и там не будете вместе.

— Но боги подарят мне покой. Избавят меня от боли.

— Скажи, ты бы просила его идти на войну ради меня?

Лютиэн опустила глаза.