Жизнь за жизнь. Часть 15 (1/2)

Радостям не было предела, Анариель отошла от родов и стала настоящей матерью, но иногда приходилось нелегко. Дети плакали, кричали и порой доходило до абсолютных истерик, когда на помощь приходили няньки. Эймонд каждую свободную минуту проводил с женой и детьми. Как он заметил, сын больше был похож на жену, сдержанный и спокойный, как дочь приняла все качества отца, своевольная и капризная. Он мог рассматривать их часами, рисуя в голове образы повзрослевшего Мейлора, который учится с ним сражаться на мечах и Эннель рассекающей потоки воздуха на своём драконе.

Эймнод, закинув руки за голову, задумчиво изучал каменный потолок, честно собираясь уснуть и стараясь не слишком отвлекаться на то, как довольная жена играет с его волосами. Хвост он послушно распустил, чтобы ей было удобнее, рубаху снял, и теперь белые пряди вольготно разметались по постели, позволяя тонким пальчикам ловко перебирать их, временами заплетая и снова расплетая многочисленные косички.

— Эймонд?

— Мм?

— Скажи, ты хотел бы побывать в моём родном крае? — Ари отодвинула в сторону скомканную простыню и, подобравшись ближе, заглянула в мягко мерцающие сапфиры его глаз.

— Хотел, но вряд ли мне будут рады.

— Почему ты так думаешь? — она неожиданно смутилась.

— Не притворяйся, что не знаешь, — Эймонд грустно ухмыльнулся.

— Они будут рады, — В голубых глазах заметалась несвойственная ей неуверенность. — Я ведь тоже здесь чужая.

Эймонд изумлённо повернул голову.

— Что происходит?

— Я сама не знаю, — Анариель нахмурилась. — Я наблюдала за здешними женщинами, сравнивала, много думала, и они… красивые. Правда. Настоящие леди. И я хорошо понимаю, почему ваши мужчины неизменно выбирали себе жен из почтенных домов, но ведь для королевства я приношу мало пользы.

— Пользы? Думаешь я женился на тебе ради пользы? — недоуменно произнёс Эймонд, приподнимаясь на локтях. — Не смей так говорить. Я люблю тебя. И не устану говорить это. Никогда. Никогда, потому что ты — моя пара. С тобой никто не сравнится, даже другие эльфийки, и это — чистая правда. А моя жизнь всегда будет принадлежать только тебе. Как, впрочем, и все остальное.

— Особенно волосы?

— Всё, что захочешь, — улыбнулся Эймонд, настойчиво притягивая к себе её упругое тело.

— Та-а-ак… — вдруг прищурилась Анариель, чувствуя, как начинает пылать его кожа, а в глазу загорается знакомый огонёк. — Кажется, кому-то давно пора выспаться и отдохнуть? Забыл?

— Я нежно.

— Ээй-ммо-нд… — с нескрываемым подозрением протянула она, когда его руки скользнули ниже. — Ты меня слышишь? Мы слишком много сил потратили и не отдыхали. Не заставляй меня нервничать.

— Успеем, — невнятно буркнул Таргариен, жадно целуя тонкую шею. — Все равно у нас есть еще целый день в запасе. И одна о-о-очень долгая ночь.

— Нам нужно восстановить силы.

— Мы оба знаем, как их восстанавливать.

— Нахал! Я не чертог бесконечной мужской силы, чтобы ты черпал оттуда, когда тебе вздумается!

— Нет, конечно. Зато ты — бесподобная приманка для меня. Можешь считать, что я снова попался в эту ловушку, — довольно промурлыкал он, безошибочно отыскивая крошечную точку за левым ухом. — Правда, уже успел оценить ее преимущества и хорошо знаю, как оттуда выбраться. Не так ли?

Анариель тихо охнула, когда он вцепился ей в шею, отчаянно брыкнулась, пискнула, но сразу сдалась, потому что это единственный выход. По ее телу мгновенно пробежала горячая волна, тугие мышцы непроизвольно расслабились, кожа стала еще мягче и нежнее, охотно поддаваясь его настойчивым губам. А аромат меда усилился настолько, что Таргариен непроизвольно охнул.

— Только поцелуи, ничего больше! — простонала эльфийка.

Эймонд рассмеялся и, послушно подчинился её приказу, поскольку не хотел доставлять дискомфорт любимой жене.

Леди Алисента уже третий час не находила себе места, теряясь в бесконечных догадках и сомнениях. О том, что случилось с Люцерисом, она узнала одной из первых. Десница короля лично передал ей эту новость, и отвечая на вопрос, откуда он об этом знает, отец загадочно произнёс: «У меня тоже есть свои уши». И у Алисенты не было сомнений в том, что Рейнира, обезумевшая от горя, нанесёт им ответный удар. Королева судорожно сглотнула, войну принёс её сын, именно он заказал убийство сына сестры. О боги! Война… и именно её они скоро приведут в свой дом?! Своими руками впустят этого демона в чертоги?! Проклятье! Не может быть, что отец пропустил эту угрозу! Не может быть, что ее пропустила сама Алисента или… Может, именно десница стоял за этим решением? Может, он изящно спланировал давно взращиваемую месть? Кто… кто сможет устоять перед этим притворщиком, за бесконечными масками которого кроется холодный расчетливый ум Отто Хайтауера? Алисента поёжилась, ведь сама приняла участие в том, что Харвин Стронг умер, а вместе с этим и его отец. В какую же игру она ввязалась из-за отца?!

Эймонд всегда отличался жестокостью и яростью и не походил более на любимого сына матери, добродушного и послушного.

И он мог такое сделать, мог убить этого треклятого мальчишку, чтобы наконец-то напиться безрассудной местью. Алисента в панике шарахнулась прочь и моментально созвала семейный совет, несмотря на поздний час. Она велела быть всем, кроме Анариель и Королевы Хелейны.

— Разве не я должен созывать тайные советы? — словно оскорбившись проговорил Эйгон, вальяжно перешагивая порог переговорной.

— Сейчас это чрезвычайно важно, мой король и должно остаться пока в секрете, — серьезно произнесла мать, усаживаясь на стул рядом с Королем.

Эймонд удивленно обвёл всех взглядом и слегка приподнял брови, молча вопрошая брата о причинах, по которым они все собрались.

— Мы долго будем молчать? — настойчиво произнёс Эйгон, краешком глаза отметив хмурое лицо матери.

— Может принц Эймонд нарушит это тягостное молчание? — мрачно отозвался десница, поглядывая на прищуренный глаз внука.

— О чём вы? — холодно отрезал Эймонд.

— О том, что ты заказал убийство Люцериса Велариона! — не сдержалась Алисента, вскрикивая.

Слова повисли в воздухе.

Эйгон ошарашенно замер. Затем кашлянул, не совсем поняв услышанное, но потом рассмотрел красноречивое лицо матери, которое вдруг пошло красными пятнами, и громко расхохотался.

— А я то всё думал, когда эти шныри наконец-то расплатиться за грехи своей шлюхи матери! — простонал Эймонд держась за живот, — Нужно устроить пир, в честь моего братца!

Эймонд в нерешительности замер, переводя неуверенный взгляд с одного на другого в этой странной обстановке. Он не мог не заметить, как испуганно встрепенулась мать, как напряглись плечи у деда, и уже приготовился к самому худшему, но Эймонд отчего-то не взъярился. Только вздохнул и сжал до боли кулаки.

— Я этого не делал, — серьезно проговорил принц впиваясь глазами в мать.

— Его убили прямо в замке. Рядом с телом обнаружили записку, в котором отчётливо написано твоё имя, — хрипло выдавила Алисента, силясь отогнать от себя тошнотворную мысль.

Эймонд жестко усмехнулся.

— Вы думаете, что мне есть дело до этого бастарда? Я этого не делал, а если бы и захотел прикончить мальчишку, то сделал это сам, правда у меня не получилось.

— Эймонд?! — снова вскрикнула Алисента. — Ты хоть понимаешь, какой удар сейчас нанесли Рейнире?

— А ты подумай, — холодно улыбнулся Эймонд.

— Если даже ты этого не делал, то чёрные всё равно будут думать, что убийца ты, Эймонд. Они будут мстить.

— Пусть мстят, — отозвался Эйгон, с искренней улыбкой на лице. — Пока мы будем пить за здоровье Люцериса Бастарда!

Эймонд вдруг нахмурился, справедливо подозревая подвох. Но брат хоть и сверкал отчаянно веселыми глазами, все же стойко догадывался, отлично понимая, во что им потом может вылиться это убийство.

— Я этого не делал, — холодно повторил Эймонд, понимая всю горечь ситуации.

Его подставили. Намеренно.

Стало больно дышать, он словно был в куполе, поскольку все смешки и возгласы брата о предстоящем пиршестве, проходили сквозь него. Эдмонд понял, что началась война, и кто-то специально провернул это убийство, чтобы по вине принца чёрные начали наступление. Он чувствовал стыд перед женой.

Эймонд медленно поднялся с места и не выказав должного прощания королю и остальным, быстрым шагом направился в покои своей Анариель. Он знал, что придёт время, когда его семья окажется в опасности.

Он тихо приоткрыл деревянные двери, и осторожно подошёл к спящей жене.

Эймонд смотрел на нее, будто в первый раз увидел. Он бережно привлек свою пару, одновременно касаясь губами ее тонких пальчиков. Анариель охотно прижалась и тихо вздохнула, украдкой любуясь игрой света в крупном изумруде на левом глазу.

— Какие новости? — сонно пробормотала Анариель, еле открывая глаза.

— Всё хорошо, — соврал Эймонд и немедленно обвил руками её талию и снова притянул к себе, устраиваясь рядом, с тревогой заглядывая в прикрытые глаза.

— Я рада, что всё хорошо, — тихонько ответила жена и уткнувшись в грудь мужа, засопела.

Весь следующий день Отто с нескрываемым удивлением наблюдал за мирно беседующими парочками: Анариель в сопровождении мужа выглядела счастливой и весьма благосклонно поглядывала на заметно оживившегося Эйгона, который в ее присутствии окончательно отошел от бремени короля и общался с наследницей старшего дома, как с подругой. Правда, ее это тоже не смущало, а потому завязавшийся разговор все длился и длился, плавно перетекая из неловкого обмена фразами в увлеченную беседу. Как оказалось, им обоим было чем поделиться. Правда, время от времени то один, то другая, да и поглядывали в сторону десницы, который, против обыкновения, не изводил молодых людей нравоучениями. Несколько раз, разумеется, прицепился, чтобы не слишком расслаблялись, но быстро отстал, явно не желая портить такой замечательный день.

Эймонд конечно предупредил братца, чтобы тот помалкивал о вчерашнем разговоре, поскольку не хотел вмешивать жену в столь неприятные интриги. И Эйгон на удивление справлялся с данным указанием и время от времени смеялся со своей королевой над укоризненным лицом Эймонда. Когда ужин был в самом разгаре все принялись говорить тосты, и Эймонд явно занервничал, прожигая взглядом короля.

— За семью! — торжественно произнёс король и все остальные принялись радостно пить.

— Знаешь, я хочу чтобы такие вечера проходили чаще, — прошептала Анариель на ухо мужу.

Тот улыбнулся и ласково взял ее руку в свою, понимая, что праздник совсем не для семьи, а для того, чтобы поглумиться над смертью бастарда. И эта мысль Эймонда развеселила.

— Хочу поднять тост за моего брата! За отважного и ловкого воина и…- он чуть помедлил, хотел было произнести заветные слова, но осёкся под тяжелым взглядом принца. — И за его жену!

Анариель отблагодарила короля за его щедрость и принялась вкушать жареную утку.

— — Анариель? — ласково позвала девушку Хелейна, — Ты сегодня придёшь к нам?

— Конечно, — ответила эльфийка.

Ей было в радость проводить вечер в компании королевы и её детей. Хелейна рассказывала подруге про необычайные трудности материнства и Анариель нравилось разговаривать с этой прекрасной королевой.

После семейного ужина Анариель вместе с Хелейной и детьми отправились в детскую, по указанию Эйгона и Эймонда их сопровождали три стражника. Тем временем принц и король уединились, чтобы лично переговорить о случившемся.

— День хороший, — хмыкнул Эйгон, доставая кувшин с вином, — И разбавлять эту тишину нашими с тобой неумелыми ругательствами мне отчего-то не хочется.

— Раньше тебя это не смущало.

— Ну, когда-то и мне нужно отдыхать.

— Странно, — не поверил Эймонд. — Ты даже не поднимешь тост? Или, наоборот, готовишь что-то особенное?