Жизнь за жизнь. Часть 15 (2/2)

— Ой, чего это ты стал таким подозрительным? — с наигранным огорчением воскликнул король. — Всего пару дней назад был такой милый, доверчивый, так чутко реагировал на каждое слово… А теперь — нате вам! Даже отправляясь в туалет, стал оглядываться! Испортился, одним словом, как наш славный дед! Или просто устал?

Эймонд скептически поджал губы, но все же удержался от ответной колкости, а Эйгон неожиданно посерьезнел.

— Ладно, хватит юлить. Ты хотел поговорить.

— Мы должны защитить семью, Эйгон, — сухо произнёс Эймонд.

— Я это и делаю, — оскорбившись ответил король, — Это правда не ты убил мальчишку?

— Правда, и теперь я не могу отделаться от мысли, что чёрные провернули это специально, чтобы провозгласить меня убийцей родичей и напасть.

— Даже если так, то мы отстоим твоё имя и честь, — серьезно проговорил Эйгон хлопая брата по плечу.

***

К тому времени, когда сумерки накрыли верхушки сосен бархатным покрывалом, женщины начали собирать ложиться спать.

— Пожелаем Леди Алисенте доброй ночи? — поинтересовалась Ари.

— Конечно, — ответила Хелейна, убирая деревянных драконов в ящики.

Женщины приказали стражникам подождать их в начале коридора, чтобы они не шумели своими доспехами, чем самым мешая Алисенте уснуть. Хелейна взяла своих детей за руку, а Анариель держала двух прытких малышей на своей груди, и на слова о том, что королева может взять одного ребёнка и помочь, Анариель добродушно отказалась.

Она бросила быстрый взгляд на неподвижные двери и насторожилась: что-то точно не так. Что-то очень сильно не так, иначе не смотрела бы Анариель на них с таким ужасом. И не мелькало бы в его глазах выражение паники.

— Хелейна…- прошептала Анариель прям перед тем, как Королева прикоснулась к двери и открыла её.

В комнате было темно и Хелейна, без задней мысли пошла в тёмные покои, а за ней тихонько последовала Ари с грудными малышами на руках.

Она встретилась взглядом с побледневшей Алисентой, увидела исказившееся лицо Хелейны. В то же мгновение поняла, что не может шевельнуть даже пальцем, и мысленно взвыла от унизительного ощущения беспомощности. Алисента была связана, а во рту была грязная ткань.

Не успела она развернутся — как прямо перед ней тьма расступилась и огромное чудовище, сверкнув глазами, кинулось на нее. Чудовище было быстрым — быстрее ветра, быстрее молнии. Анариель еще и испугаться как следует не успела — а что-то набросилось на неё и ударило ее плечом в спину. Лишившись дыхания, Анариель упала на спину, придерживая детей. Свет в глазах померк, и чувства оставили ее.

Сознание возвращалось к Анариель медленно и неохотно. Лениво коснулось самых задворок затуманенного болью разума. Несколько томительных секунд она пролежала без сознания, и когда очнулась, сознание принесло незнакомые, странно изломанные голоса.

— …Молчи, дура! — яростно выдохнул кто-то в нескольких шагах левее.

Анариель вяло трепыхнулась, кряхтя от боли в груди. Она услышала слаженный вопль ужаса, быстро сменившегося криками боли.

— Убейте меня! Я прошу вас! — ревела Хелейна, стуча кулаками по полу.

— Нет, только сын станет хорошей платой, — промурлыкал чей-то голос.

Анариель судорожно сглотнула, чувствуя странный жар в теле, и внезапно поняла, что искренне ненавидит этот вкрадчивый голос. Не потому, что, похоже, по вине его обладателя оказалась в таком неприглядном положении, не потому, что не может даже глаз открыть. Не потому, что руки и ноги словно чугуном налились, а… просто голос был отвратительным. Слишком грубым, каким-то скользким. И он, видимо, полностью соответствовал своему обладателю.

— Кого нам убить? — проговорил второй голос и Анариель окончательно вернулась в реальность.

Хелейна ревела, кидалась, но всё тщетно. И в этот момент, Анариель поняла, что в руках у неё только дочь, а маленький сын бился в истерике в руках огромного мужчины.

— Выбирать надобно быстро, а то я заскучаю и возьму прямо здесь твою дочь. — плюнул бородатый.

Ощущая растекающуюся в груди боль, Анариель перестает дышать, крепче сжимая в руках дочь. «Как же так? Разве такое возможно? Разве могло это случиться с нами?»

В голове не укладываются вопросы без ответов…

«За что? Что я сделала? Почему?»

— Возьмите меня и сделайте со мной что хотите! — взмолилась хрипло Анариель.

— Мы возьмём тебя после, — усмехнулся грязный мужчина. — Кто умрёт?!

— Младенец! — выкрикнула Хелейна и забилась в истерике.

Анариель взглянула на нож приставленный к горлу сына и мир замер. Она оторопела, а потом начала громко кричать, Анариель кинулась на мужчин, но те откинули её, ударяя прямо в живот. Эльфийка ничего не чувствовала, ничего не хотела видеть, Ари стала абсолютной слепа, её прекрасные голубые глаза заслоняли горячие слёзы.

Её сын умрёт.

Она просто ничего не видела из-за стены печали и боли: ни настоящего, ни будущего — она видела только его.

Анариель кричала. Безнадежно, долго, как молоденькая лисица в капкане. Эльфийка уже растворилась в боли и тоске, и сейчас она была просто телом, без души. Ее слезы упрямо впитываются в тонкую ткань платья и мокрое пятно на них все возрастает и возрастает. Это конец.

Резко мужчина с ухмылкой отрубает голову старшему сыну королевы и его хрупкое тельце, падает прямо под ноги Хелейне.

Время остановилось. Анариель с ужасом взглянула в отрубленную голову мальчика, глаза были полны страха и мутны, с губ капала кровь.

— Нет, НЕТ, — не понимая происходящего взвыла Королева, а за ней и мать, которая содрогалась в муках, — О БОГИ…

Где-то там, в глубине отрешившегося от живого кошмара сознания рушилась стена самомнения и искренней уверенности в том, любовь способна на любое чудо. Пытка продолжалась и продолжалась, а избавления все не наступало. Зато на его место набросилась тьма, погружая Анариель в беспамятство измученного разума.

Кожа мальчика, когда-то молочная и чистая, словно снег, превратилась в месиво: окровавленная разрезанная шея, мгновенно синеющая уродливыми впадинами. Вывихнутый под неестественным углом рот уже распух, словно пузырь, замерев в устрашающем искореженном выражении.

Хелейна начала рычать и реветь одновременно, её руки скользили по обезглавленному телу сына. Он дышал. Он жил. Только недавно она укладывала его в постель, только недавно держала его маленькие пальчики в своих. Она обезумела. Из перерезанной гортани сочилась струйками кровь и мать пыталась остановить кровотечение.

И когда она думала, что её конец близок, в Анариель кинули её кричащего и целого сына, словно мешок, а не живое существо. Анариель взяла его в руки и не верила своим глазам. Её дети в порядке.

Пока Хелейна пыталась оживить холодное тело сына. Анариель укачивала детей, она не чувствовала запаха детской крови, не видела, как королева в ладошки собирает бурую жидкость, сейчас главное только её дети. По щекам катились слёзы, эльфийка скулила и напевала под нос какую-то колыбельную.

— Ну что, теперь как и договаривались. Ты же не будешь против? Смотри, какая красотка! Мимо такой грех пройти мимо! — прошипел, наклонившись над ней человек, обдавая запахом немытого тела и алкоголя. Он властно провел большим пальцем по ее скуле. — Кожица словно шёлк!

Анариель почувствовала как холодный пот ручейками стекает по спине. Она старалась смотреть перед собой и молила богов лишь об одном — чтобы они не вспомнили о детях.

— Надо же, какое чудо! — между тем продолжил человек. — Никогда не видел ничего подобного: она просто совершенство!

— Анариель! — раздался за дверьми крик Эймонда.

— Ох, вот и муженёк проснулся! Пусть присоединиться, вчетвером веселее будет! — ухмыльнулся мужчина.

Хелейна взревела ещё больше и страшнее. Снаружи послышались крики короля и стражи, они пытались открыть дверь, но разбойники вставили железный штырь с наружней стороны.

— Нам более не надобно задерживаться, — проговорил второй.

— Прощай, красавица, — прошептал мужчина и ударил эльфийку в грудь, отчего та, с болью упала во тьму.

***

Когда дверь с треском отворилась, в покои, которые были освещены лишь факелами с улиц, ворвались стражники, а вместе с ними король и его брат Эймонд. Они застыли. Хелейна кричала от боли и злости, держа руках обезглавленное тело сына. Алисента была связана и на её красном лице выступали слёзы. Эйгон пошатнулся, не в силах сдерживаться, упал на колени рядом с ревущей женой и мёртвым сыном.

— Анариель? — её имя вырвалось помимо его воли. Воздух в лёгких закончился. Ни вдохнуть, ни выдохнуть. В воздухе парил отвратительный запах крови и пролитых слёз. Минуты растягивались в часы.

Он не мог смотреть на рыдающую сестру, не мог себе представить, что она чувствует, Эймонд не мог позволить себе оплакивать её потерю, пока не найдёт свою. И он нашёл.

Анариель лежала на боку в самом тёмном углу комнаты, не подавая признаков жизни. Всё вокруг замерло. Эймонд на дрожащих ногах подскочил к жене, издавая страдательский стон. Рядом лежали дети, испуганные и молчаливые, завёрнутые в белые простыни.

Уже стоя рядом на коленях, касаясь ее лица ладонью, уже прижимаясь ухом к ее груди, чтобы услышать биение сердца, уже целуя ее глаза и призывая: проснись! — он не мог поверить, что с ней что-то случилось.

А когда поверил, забыл обо всем на свете. Сейчас самый большой ужас был — она умирает, она не проснется, не откроет глаз…

— О боги… — выдавил Эймонд. Потерять ее теперь, после всего, держать в руках и чувствовать мертвый холод. — Нет, нет…

Он приказал страже взять детей и унести их нянькам. Эймонд рывком поднял любимую на руки и поднялся. Пошатываясь, вышел из кровавой комнаты, и зашагал через онемевший разом, как будто вымерший замок. Он не замечал никого вокруг, видел только запрокинутое лицо Анариель, чувствовал лишь ее вес.

Пришёл в покои, аккуратно положил жену и упал на колени.

Он не подозревал, что в мире так много боли.С физической болью он справился бы и без особых усилий он всегда был крепким и выносливым. В восемь лет он мог выдержать любые удары от Коля и не пикнуть.

Ничто не подготовило его к сегодняшнему.

Ему хотелось голыми руками вырвать из собственной груди сердце.

Куда бы он ни смотрел, он видел лицо женщины, которую любил больше жизни, женщины, ради которой пропускал сквозь себя всю любовь, существующую в мире.

Ему было плевать, на те секреты, что она утаивала от него. Эта женщина была всем, что он любил, и он видит, как она умирает. На вечное мгновение он растворился в ней, стал ударами ее сердца, движением ее губ, словами, которые она произносила так, будто возносила молитву звездам…

Он взглянул на нее умирающими глазами, лицо исказил спазм непереносимой боли, а потом глаза налились кровью.

— Они умрут. В огненной пещере, в которую попадают трусы и предатели, — он проговаривал эти слова холодно и четко, — Я клянусь перед богами, что буду наслаждаться кровавой и жестокой жатвой. Чтобы ни одна дрянь не смела меня останавливать. Не смела перечить и поднять своей руки на тебя и наших детей. Чтобы страх поразил их души, как поразил мою семью, — Он исподлобья посмотрел на измученную жену. — И… Когда я поставлю их на колени перед собой, когда мне еженедельно будут приносить в кубке кровь их детей… Вот тогда, я достигну покоя. И сердце мое перестанет болеть так же надрывно, как сейчас. Я никогда не забуду произошедшего. И никогда не стану искать виновных. Для меня — они все виновны. Без разбора.

Голос его понизился на целую октаву и был холоднее, чем ледяные мурашки, которые поползли у стоящего в дверях Кристона Коля по спине.

Эймонд знал, что началась не просто война, а кровь за кровь. Жизнь за жизнь. И бесконечная ночь поглотила Красный замок.

Но даже в самой глубокой ночи обязательно кто-нибудь будет мечтать о рассвете.