Лебединая песня. Часть 10 (1/2)

Эймонд набрал в грудь воздуха, как перед прыжком в озеро и сжал руки в замок перед собой. Сквозь напряженную тишину доносились глухие стоны Нимлота, переворачивающего на полу. Алисента сзади притихла, осуждающим взглядом осматривая растрепанного сына.

Король сделал шаг вперёд, лицо его было наполнено злобой и непониманием. Он вскидывает голову и пристально смотрит в глаза младшего Таргариена, как будто пытаясь прочитать по лицу, что же произошло. Эймонд заставляет себя выдержать этот взгляд. Исилендил медленно подошёл к держащемуся ровно Эймонду, который словно зверь, готовился к атаке, но рука Короля уверенно, и словно понимающе, похлопала принца по плечу.

Эймонд кивнул в знак благодарности и подошёл к матери, которая взяла его за предплечье и увела за собой.

Переступив порог, они очутились в уютной гостиной комнате. Под потолком, на толстых цепях, в безмятежном покое висел кованый многосвечник с двенадцатью свечами, из которых зажженными оказались всего три. На полу и стенах в хаотичном порядке красовались медвежьи шкуры бурых, черных и рыжих цветов. В дальнем углу трещал жаркий камин с несколькими поленьями возле него.

Алисента уселась на высоком кресле во главе стола, не оставляя сомнений о ее, бесспорно, могущественном положении в этой комнате. Эймонд устало плюхнулся на табурет рядом с камином. Эйгон, который уже был тут, бродил вдоль стен и водил рукой по пушистым мехам висящих шкур, пытаясь скрыть свою нервозность от этой ситуации. А Хелейна присела рядом с матерью держа в руках очередную вышивку.

— Я не могу делиться с вами всеми планами Королевства. Но запомните, что вы станете не только свидетелями великих перемен, но и примите в них свое непосредственное участие, — спокойным тоном начала Алисента, и словно по щелчку её взгляд стал по матерински озлобленным. — Так почему я должна позориться перед гостями из-за вас?!

Внезапно послышалось хрюканье Эйгона.

— Эйгон! Ты беспросветный пьяница! Каждый день до меня доходят слухи о том, что ты пьёшь больше чем какой нибудь грязный зарыга на Шёлковой улице! — крикнула Алисента, поднимаясь со стула.

Хелейна сидела, откинувшись на кресло, и радостно хлопала ладонями в честь разыгравшегося представления.

Эймонд тяжелым шагом подошел к брату и силой пнул его массивным сапогом прямо в бок.

— За что?! — жалобный крик Эйгона разлетелся по комнате.

— Все в порядке, он просто заснул, — уверенно произнес Эймонд, затем занял место за столом рядом с матерью.

— Я не виноват. От ваших семейных разборок мои глаза закрылись сами по себе, — оправдывался Эйгон, затем, держась за больной бок, направился к свободному стулу за столом.

— Эймонд, что там произошло? — теперь Алисента обратилась к младшему сыну.

— Нет нужды сейчас в этом разбираться, матушка — заверил сын.

— Но ты избил нашего возможного союзника! И как мы теперь будем…

— Я женюсь. — выдохнул наконец

Эймонд, глядя на вздымающейся брови матери.

Сзади послышался шёпот Хейлейны и последующий за ним восторженный вдох.

Эйгон же лишь удивлённо почесал затылок головы, неуклюже вставая из-за стола. Рука сама по себе потянулась к кувшину с вином и налив полный позолоченный бокал прекрасным пойлом, Эйгон ни на секунду не переставал думать о том, как на него смотрит сейчас мать и сжимает губы.

— Как всегда моему брату достаётся самое лучшее! — непроизвольно намекнул старший, разводя руки в сторону. — И за это грех не выпить!

Алисента обвела взглядом сыновей и в одно мгновенье до неё дошло то, о чём она подозревала очень много лет.

— Ты женишься на эльфийке?

Эймонд коротко кивнул, взглядом следя за эмоциями матери, и на его удивление, они были положительными.

— Попроси у Владыки руки его дочери, — королева вдруг затихла и потом шёпотом произнесла. — Если конечно он согласиться, после твоей выходки.

Эйгон долгое время задумчиво смотрел на свою жену, затем уставился вопросительным взглядом на спину брата. Он начал истошно водить своей челюстью, тщательно прожевывая слово, затем выпустил его из зубов:

— Эльф… — прошипел принц, после чего поднялся на обе ноги и силой отшвырнул бокал с вином.

— Эйгон! , — вскрикнула Алисента, отрываясь от своих мыслей.

— Почему меня поженили без моего согласия?! Почему я должен каждый день вспоминать о том, что у меня есть жена, которую я не люблю?! Почему я должен мучить себя и её?! — сердито выкрикивал Эйгон, упершись обеими руками в железный бортик стола.

— Это правда, — отрезала Хелейна не поднимая головы.

— Я не хотел такой судьбы. Я не хочу всего этого! — не унимался Эйгон. Фиолетовые глаза его яростно полыхали, грозя испепелить родственников на месте. — Почему я не мог выбрать женщину, которую я буду хотеть, и в конце концов любить?!

— Она твоя сестра! — повысила голос мать. — Не смей так говорить при ней!

— Ты думаешь, что она сама этого не знает? Думаешь хочет быть со мной? — прокричал Эйгон, наклоняясь вперёд, пытаясь достучаться до матери.

Все сидели в полном напряжении. Эймонд с сочувствием смотрел на злого брата, который поймал его взгляд и в ту же секунду отвернулся.

— Ты не дала мне выбора, хотя я тоже твой сын, — он стремительно выскочил из гостиной, стараясь не задерживаться более здесь. Тяжелый камень лег на сердце, обида сдавила грудь, не давая вздохнуть. Уйти. Уйти подальше ото всех.

Алисента в напряжении встала и подошла к дочери, ласково обнимая её за плечи.

— Иди к себе, дорогая, — Хелейна послушно кивнула и ушла в свои покои.

Эймонд вдруг потерялся в своих мыслях, размышляя насчёт участи своего старшего брата, поскольку с детства думал, что у него жизнь намного сложней и запутанней, нежели у Эйгона.

А если на его месте был бы сам Эймонд?

Принц не хотел останавливаться на этой возможности, но и не мог отставить ее в сторону. Ему не хотелось думать о том, что он, возможно, был бы достойным наследником, и отец мог назначить Эймонда своим приемником. Он многие годы жил с чувством вины за то, что никогда не был способен сделать что то большее, а сейчас эти чувства всё больше и больше уходили из его сердца. Поскольку сейчас, одноглазый парнишка владеет самым большим драконом во всем Вестеросе, у него есть любимая женщина, которую он ждал целых девять лет, и не просто какая-то дочь Лорда, а эльфийская принцесса, самая красивая девушка в мире.

Он ощущал, как чувство собственного достоинства, наполняет его. Эймонд ухмыльнулся своим мыслям, считая, что такой расклад, его очень даже устраивает.

Он узнал, что любовь неподвластна времени и не зависит от расы, что она может быть прекрасной, совершенной и достойной борьбы, но также хрупкой и душераздирающей, а еще порой требует жертв. Что иногда оказываешься один против всего мира и простых ответов не найти. Что нужно знать, когда вцепиться мертвой хваткой, а когда отпустить.

— Эймонд, отыщи Эйгона, — прошелестела мать, отрывая сына от раздумий.

***

Старший Таргариен шёл, не разбирая дороги. Высокие стены словно провожали его взглядом, перешёптываясь. А он спешил вперёд, не обращая внимания на то, что луна давно взяла вверх над солнцем. Не поняли его, не поняли. Снова не поговорили, лишь осудили. Ну что ж, значит, он уедет из Красного замка. Уедет и не вернётся.

Эйгон налетел на что-то и остановился, зло вскрикнув. Мгновение спустя он был окружен светом, обволакивающим белым свечением, как мягким одеялом в колыбели. Он ни стоял, ни сидел, а растянулся, его мышцы размякли и налились свинцом, разум улетал к таким далеким местам, о которых он не имел представления. Он больше не шёл, ничего больше не делал.

Он не знал, сколько длилось это оборачивание в кокон, потому что потерял ощущение времени. Его мысли были такие же мягкие и безмятежные, как свет, который окружал его, и он не мог заставить себя думать. Все, что он мог сделать, это упиваться ощущением света и радоваться надежде, что каким–то образом он достиг этого. Он ждал, что произойдет дальше, что свет очистит и покажет его судьбу, что мир вернется — что все вернется — однако его еще больше расслабило, он закрыл глаза и уснул.

Когда он проснулся, свет пропал.

Он лежал на лужайке из травы такого яркого цвета, что глазам было больно смотреть на нее. Лунный свет струился с чистых небес, которые простирались вдаль до бесконечности. Его окружали сады с многообразием цветов, форм и ароматов. Он моргнул, не веря в это, и приподнялся на локте, чтобы осмотреться.

Он нахмурился в замешательстве, присев для лучшего осмотра, пытаясь понять, что он чувствовал. Его разум сейчас прояснился, конечности и тело посвежели и отдохнули. Вялость пропала, рассеявшись вместе со светом. Он чувствовал себя, как будто долгое время спал, но не мог сказать, сколько именно. Все изменилось настолько сильно, что не было никакой возможности ощутить это. Это была магия, вдруг подумал он, но он не мог представить, откуда такая магия могла появиться.

Он знал, что не от него.

— Эйгон? — голос прозвучал позади него.

Говоривший оказался настолько близко и подошел к нему так тихо, что Эйгон инстинктивно подскочил, так бывает при битвах на мечах, когда вы наклоняетесь, чтобы избежать опасности даже не думая, что делаете. Тяжело дыша, подняв перед собой руки в оборонительном положении, он взглянул в лицо Анариель.

Она даже глазом не моргнула.

— Седьмое пекло! Как ты напугала меня, — сказал он.

— Прости.

— Не извиняйся, — он поколебался. — Сколько я спал?

— Минут двадцать.

Эйгон удивлённо вскинул брови, посмотрев наконец-то в глаза эльфийки. Ясные, голубые и наполненные добротой и состраданием. Взгляд в эти глаза чуть не заставил принца заплакать. Казалось, они были отражением всего, что было доброго и хорошего в этом мире, все собранное в прекрасное видение, яркое и истинное.

— Пройдёмся? Я думаю, что тебе нужно с кем-то поговорить.

Она двинулась и Эйгон не думая последовал за ней. Они вместе шли по тропинкам и полоскам травы, которые расчерчивали сады, проходя мимо рядов клумб, цветущих кустарников и решеток цветущей виноградной лозы. Они шли без цели и какого–либо определенного направления, просто прогуливались, сначала в одну сторону, а затем в другую, границы садов — никогда не приближались. Они продолжали идти, девушка, идущая медленно, но целеустремленно, и Эйгон, подстраивающийся под её темп, пока он пытался собраться с мыслями и задать наводнившие голову вопросы. Споры и мельчайшая пыльца витали в воздухе вокруг него, переливаясь необычным блеском.

— Я так давно здесь не был, — прошептал Эйгон, любуясь красотой богорощи. Он чувствовал себя с ней, как мальчишка, робея и потея, принц вдруг остановился и эльфийка остановилась вслед за ним.

— Мне кажется, что это неправильно.

— Что именно? — вздернула бровью

Анариель.

— Что мы с тобой гуляем ночью вдвоём, — намекнул Эйгон, — Ты будущая жена моего брата, кто-то может подумать, что мы занимаемся чем то неприличным.

Анариель улыбнулась.

— Погоди, — сказала она. — Человеческие приличия предписывают вам, оставшись наедине с женщинами, которые вам не жены, устроить все так, чтобы никто не подумал, что вы проводили с ними время как с женами. Это значит…

— Это значит, — резко сказал Эйгон, — что человеческие мужчины способны проводить время и спать с женщиной прежде, чем она стала им женой, и с женщиной, которая приходится женой другому человеку, и с женщиной, которая никогда не будет женой никому, и с женщиной, которая вообще этого не хочет. Привыкай, госпожа Анариель.

Внезапно ее слегка покоробило воспоминание о почти тех же самих словах, сказанных когда-то Нимлотом.

Эйгон вдруг беззвучно засмеялся, и этот смех показался Анариель нехорошим.

— Да, — кивнул Эйгон. — Мы больше походим на зверей. И в этом, и во многом другом.

— В этом на них скорее походим мы, эльфы, — возразила Анариель. — Ведь мы вступаем в брак ради того, чтобы родить детей, как и они. Двое соединяются телом для того, чтобы появился третий. Как же это возможно — соединиться с женщиной, которая тебе не жена, ведь соединившись с нею, ты станешь ее мужем. Иное невозможно, как невозможно войти в воду и не намокнуть. Если вы соединяетесь ради третьего — значит, вы уже муж и жена. А если нет — то ради чего же?

Эйгон снова засмеялся — все тем же нехорошим смехом.