Туманная звезда. Часть 9 (2/2)

— Балерион был назван в честь одного из богов Валирии. Он был самым большим драконом, которым когда-либо владели Таргариены и единственным драконом из старой Валирии, дожившим до Завоевания Вестероса — два других дракона времён Завоевания, Вхагар и Мараксес, вылупились из яиц уже на Драконьем Камне. И один из этих драконов принадлежит мне. — Эймонд ухмыльнулся, а в глазах загорелся опасный огонёк.

— Вы всё больше и больше удивляете меня, мой принц, — эльфийка решительно взглянула на него.

— Я хочу, чтобы ты полетала со мной — томно произнёс Эймонд, сцепляя руку Ари в замок.

— Не в этот раз, принц Эймонд, — послышался строгий голос Владыки сзади и кивнув дочери, немного тише произнёс, — Khila amin*

Анариель тихо выдохнула, отпуская руку принца, и пока она шла, двое беловолосых мужчин прожигали друг друга взглядом.

Стражник кивает и поспешно выходит из покоев, когда эльфы переступают порог.

Ари старательно удерживает на лице бесстрастное выражение, хотя на самом деле хочет разрыдаться. И в следующий миг отец снова обращает к ней взгляд своих холодных глаз, и облегчение исчезает, сменившись холодящей пустотой в животе.

— Что происходит? — хмуро проговорила эльфийка, разглядывая отца.

— Я чувствую, что ты меняешься. Чувствую каждой клеткой своего отцовского сердца.

Он потерял всякий вкус к жизни — вот уже многие дни над ним неразрушимо царит гибельное влияние. Чувства упрямо дышат в груди, истеричные, женские, заранее обреченные на мучения. Как мог он позволить им родиться? Как мог он позволить себе не увидеть зарождавшейся смерти.

— Отец… — Анариель подошла к мужчине, и приложила голову к его груди, как в детстве, когда ей требовалась помощь.

— Посмотри на меня, — шёпотом проговорил Исилендил. — Отгони свои чувства в самую дальную дверь своего сердца.

— Зачем ты говоришь это? — тяжело спросила принцесса, постепенно отстраняясь от отца.

Владыка тихо выдохнул, разворачиваясь и медленно подходя к окну.

— Если все обойдётся мирно, то вы с Эймондом всё равно разлучитесь. Пусть война не начнётся и истинный наследник унаследует трон и сбудутся все твои надежды, но тебе всё равно придётся вкусить горечь смертной жизни. От меча или от медленной старости… Эймонд умрёт. И ты не найдёшь утешения, ничто не умолит боль этой утраты. Он встретит смерть, как и подобает Таргариену, увенчанный славой, которая не померкнет до последнего дня существования мира.

Анариель стояла неподвижно, сдерживая потоки нахлынувших слёз.

— А ты, моя дочь, — горько прошептал Исилендил, — будешь волочить свою долю во мраке и сомнениях, которые накроют тебя, как зимние сумерки. Здесь ты будешь жить обручённая со своим горем, под тенью увядающих деревьев, пока мир не изменится и не заберёт твою бесконечно долгую жизнь.

Соленые капли полились из сапфировых глаз, оставляя мокрые следы на белом платье. Она попыталась погасить в себе ту долю головокружительной боли, которая образовалась от слов отца, пусть и правдивых.

— Анариель…здесь для тебя нет ничего, только смерть.

— Отец… — проскулила принцесса, вжимаясь в сильное тело отца.

— Мы уедем и время излечит твои раны, — поглаживая дочь по голове, проговорил Исилендил.

— Но я не покину этот замок — четко сказала эльфийка.

***

Эймонд застыл на месте, когда один из эльфов неожиданно встал перед ним в коридоре. Он встретился взглядом с темноволосым, и искра… нет, пламя вызова вспыхнуло в его глазах.

— Чему обязан такой честью? — издевательски произнёс Эймонд, облокачиваясь на каменную стену.

— Хотел поговорить с вами, принц Эймонд, — Нимлот незаметно сжал руки в кулак.

— И о чём же?

— О том, чтобы ты не надеялся пристроить свой мерзкий член к моей будущей жене! — взревел темноволосый накидываясь на принца.

Эймонд вскинул руки и прижал эльфа к стене, держа локоть прямо на его шее. В нос ударил едкий запах большого количества вина.

Принц фыркнул с издевкой:

— А она то знает, что будет женой пьяницы?

— Узнает, когда не останется выбора, — прохрипел улыбаясь темноволосый.

— Только дураку нужен страх, чтобы обращаться с женщинами. Найди себе сучку, которую сможешь трахать хоть каждый день, — опасно оскалившись произнёс Эймонд.

Лицо эльфа побелело так, что бледность была видна даже на его светлом лице. Он быстро ударил Эймонда в живот, от чего беловолосый отпустил Нимлота.

— Ты погубишь её! — закричал эльф покачиваясь, его беглый взгляд был прикован к сгибающемуся принцу. — Она дала тебе свой кулон, верни его мне!

Эймонд резко засмеялся, злобным и жутким смехом. Глаза узколицего эльфа, расширились от неожиданности, его рука дёрнулась к рукояти меча.

— Я не смогу вернуть его, — загадочно произнёс Эймонд, медленно распрямившись.

Он резко сдёрнул с себя повязку и оскалился. Нимлот дёрнулся в испуге, издав короткий выдох.

— Ты безумец…

Эльф начал доставать меч из ножен, но Эймонд был быстрее в движениях и опередил на долю секунды. Но рука Таргариена метнулась не к мечу. Убийство эльфа пока не входило в его планы. Кулак принца со страшной силой ударил темноволосого в подбородок, прежде чем лезвие меча выскочило из ножен. Эльф опрокинулся на спину и упал, ударившись головой о пол. Его меч, звеня, прокатился по каменному полу, сам же Нимлот остался лежать неподвижно, как мешок с тряпьем. Принц наклонился, чтобы взглянуть на поверженного. Он легко вытер свои сильные руки об кожаный котт и выпрямился.

— Если из твоего поганого рта, соизволит вылезти хоть ещё одно мерзкое слово о моей женщине, — Его глаз полыхал пламенем. — То я расплавлю твою отрубленную башку, в глотке дракона.

Эймонд перешагнул извивающееся тело и натягивая повязку на глаз, замер.

В конце коридора стоял Владыка вместе с Королевой.