27. Завещание (1/2)
Чу Ваньнин прождал минут сорок. За это время он основательно промерз, но едва ли осознавал это: его колотило нервной лихорадкой, от которой пылали щеки и не хватало воздуха. Мо Жань вышел из кафетерия без Дуань Ихань. Вид у него был одновременно потерянный и нахмуренный.
- Идем, - не своим, деревянным голосом позвал он на ходу, удаляясь широким шагом.
Чу Ваньнин догнал и пошел с ним в ногу.
- А?..
- Она пока останется.
Они пересекли маленький дворик и направились к парковке, где оставили машину. Автомобиль принадлежал приятелю Сюэ Мэна, а потому не отслеживался службой безопасности. Чу Ваньнин в душе посетовал, что не получил водительские права: лучше бы он вел, вместо поглощенного своими переживаниями Мо Жаня. Однако ему пришлось занять место пассажира.
- Мне нужно ехать, пока не хватились, - ломким голосом сообщил Мо Жань. – Сейчас пробки, я не смогу подвезти тебя домой.
- Просто высади меня в центре. Я доеду на автобусе.
- Или хочешь, вызову отельный трансфер? Переночуешь с удобствами, а утром…
- Сейчас же прекрати! – не выдержав, оборвал Чу Ваньнин. - Прекрати. Я о себе сам позабочусь. Пожалуйста, не утруждай себя.
Мо Жань впервые за все время, как вышел из кафетерия, посмотрел на Чу Ваньнина. Усталые взрослые глаза темнели под сведенными бровями. И голос его звучал пугающе осознанно.
- Мне нравится о тебе заботиться. Хотя бы это мне удается.
Чу Ваньнин понял, что в стремлении не обременять, лишает Мо Жаня успокоения. Разом обмякнув, он откинулся на спинку.
- А ты не хочешь со мной в отель?
- Надо найти Сюэ Мэна и поменяться машинами. Сообщить охране, где я. Да и завтра утром мне понадобятся некоторые вещи из дома.
- То есть ты не можешь поехать со мной, - с сожалением констатировал Чу Ваньнин.
Ему ужасно не хотелось отпускать Мо Жаня в поместье Наньгун переживать события дня. В особняке ведь было столько народу… Если общество Наньгун Сы еще могло пойти на пользу, да и то не факт, то насчет остальных домочадцев Чу Ваньнин сильно сомневался. Кроме того, в поместье неотлучно оставался Наньгун Лю. А это искушение могло подвигнуть Мо Жаня на опасный разговор с ним.
- И я хочу побыть один, - непривычно холодным тоном поставил точку Мо Жань.
- Прости меня, - совсем тихо прошелестел Чу Ваньнин, опуская ресницы.
- За что?
Мо Жань оперся ладонями о бедро Чу Ваньнина и подался вперед, заглядывая ему в лицо. Он оказался совсем близко, еще чуть-чуть – и на расстоянии вдоха для поцелуя.
- Ты не ответил, за что тебя прощать, - поторопил Мо Жань. – Если бы ты знал, как сильно меня злят самообвинения без вины, ты бы не молчал. Что ты, что Е Ванси… У самых лучших как нарочно встроено самобичевание. Бесите.
Последнее Мо Жань едва ли не выплюнул. Он со злым нажимом провел пальцем по губам Чу Ваньнина и впился коротким эгоистичным поцелуем.
- Если бы не я, тебе бы не пришлось это все переживать, - после поцелуя пробормотал Чу Ваньнин, уже по мере высказывания понимая, какую чушь несет.
Мо Жань фыркнул.
- Если бы не ты, у меня бы не было мамы, а у нее сына. И не смей говорить, что неведение блаженно.
Он откинулся обратно на водительское кресло и пристегнулся. Завел мотор и сложил руки на руль, будто уставший воин оперся на перекрестье меча. Мо Жань с минуту сидел, уставившись в пустоту за лобовым стеклом, но потом вывел автомобиль с парковки к дороге, где встал, ожидая момента, чтобы встроиться в поток.
Чу Ваньнин считал, встреча Мо Жаня с матерью – личное дело, но все же не мог не беспокоиться из-за масштаба происходящего. Поведала ли Дуань Ихань тайну его рождения? Сказала ли, кто ее преследовал? Договорился ли с ней Мо Жань о безопасных, не отслеживаемых встречах? Чу Ваньнин попробовал задать вопрос размыто, чтобы у Мо Жаня оставалась возможность не упоминать, о чем не хочет.
- О чем вы говорили?
- Я сказал ей самое главное.
- Что живешь у Наньгун Лю?
- Что ты мой возлюбленный.
Чу Ваньнин потрясенно сжал пальцы на подлокотнике. Мо Жань искоса проследил за его реакцией.
- Она сказала, что хочет знать, каким я вырос. Я растерялся. Не знал, что ей отвечать. И просто сказал, что люблю тебя.
- Ты как будто недоволен этим?
Мо Жань нахмурился еще больше.
- Я тебе-то еще в любви не признавался. Ей первой сказал. Тебя это не расстраивает?
- Разве не признавался? – искренне удивился Чу Ваньнин.
У Мо Жаня нервно дернулся уголок губ. А Чу Ваньнин же спешно воскрешал в памяти все их разговоры. И убеждался: да, прямо теми самыми словами Мо Жань ничего не говорил.
- Ну, значит, я просто слышал, что хотел.
- Не что хотел, а между строк. Большая разница, Ваньнин, - сильно раздосадовано прорычал Мо Жань.
- В последнее время я в половине твоих слов и еще больше в твоих поступках слышал «люблю тебя». Мне можно не говорить в лоб.
Мо Жань втянул сквозь зубы воздух и втопил газ, пугая окружающих водителей и своего пассажира.
- Кому ты врешь, Ваньнин? Давай подождем еще дня два-три, маятник качнется назад, и ты опять станешь самым неуверенным в мире существом, которое не верит, что его могут любить.
От едкой злости, которой сочились слова, Чу Ваньнину стало не по себе. Он еще не испытывал на себе подлинный гнев Мо Жаня и успел привыкнуть к рыцарскому обращению. И если Мо Жань вдруг решит обратить свою злость на него… что ж, Чу Ваньнин окажется еще более уязвимым, чем это было в начале их знакомства. Тогда у него хотя бы была броня недотроги из болезненной гордости.
У Чу Ваньнина оголенное сердце, и Мо Жань это знал.
- Мои загоны сейчас не главное. Мы говорили о том, что ты признался матери в любви ко мне. Есть смысл спрашивать, как она отреагировала? - слегка дрожащим голосом вернул Чу Ваньнин разговор в прежнее русло.
- Она дохрена растерялась. Но сказала, что ты ей показался достойным человеком. Ты достоин меня, Ваньнин?
И вновь Мо Жань одним глазом поглядывал на дорогу, а вторым на него. И не факт, что дорога была в приоритете.
- Надеюсь, что так, - смутился Чу Ваньнин. – Да, я не богат и не так уж красив, но я стараюсь быть тебе хорошим парнем, а уж на работе никто не может меня упре…
- Да нет же, нет! Да нихуя подобного, Ваньнин! – заорал Мо Жань, с размаху ударяя по рулю. – Это ты должен задаваться вопросом, достоин ли я тебя. Да как ты не понимаешь? Ты вцепился в меня, как бедняк в сокровище, а все ровно наоборот! Ангел хранит на ладони ореховую скорлупку.
Тут уже начал злиться и Чу Ваньнин.
- Упрекаешь меня в самобичевании, а сам-то? Я знаю, кого полюбил. Или, по-твоему, я идиот, у которого от золота в глазах рябит?
- Ты не знаешь всего меня!
- И чего же я не знаю? – сощурился Чу Ваньнин.
- Я лгу, как дышу, и трахаюсь, с кем придется, использую всех вокруг. Я вожу за нос отчима, я набиваюсь в протеже к его врагу. Я бегу прямиком к пропасти и тащу туда своих друзей, уговаривая их поднажать. Я вожусь с убийцей, и!..
Тут Мо Жань резко осекся. Последнее действительно сумело выбить Чу Ваньнина из седла, но он задействовал все свое самообладание, чтобы этого не показать.
- Ты лгал мне?
- Да.
- Уверен, только ради моего спокойствия. Изменял мне?
- Н-нет… Но я абсолютно точно использовал тебя.
- Когда это?
- В серверной.
- Вот это ты манипулятор, конечно. Я же сам предложил.
- Не мог не предложить. А я и согласился. Ай как удобно.
- Не согласен с тобой в корне. Это было мое желание. Я не чувствую себя использованным.
- Да ты вообще не сильно-то замечаешь, когда люди на тебе ездят.
Чу Ваньнин задето нахмурился, но смолчал. Он как раз продумывал, что бы такого впечатляющего и окончательного сказать, когда Мо Жань вдруг всхлипнул и попросил жалким голосом:
- Не бросай меня, пожалуйста. Я стану лучше, я все исправлю.
Чу Ваньнин потерял дар речи.
- Не брошу.
- И я стану достойным тебя. Никаких интриг, никаких махинаций, никакой тайной ненависти. Буду честным и открытым.
После этого заявления Чу Ваньнин уже не смог успокаивающе поддакивать:
- Интересно как, если ты живешь в змеепитомнике? Скажешь в лицо Наньгун Лю, как его ненавидишь? Нет уж. Мне ты нужен целым и невредимым.
Мо Жань сник окончательно, сгорбившись над рулем.
- Я не такой уж плохой человек, мне просто приходится танцевать эту сраную мазурку, - кардинально противоположно исповедался он. – Отчим никогда не позволит мне быть собой. У меня множество обязанностей, которые без давления и хитровыебанных схем не выполнишь. Я был неразборчив в постели, но тут уж ничего не попишешь: метод проб и ошибок. Те, кто считаются моими друзьями, - головная боль. А моих настоящих друзей надо защищать, потому что они сами гуляют по грани. Я просто хочу на что-то опереться, хотя бы на время. Но самая, блять, устойчивая единица в моих активах – психопат. Вот на него можно положиться.
- Ты можешь положиться на меня, - поежился Чу Ваньнин.