Глава девятая (1/2)

— Чонгук, где ты?

— Дома.

— Как прошла тренировка?

— Продуктивно.

— Хорошо. Я волновался. Ты так спешил, что даже не взял перчатки… Ты ещё тут?

— Я взял у тренера.

— Вот как? Это хорошо, хорошо… Ты спал?

— Нет.

— У тебя сонный голос, кролик.

— Ладно, поймал.

— Такой режим тебя доканает. Днём учёба, вечером тренировка.

— Надо совмещать, бокс я не брошу.

— Когда мы расстались, я поехал к себе. Ты слушаешь?

— Да, я здесь.

— Я сидел на кровати, ты знаешь, я ненавижу кровати, в которых нет тебя. И диваны, и мебель вообще. Я так скучал. Но я знаю, что ты устал, что тебе рано вставать. Воображение упрямая штука. Чем сильнее я думал об этом, тем больше хотелось лежать рядом. Я, наверное, эгоист, но я снова поехал к тебе… Чонгук?

— Да.

— Где ты на самом деле, Чонгук?

— В клубе.

— В каком?

— В ночном.

— Какой тихий клуб. Я даже слышу, как поют сверчки. Или как это у них называется.

— Вечеринка уже закончилась.

— Я звонил.

— Тут музыка орала, я не слышал.

— Скажи куда за тобой приехать.

— Не нужно, я не бухой.

— Тогда жду.

— Ладно, скоро буду.

*</p>

Был тот самый неуютный час, пограничное время между ночью и утром, которое по статистике выбирают отчаявшиеся люди.Тэхен не мог заснуть ни при свете, ни в темноте, ни на животе. Он резко встал, вглядываясь во мрак. То, что грызло его, никак не отпускало. Хотелось перечить, хотелось вести внутренние диалоги и доказывать, что выбор здесь будет делать он. Стало зябко, кое-как приставленная дверь пропускала воздух с улицы. Щелкнув выключателем, Тэхён завесил вход одеялом. На столе он увидел очень кстати оставленные Чонгуком сигареты. Рядом лежали деньги. Как мило, ему заплатили за услуги. Он медленно сгрёб их, сжимая так, что кожа на костяшках натянулась и побелела.

— Ладно, — сказал он вслух.

По мосту проехал первый утренний поезд. Тэхён разжал кулак и кинул бумажки на стол.

Следовало немного порефлексировать, а потом набросать план дальнейшей жизни. Конечно, первую часть лучше бы пропустить, но тогда на второй невозможно будет сконцентрироваться. С сигаретой в зубах он подогрел чайник, порылся в пакете и сварганил бутерброд, кинув между двумя кусками хлеба хаотичных ингредиентов.

Нырнув за висящее одеяло и просочившись мимо криво стоящей двери, Тэхён вышел к бесплодным грядкам. Утренний ветер сразу напал на его лицо, умывая и даря ощущение свободы. Обманчивое, основанное лишь на влиянии холодного на тёплое. Свободным он не был ни по одному из пунктов, разве что волен сдохнуть прямо здесь и сейчас. Действительность была соткана из множества императивов<span class="footnote" id="fn_32581676_0"></span>, одни из которых он хотел, но не мог выполнить, другие вроде как должен бы, но не хотел.

Он никогда не был жертвой самообмана. Стоя с бутербродом и чаем в руках, он свыкался с мыслью, что есть вещи, которым не суждено сбыться. На бледно-жёлтых полосах в небе, предвещавших восход солнца, явно читалось, что пора прощаться. С пристрастием пробежался по событиям этой ночи, задерживаясь на своих ощущениях и рискуя рехнуться; очертил контуры чужого лица со щемящим сердце острым вихром возле уха и неопределённым выражением глаз, которое изменчивое сознание интерпретировало то как равнодушие, то как страсть.

— Чонгук такой сладкий, ты не представляешь.

— Представляю, сукин ты сын.

Проглотив горечь этой мысли и бутерброд, он вернулся в дом, не глядя больше на выползающее солнце. Начинался новый день и надо было с ним что-то делать.

*</p>

Он пробрался в свою комнату незаметно для соседей и снова оказался в ловушке тесных стен и обстоятельств. Выждав время и сочинив речь, Тэхён сходил к Мине, но там оказалось закрыто. Тогда, взяв сменную одежду, он отправился в душ. После хижины удобства гошивона казались роскошью. Хотя в хибаре был водопровод, был даже бойлер, но Тэхён предпочёл бы дождаться лета, чтобы помыться, если бы ему пришлось зимой сидеть в тазу в холодной комнате. Время было около пяти вечера. Он вернулся и лёг, намереваясь подремать в ожидании подруги, но незаметно крепко заснул, а проснулся потому, что телефон разрывался и настырно светился номером мажора. Убеждая себя, что делает это с неохотой, Тэхён провёл пальцем по экрану и буркнул:

— Ну?

— Тэхён? Слушай, я по делу Синге.

— Кого?

— Что значит кого? Ты не знаешь как зовут твоего Локатора?

Голос был деловой, без отголосков недавних событий.

— Знал, но забыл, — ответил Тэхён. Вообще-то не знал. И ничего не забыл.

— Его будут судить за курение травы. Там нечего расследовать, дело передадут в суд быстро, если в крови не обнаружится чего-то тяжелее. Не знаю его криминальной биографии и всяких прочих нюансов, так что ему грозит как минимум крупный штраф, как максимум года два придётся посидеть.

Штраф Тэхён сразу отмел. Локатор в жизни не расстанется со своими кровными, даже если они у него есть и зарыты где-то в виде клада.

— А его можно навестить? — спросил Тэхён.

— Если знаешь где его семья — сообщи им. Тебя к нему не пустят. Сейчас пришлю номер, по которому можно узнавать, когда будет назначен суд.

— Спасибо.

— Это мелочи.

В наступившем молчании было отчётливо слышно, как возле Чонгука ездят машины. Воображение автоматически попыталось нарисовать место вокруг него. Телефон оповестил об обещанном сообщении.

— Ты ничего не хочешь мне сказать? — подал Чонгук голос.

— Нет.

— Тогда, если у тебя нет вопросов…

— Никаких.

— Предложений? (Тэхён вздохнул) Значит, пока?

— Пока.

Но вместо гудков на линии повисла тишина.

— Пойдём куда-нибудь послезавтра? — сказал Чонгук.

— Я решил больше не встречаться с тобой.

— Почему?

— У меня есть девушка.

— Вспомнил об этом только сегодня?

— Можешь считать, что помог мне определиться.

— Выбрал быть натуралом?

— Выбрал быть человеком.

— Звучит крайне гомофобно.

— Что поделать.

— Связь, основанная на вранье, причём в самой своей сути, обречена но скорый конец.

— Опытом делишься? Только у меня всё будет не так.

— Я тебе скажу как будет: сначала ты станешь избегать близости, искать чего-то на стороне, качать порнуху гигабайтами, а однажды забудешь очистить историю в браузере…

В дверь постучали, и она открылась.

— Я увидела свет под дверью, — Мина встала, подперев стену спиной. — Можно?

— Это та бедняжка? — раздалось ехидно в трубке.

Прервав звонок, Тэхён поднялся навстречу девушке.

— Мина, прости меня, — невозможно было заставить себя посмотреть на неё.

— Тэхён, не надо.