Сцена вторая (2/2)

— Почему, почему… — проворчал Иззи не зло, — Если бы ты сказал кому-то, у тебя в горле уже был бы нож. Или пуля в груди. Но ты молчал, и мне нужно, чтобы ты молчал дальше. А если ты не будешь спать, то можешь заговориться.

Люциус закрыл глаза. Голова кружилась, и он действительно мог бы уснуть здесь, успокоенный ровным дыханием. Он нахмурился, когда полный смысл фразы дошел до него.

— Но ведь… Рано или поздно всё равно узнают.

— Возможно, я умру раньше. Несколько месяцев — долгий срок. — Голос Иззи звучал так обыденно, так спокойно, как будто он говорил о переменившемся ветре — возможно, волнения из-за ветра было бы больше.

Люциус распахнул глаза и задохнулся от неожиданной волны страха, природу которого не мог понять.

— Нет! — Он почти закричал и, не в силах подавить импульс, дотянулся до Иззи, вцепившись ему в плечо. — Нет!

— Сприггс, — прорычал Иззи раздраженно и выдернул руку, — ты совсем ебанутый? Что «нет»?

— Ты не можешь умереть. Не сейчас. Не тогда, когда… Я не позволю!

Вероятно, если бы Люциус был в более трезвом уме, он бы никогда не сказал этого, он бы никогда не осмелился произнести что-то подобное. Иззи подавился и закашлялся.

— Точно ебанутый, — прошептал он как-то даже восхищенно. — Наглухо отбитый.

Люциус открыл рот, собираясь что-то ответить, но Иззи перебил его на первом же звуке:

— Еще одно слово, и ты пойдешь обратно в коридор. Ясно?

Люциус яростно закивал и снова закрыл глаза. Он подумает обо всем этом позже, решил он. Когда — если — выспится.

— Люциус? — шепотом позвал Иззи, когда Люциус уже почти провалился.

— Мхм?

— Что они делали, когда от любого запаха и еды…

— Что?

— Становилось херово?

— А. — Люциус пошевелился, но не мог заставить себя открыть глаза. — Много пили, вроде. Воды. Лежали. Наверное, что-то еще, но я не помню. В основном жаловались.

— Отвратительно, — произнес Иззи так, что не нужно было смотреть, чтобы понять, как он скривился.

— Это не длится долго. Обычно. Вроде бы. — Голос Люциуса с каждым следующим словом становился все тише, и говорил он все медленнее.

— Спи.

И Люциус действительно заснул.

Когда она была маленькой, мама заплетала ее волосы в косички, говорила: «Ты мое сокровище», — и целовала в лоб. А потом ее мама решила, что сокровище пора продать. Тогда она обрезала себе косички и ступила в ночь.