В тайне ото всех, в тени ночи [Макак x МК] (1/2)

—Король обезьян, прошу Вас, не уходите! Не покидайте меня!</p>

***</p>

Ночь, что нестандартно для таких сцен, была тихой и умиротворённой. Прошедший всего пару минут назад дождь навевал в комнату свежесть через так заботливо раскрытое кем-то окно.

Ничто не предвещало прибытие того, кто так старательно прячется от глаз героев, спасших не только мир, но и, наверное, Вселенную от уничтожения обезумевшей женщиной, что сама отчаянно любила всё сущее. Смоляная тень образовывается на противоположной кровати стене, и из неё выходит Шестиухий Макак.

Его внимание привлекает всё так же распахнутое окно и разливающаяся за ним ночь, что должна бы быть мирной, но не вышло. Ни для кого из них двоих.

И, переведя взгляд обратно на того, ради кого он пришел, Макак сразу понимает - МК вновь снятся кошмары.

Со страшных событий, когда практически вся Земля была захвачена одной лишь помешанной демоницей, утекло много воды. Население планеты было спасено от смерти парой отважных детей и ведущими их к победе своей помощью и учениями взрослыми.

Хотя, по большей степени, заслуга, наверное, именно детей, ведь кое-кто из так называемых ”мудрецов” были только и заняты что ссорами.

Глупыми, если подумать об этом сейчас. Выросшими на задетом самомнении, на глубокой обиде. </p>

Но как бы хорошо не закончилась история, есть в ней то, что отравляет сердца всех этой жгучей горечью.

Некогда великий и непобедимый Король Обезьян, освободившийся от оков Леди Костяной Демоницы благодаря вере своего же ученика, отдал все свои силы, что имел, дабы направить и сделать мощнее его же удар по общей противнице. И когда победные возгласы утихли, все поняли, что не хватало одного.

Бессмертного Сунь Укуна в тот день не стало.</p>

С того самого момента ушло много лет на то, чтобы вернуть всё в привычное русло и вновь начать жить как раньше.

Теперь, когда зло изгнано и ничто не грозит, команда Манки Кида могла быть спокойна, и вернуться к тому, что они любили и умели лучше всего. МК тоже старался вернуть того привычного мальчишку, не тронутого приключениями, задорного и общительного. У него даже получалось, и он делал вид, что ему-то тут лучше всех, конечно.

Но друзья понимали, что он врёт.

С того самого дня, как на руки парня легло слабеющее тело учителя и кумира, как они посмотрели друг другу в глаза и обезьяна сказал свои последние слова надежды и напутствия, брюнета еженощно преследовали кошмары.

Тот момент, тяжесть чужой головы на плече, чьё фантомное ощущение так и не уйдет ни через год, ни через три, больше никогда, стихающий, дрожащий голос, а после - улыбка на лице. Счастье учителя, знающего, что его ученик готов.

МК ворочается в собственной кровати, сгребая ногами простыню. Комкая в руках одеяло, жмет его ближе к себе в отчаянной попытке почувствовать безопасность, но, кажется, никак не выходит.

Волосы и подушка целиком вымокли от пота, и даже прохлада в комнате не помогает ему. Мальчишка жмурится и поджимает к себе колени, когда по носу к щеке скатывается первая его слеза за эту ночь. Бормотание лишь наращивается и становится громче, он зовёт его, одного из самых важных людей в жизни. А дозваться не может.

Подойдя к чужой кровати, воин тихо вздыхает и садится прямо на пол, но как можно ближе, чтобы можно было дотянуться.

Пронаблюдав за мучениями мальчишки еще немного, тот протягивает хвост и кладет на одну из освободившихся ладоней МК, после плавно и совсем мягко обматывая вокруг кисти. Сквозь сон, он ощущает чужое присутствие, и тут же сжимает хвост рукой.

— Сунь Укун... — Срывается нервный шёпот с его губ, когда он утыкается лицом в подушку. Тело второго пропускает мелкую дрожь.

— Нет, малыш, это я... — Занеся ладонь над тёмной головой, он замирает. Совсем слегка. А потом кладёт её на густые волосы, начиная нежно поглаживать, стараясь унять беспокойный сон. — Не волнуйся, мой ученик. Я не дам этому тревожить твои сны...

Шёпот бархатом разносится по комнате. До этого сжатая в кулак, вторая рука МК расслабляется, грудная клетка успокаивается, переходя на мирное дыхание, нахмуренные брови расправляются. Прекратившееся бормотание сходит на лёгкое посапывание.

Вглядываясь в умиротворённое лицо, не скривлённое от страха, вызванного кошмаром, он вновь и вновь, каждую такую ночь, задумывается о том, зачем же приходит, что с ним стало. В кого его превратила эта маленькая мартышка.

Когда они только встретились, Макак видел в нём лишь средство достижения цели, мести над Королём Обезьян за то, что тот отвернулся от него, заставил пройти через то, что сделало его таким. Ведь Укун никогда особо не любил разбираться в причинно-следственных связях, он лишь избавлялся от опасности.

И когда они схлестнулись в той битве, где Шестиухий вышел проигравшим, Макак и оказался этой самой опасностью.

Мужчина так долго жил с этим предвкушением отмщения, представлял, каким будет лицо Сунь Укуна, когда он всё же будет на стороне проигравших в следующем и последнем сражении. Использовав наивного человеческого ребёнка, он даже не подумал, что делает. Должно быть, это глупые и заезженные мысли - ”я творил ужасные вещи, не думая”, но так оно и было, в общем-то. Как бы нелепо это ни звучало.

Но при детальном рассмотрении в мальчишке оказалось столько незамеченного им ранее потенциала, силы, стремления, что он невольно... Увидал в нём себя? Макак и не понял с самого начала, насколько разгорелось в нём это сентиментальное желание к возможности, что у него украл Укун - быть учителем.

И он не был точно уверен, когда именно оно появилось в нём. Но это, должно быть, было и не так уж важно, ведь когда он понял, насколько Король Обезьян может недооценивать способности этого парня, Макак ощутил совсем другое - злость за кого-то, кто может в один момент повторить его судьбу, будучи неосторожен или слишком доверчив.

И он не хотел, чтобы это произошло.</p>

Однако, то было тогда. Это рвение защитить, помочь и воспитать тогда, когда этого не мог Укун, развеялось, став обычным для него - приходить, когда то требуется, и поучать мальца тому, что необходимо.