Глава 50. Блу. Молочко от бешеной коровки (1/2)
Август — месяц неистовый. Знойный, пыльный последыш лета, желающий урвать свое, пока его время не закончилось. Многое он мне дал. Немало и отнял. Только апрель и смог его переплюнуть, да. В какой-то момент там, в прошлом, даже начало казаться, что этот плавящий жарищей мозги тезка римских кесарей когда-нибудь заберет и мою жизнь. Похоже, сейчас он близок к этому, как никогда ранее. Потому что мы уже часа три торчим в сломавшейся тачке где-то в районе Монтгомери, размазавшись по сиденьям, как тот джем по хлебушку, и даже носа наружу высунуть не можем, поскольку мимо текут и текут мертвые реки. Ну, сейчас текут, отвлеклись на что-то наконец. А до этого битый час вокруг тачки жулькались, заглядывали внутрь, хрипели, ладошками по стеклам шлепали. Б-р-р-р!
Жарко еще, за тридцать градусов точно. До этого лило каждый день как из ведра, а сегодня как назло ни облачка на небе. Повезло, что движок крякнул, когда сворачивали с основной трассы на боковую улочку и оказались под раскидистым деревом. Останься мы в этой консервной банке на солнцепеке — и уже все трое были бы трупами. Точнее, трупом был бы Каро. А мы с Лэйком Аароновичем — парочкой новорожденных голодных зомбаков. Возможно, тенечек лишь продляет наши корчи? Надеяться-то нам не на кого. Флитвуд-старший пропал несколько дней назад в компании всех матерых добытчиков, и когда все сроки ожидания истекли, мы с Флитвудом-младшим выдвинулись на их поиски. Но в итоге лишь сами вляпались в беду по самое не балуйся.
— Блу, прости, но я больше не могу, — тихонечко произносит Лэйк максимально извиняющимся тоном.
— Я сама уже не могу, — шиплю в ответ, лежа в обнимку с Каро на заднем сиденье, и добавляю завистливо: — Ты хотя бы можешь сделать это в бутылку, не снимая штанов!
В ответ лишь тяжкий вздох, вжиканье молнии и характерное журчание. Черт подери, как бы нам эти дары собственных организмов еще и пить не пришлось. Запас воды приличный, но не вечный все же. Каро дышит так часто и, мне кажется, так шумно, что этот звук заглушает только шарканье тысяч мертвых ног по асфальту. Слава богу, лежит смирно, точно в засаде, за что я в мыслях неустанно возношу хвалу всему его волчьему племени. Щенок — порождение искусственного отбора, почти заглушившего в собаках некоторые инстинкты, столько бы не вытерпел и давно сдал бы нас с потрохами. А этот распластался у меня под боком, уши прижал, и только глазами следит за мелькающими за окном дергаными фигурами да слюной мне на руку капает. Иногда кто-то из них задевает машину, и мы синхронно жмуримся, словно блеск глаз может нас выдать. Наверное, это тоже что-то инстинктивное, из далекого прошлого, когда человек еще боялся бродивших во тьме первородных саванн саблезубых кошек.
Чертово журчание никак не заканчивается, провоцируя мой собственный мочевой на болезненные спазмы. Хочется треснуть Лэйка чем-нибудь тяжелым, хотя он в принципе ни в чем не виноват. Наконец он издает еще один вздох — счастливый, ших-ших — закручивает крышечку и аккуратненько приподнимается со своего лежбища на передних сиденьях, чтобы оценить окружающую обстановку. О, благословенные американские тачки, в которых целые диваны вместо обычных автокресел! Полежи-ка так в какой-нибудь малолитражке, ага.
— Кажется, их становится меньше, — шепотом докладывает разведка. Не знаю, куда мигрируют эти сволочи, может, в более теплые края намылились — осень на носу, но такое стадище нам в первый раз попалось. Может, и в последний. Если машина не заведется, не представляю, как мы пешком пройдем больше сотни километров по кишащей зомбаками местности. За прошедшие месяцы всю округу уже на предмет продовольствия прошерстили, и вылазки с каждым разом все дальше и все опаснее. Неизвестно еще, что с Аароном и остальными приключилось, может, так же где-то в западне застряли… А может, и погибли. Не хочу об этом думать. Но ничего жизнеутверждающего в голову не приходит. Туда скоро вообще ничего приходить не будет, кроме «господи, сца-а-а-а-ать!!!».
Чтобы отвлечься, выглядываю из тачки и я. В самом деле, река мертвых, кажется, иссякает. Еще минут двадцать — и мимо ковыляют уже единичные экземпляры. Сил терпеть никаких больше нет, и я тихонечко открываю дверку и по-пластунски, на пузе, выползаю из машины с той стороны, что обращена к заросшей обочине, прошипев Лэйку:
— Прикрой!
Каро — следом, так же на пузе. Обезьянка моя любимая. Трава вся истоптана тысячами ног, укрытие из нее теперь нулевое. В воздухе остро пахнет давленой зеленью. Но ствол у дерева толстый, надеюсь, успею все до того, как меня засекут одиночки из арьергарда. На ум вдруг приходит сценка из любимого фильма.
— А когда я служил, у нас проволочку колючую натягивали. Немцы. А к ней — мины, — сообщаю я Каро, сдергивая джинсы и опасаясь хихикать, пока одежда не удалится из зоны поражения. Бо-о-оже! Вот оно — СЧАСТЬЕ! Не-не-не, надо непременно порыться в спортивных магазинах, поискать эту приблуду для пописов стоя. Чтоб я еще раз такое вытерпела — да ни в жисть! Волчишка лапу пока не задирает, хотя и вымахал в свои четыре месяца почти с овчарку ростом, так что не сильно демаскируется за аналогичным занятием.
Фух… ну вот, теперь, когда моча на мозг жамкать прекратила, можно подумать, как быть дальше. Вот этих зомбаков трех убью, все-таки нас выпаливших, и подумаю. Лэйк уже спешит на помощь, будет нетрудно. Каро, крадучись, приближается к одной из разболтанных фигур, хватает за протянутую коряпку и дергает на себя. Несвежий зомбак неуклюже валится вперед, лицом прямо об асфальт — инстинктов самосохранения в мертвеньком мозгу нет, наверное, это слишком сложная задача для вируса. Остается лишь обрушить на темечко тяжелый ботинок и услышать заветное «хрусь».
— Мамин помощник, — одобряю я волчий маневр.
— Блу, дуй за руль, — командует Лэйк, покончив с остальными мертвяками, ныряет под капот, шебуршит там чем-то активно и просит помигать фарами. Потом повернуть ключ зажигания. Поворачиваю. В ответ — полнейшая тишина, даже никакого чих-чих не звучит. Лэйк негромко чертыхается. Возится еще и еще. Снимает какие-то проводки, что-то чистит, пока мы с Каро патрулируем периметр.
— Что там? — интересуюсь скорее для проформы, потому что все равно ничего в этом не понимаю и помочь ничем не смогу.
— Стартер, похоже, накрылся. Аккум, свечи — в порядке, перед выездом все проверил, — с досадой и разочарованием отвечает он. — Черт подери, тупо на обочине, среди зомбаков, такую проблему не решить! Тут для автосервиса работенка. Прости.
Парень старательно прячет от меня взгляд, чувствуя вину за то, что мы так встряли.
— Брось, кто мог предвидеть? Я тоже далеко не автослесарь, — говорю я, выковыривая из почившего железного коня рюкзак. — Снимай аккумулятор, свечи, и идем искать другую машину.
Этого добра тут на каждом шагу навалом… лишь бы шины были целы, подкачать не проблема. А бензинчик из бака я сейчас в канистру солью.
Однако сбыться этим радужным надеждам не суждено. Очередная внушительная порция зомбяток, исторгнутая одной из боковых улиц, отгоняет нас от машины раньше, чем Лэйк успевает снять аккумулятор. В любом случае, с этой бандурой не побегаешь, она килограммов пятнадцать весит, а у нас и так рюкзаки и оружие. Господи, как я это ненавижу! Бежать, в смысле. Да и Лэйк не в восторге от вынужденного марш-броска. Один Каро беззаветно счастлив. И ладно бы, убегать надо было только от тех, кто сзади в затылок хрипит. Но они же всюду! У меня даже на страх сил не остается.
— Сюда! — машет Аароныч, сворачивая на очередном перекрестке и углубляясь в частный сектор. Ныряем за высокий фургон, съехавший на обочину, укрываемся в густой траве, чтобы перевести дух. За спиной — сетчатый заборчик, невысокий, но какая-никакая преграда, хоть оттуда просто так не подкрадутся и не тяпнут. Утерев водопады пота со лба, лезу в рюкзак за бутылкой и жадно припадаю к горлышку, предварительно все же удостоверившись, что это водица, а не продукт Лэйковой жизнедеятельности. Мало ли, куда он там свои анализы по инерции засунул.
— Да выбросил я ее, выбросил, — бурчит он обиженно, заметив мой маневр. Напившись, достаю складную походную миску и предлагаю воды своему любимцу. Теперь-то такую роскошь можно себе позволить, туалет тут везде.
— Что делать будем? — спрашиваю напарника, пока Каро жадно лакает.
— Подождем немного, попробуем вернуться к тачке за аккумулятором. Пешком сотню миль не одолеть. Сожрут, — скупо отвечает тот, хмурый, как грозовая туча.
— Логично, — соглашаюсь я, выуживая из недр рюкзака кукурузную лепешку и честно деля ее между участниками похода. Попили — так чего б и не поесть… Живот к спине давно подвело. Помирать голодными как-то совсем уж обидно, если что.
— Руки у тебя — золото, — вздыхает Аароныч, набив рот хлебом вприкуску с самодельными рыбными джерки. — Хоть зомбака завалить, хоть испечь чего. Вкусно.
Заморив червячка и высидев в своем укрытии с полчасика, решаем попробовать вернуться к машине. Стрелять в сложившихся условиях категорически противопоказано, вся надежда на крепость золотых и не очень рук, ножей и монтировок. Вновь оказаться в западне совершенно не хочется, однако перспектива остаться в темноте среди живых мертвяков без какого-либо укрытия куда более жуткая. Половину пути удается одолеть без особых происшествий. А потом снова приходится прятаться, прямо под машинами. Я себе на пузо уже всю грязь Монтгомери собрала, кажется. Хорошо, что дождя нет. Так, прижимаясь щекой к асфальту, я и улавливаю вибрацию полотна и отдаленный гул, напоминающий шум двигателя.
— Машина? Лэйк, кто-то едет! — шепчу, убедившись, что и волчьи локаторы в том же направлении навострились.
— Похоже, так, — соглашается он.
— Рискнем? — спрашиваю, памятуя, какими неприятностями могут одарить случайные встречные в этом дивном новом мире. Но сейчас наше положение таково, что выбирать не из чего. Или пан, или пропал.
— Конечно, а вдруг это наши?
Господи, ведь и правда, а вдруг это Ар и компания? Хоть бы так и было!
Ящерками выныриваем из укрытия и бегом со всех ног в сторону источника звука. Шаркающие мимо по своим зомбоделам мертвяки немедленно разворачиваются — и за нами. Увы… навстречу нам из серого асфальтового марева спасительным ковчегом выплывает совершенно незнакомый фургон, обваренный противозомбиными отбойниками и обвесами. На бегу выбрасываю руку с поднятым вверх большим пальцем, словно правила старого автостопа еще стопроцентно работают. Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста! Я всего ничего бегаю и прячусь, но уже невероятно задолбалась. Я б на месте этих людей, конечно, проехала мимо. Ученая. Но фургон начинает сбрасывать скорость и через пару минут останавливается. Несколько бородатых мужчин с интересом воззряются на нас через стекло, а потом один из них делает приглашающий жест рукой.