Глава 48. Блу. Ночной дожор (2/2)

«Зато ножа или пули в спину хотя бы от нее опасаться больше не стоит, — подает голос ультра-рациональная часть сознания: — Двух индюков одним ударом практически, за день, а?»

Ага. Хотя смерти я никому из них не желала. Всего лишь хотела, чтобы меня оставили в покое. Лучше б это был шериф, вот уж кому я не прочь нож в башку воткнуть!

Аарон приходит минут через десять. Похоже, незваные гости убрались восвояси.

— Как вы? — спрашивает экс-пожарный негромко, проверив сына.

— Мы — банда, — вздыхаю я, подбирая ноги под себя и удобнее устраивая задремавшего уже на моих коленях волчишку. Опасность миновала, и он мгновенно успокоился. А меня все еще потряхивает.

— Это Каро тебя разбудил? — Ар протягивает мне фляжку. — На-ка, глотни. Не повредит.

— Конечно, Каро. Если бы не он, Луиза уже мной бы поужинала. Виски? — кривлюсь я.

— Бурбон. Давай-давай, — не терпящим возражений тоном подгоняет мужчина. — Думаю, ты права… насчет тромба, — добавляет он, устало усаживаясь прямо на пол и прислоняясь спиной к кровати.

— А ты уже решил, что это я ее подушкой удавила? — интересуюсь ехидно. — Я держусь вас, потому что вы оба — нормальные и как это… справедливые мужики, вот. По сравнению с Хантером. Но мне не нужен бойфренд. И я сказала это днем и Лэйку, и Луизе.

— Ну… она могла тебя спровоцировать или напасть первой, — отзывается он. — Я же видел, как она на тебя смотрит. И вижу, как смотрит на тебя мой сын. Извини, не хотел тебя оскорбить. Просто ее смерть максимально неожиданна.

Уж какой это для меня стало неожиданностью — не пересказать!

— Тромб может убить так быстро? — сделав глоток — другой, морщусь от крепости напитка и возвращаю фляжку владельцу.

— Может. Закупорил крупный сосуд и все. Это секунды. Но я же давал ей аспирин!

Последнюю фразу Ар с такой горечью произносит. Переживает… Еще и себя винит.

— Может, он уже давно… — замолкаю, не вспомнив слово «образовался». — Давно был. Большой. А травма спровоцировала отрыв. Ты же не врач.

Да и врачи — не боги. С вирусом же не справились. Как мы теперь живем? Чем питаемся? Ежесекундно стрессуя. Такое и молодых подкосит.

— Так погано… чувствовать свое бессилие. Снова и снова, — хрипло, тихо добавляет он. Видит Джа, мне нечем его утешить.

Лэйк выжил. Хрипел, кашлял, но продолжал упорно цепляться за жизнь: уже на следующий день попытался сесть, заговорить, начал есть, и костлявая отступила. Как только смог подняться — полевой госпиталь свернули. За баррикадой куда спокойнее.

После ночного сюрприза от Лу заснуть теперь получается только в одиночестве, в собственном доме, убедившись, что все двери-окна крепко заперты. Спасителя своего четвероногого балую, как только могу, и все мне кажется мало. Шериф, потеряв разом верного помощника и антипатичную ко мне мадам, присмирел и свои порядки наводить в общине пока не суется. Однако, хотя Аарон и подтвердил мою версию событий, меня не оставляет ощущение, что этот м*дак тайком распускает по общине слухи, будто я умудрилась тихо и коварно прикончить соперницу в ночи, а потом обставила все так, словно та сама померла. Странновато на меня как-то народ косится… впрочем, плевать. Пусть лучше побаиваются.

В круглосуточной сиделке Лэйк больше не нуждается и жизнь входит в накатанную колею. Захожу навестить его в перерывах между рыбалкой и заботами об огородике. Ар как раз осматривает рану, изумляется — скорость заживления потрясающая. Впрочем, и его собственное пулевое, и у Энди зарастают ударными темпами.

— Мэйби, один приятный бонус от вируса в куче других, неприятных? Раз он мертвякам гнить мешает, может, и живых подлечивает? — выдвигаю теорию я, ощупав то место на собственной голове, где еще должны бы по идее красоваться остатки шишки. Но там уже давно никакой гематомы в помине нет. Аарон только широкими плечами в ответ пожимает:

— Черт его знает… Ну ладно бы, у одного. Индивидуальные особенности организма. Но так, чтоб у всех разом? Может, в самом деле вирус.

— Почему же он не помог Луизе? — спрашивает Лэйк, пока папаня крепит свежую повязку кусочками пластыря.

— Мы же не знаем, что именно ее убило? Предполагаю, что тромбоз. Вирус может подавлять размножение гнилостных бактерий, усиливать регенерацию тканей и никак не влиять на вязкость крови. Например, — отвечает Ар. — Все, можешь одеваться… На тебя леди, в конце концов, смотрит.

Лэйк прикусывает губу, пытаясь подавить довольную улыбку. И совсем не торопится натянуть футболку.

— Да я вообще на него не смотрю, боже мой, — фыркаю я и вспоминаю, чего вообще приперлась: — Вряд ли похоже на то, что пекла твоя мама, но есть можно, — добавляю, протягивая парню тарелку с клубничным пирогом. Правда, клубника в начинке уже не свежая — джема из нее бабоньки наварили, пока мы с Аром вокруг его наследника с бубном плясали. Да и тесто простейшее, хлеб, можно сказать. Уж что было под рукой, из того и изваяла. По нынешним временам и это — объеденье. Каро провожает подношение полным осуждения взором. Все, что проходит мимо его проглотистой пасти, вызывает у него справедливое возмущение.

— Ой, не смотри так, сирота казанская! — одергиваю я его. — Только что половину такого же задегустировал.

— Вау! — вырывается у Лэйка восторженный возглас. — Ты сделала это для меня?

Не ожидал, конечно.

— Дала себе слово, что испеку, если ты поправишься. Ты поправился. Приятного аппетита.

Парень нюхает гостинец и расплывается в улыбке на полнейшем законном основании:

— Это так приятно! Спасибо, Блу. И за то, что ухаживала за мной, тоже спасибо.

— Но ведь если бы я заболела, ты бы сделал для меня то же самое, — улыбаюсь в ответ как можно очаровательнее. Лэйк густо краснеет. Луизы не стало, и чертов обратный эффект Ф. Найтингейл полился на меня, как из душа. Жри вот свой пирожок, выздоравливай и завязывай с этими умильными взглядами. У меня и так уже репутация психопатки.