Глава 47. Лорита. Дома (2/2)
Мертвые пейзажи Атланты и ее не менее мертвых предместий сменяют леса и поля. Грузовик катит по пустынному шоссе, сперва еще какое-то время мелькают одиночные фермы и брошенные автомобили, затем деревья подступают к самой обочине, и за ними не видно уже ничего. Машины теперь тоже попадаются все реже, да и зомби практически не видать. Даже можно представить, будто в мире все по-прежнему, а мы просто выбрались на природу. Да… в укрепленном решетками грузовичке, в грязной, пропитанной потом одежде и в компании совершенно незнакомых мужиков.
И вот на горизонте показывается озеро. Миновав кучу поворотов извилистой грунтовой дороги, наша постапокалиптическая колесница сбрасывает скорость и медленно катит вдоль металлической ограды, за которой виднеется территория не то детского летнего лагеря, не то кемпинга. У ворот возвышается конструкция, подозрительно похожая на пляжную вышку для спасателей, но наверху вместо смуглого юноши в плавках и с биноклем маячит вполне одетый мужик с автоматом. Наши нежданные спасители шумно приветствуют его и машут из кузова, после чего другой дежурный открывает ворота, и грузовик въезжает на территорию лагеря. Впрочем, не совсем — оказывается, пространство огорожено металлической сеткой, точно детский манеж для буйного малютки-великана, а впереди маячат еще одни ворота.
— Выгружаемся, — командует Джеральд и поясняет для нас: — Досмотр на предмет укусов, проверка оружия и прочее. Обязательная процедура.
Я покорно распрямляю затекшие за время пути ноги и пробираюсь следом за остальными к краю кузова, где Райли снимает амбарный замок с решетчатой двери. Чувствую, как Крис легонько касается моей руки и, остановившись, слышу ее чуть слышный шепот:
— Как думаешь, они не?..
Она не договаривает, но и так ясно, что кроется за этой оборванной фразой. Меня и саму крайне тревожит тот же вопрос. Да вот только обратного пути уже нет, остается лишь бодриться, и я шепчу в ответ:
— Да вроде ничего ребята. А досмотр в такое время — вполне разумная мера.
Уже спрыгнувший на землю Алекс протягивает руки, предлагая помочь нам спешиться. Можно было бы показать себя гордой и независимой феминисткой и сигануть вниз самостоятельно, но после целого дня торчания под палящим солнцем и долгой дороги меня малость пошатывает, так что от помощи я не отказываюсь. С одной стороны, так я гарантированно не начну знакомство с новой общиной, эффектненько кувыркнувшись из кузова вверх тормашками, а с другой — для чего, в конце концов, иначе нужны мужчины? Пусть я научилась стрелять, отмахиваться от зомби и принимать решения за остальных, но девушкой-то от этого быть ведь не перестала.
Тут я снова буквально затылком чувствую взгляд Джеральда и, резко обернувшись, убеждаюсь, что быстроглазый брюнет и впрямь на меня смотрит — внимательно, испытующе и оценивающе. Какой-то не вполне правильный и привычный набор чувств для глазеющего на меня мужчины. Словно прикидывает, сколько я грядок в один присест перекопать смогу или какой высоты гору посуды сумею отдраить за сорок пять секунд… это в лучшем еще случае. Кристи, которую Алекс тоже успел уже приземлить, судорожно стискивает мою руку. Похоже, на Мэтта никаких надежд она больше не возлагает и рассчитывает исключительно на мои инстинкты выживания.
Напряженную атмосферу несколько развеивает выпрыгнувшая из кабины грузовика девушка или, скорее, девочка-подросток. Я даже как-то теряюсь: неужто совсем больше некого было в рейд с парнями отправить, кроме этого миниатюрного тинейджера?
— Наконец-то нашего женского полку прибыло! — широко улыбается девчонка и протягивает мне руку: — Кэтрин.
Рукопожатие у нее оказывается неожиданно крепким, почти мужским. И пожалуй, я промахнулась относительно ее возраста: несмотря на шаловливую юную мордашку, ни намека на ребячливость в глазах у Кэтрин нет. Даже у Кристи, невольно отмечаю я, взгляд до сих пор не лишен доверчивости и наивности, особенно когда она нерешительно улыбается нашей новой знакомой. А в выражении лица этого кажущегося тинейджера — совершенно взрослая твердость и жесткость, которую не скрывает даже приветливая улыбка.
Впрочем, вряд ли и в моих собственных глазах сохранились остатки той самой наивности, которую умудрилась не растерять Крис. Да и была ли у меня она вообще, даже до апокалипсиса? Несмотря на то, что нас с Кристи разделяют от силы два-три года, рядом с ней я всегда чувствовала себя намного старше (мудрее, опытнее, циничнее — нужное подчеркнуть).
Пока мы знакомимся, я не расслабляюсь и не перестаю внимательно изучать обстановку и новое окружение. Ограждение, как по мне, так себе, после укрепленного по последнему слову постапа грузовичка я подсознательно ожидала увидеть что-то вроде крепости. Можно и со рвом, и с подъемным мостом, и с крокодилами с отменным аппетитом внизу. Нескольких зомбаков и такая ограда, конечно, остановит, а если их толпа подвалит? Хотя за последние полчаса поездки я, пожалуй, даже и одного не видала.
А вот озеро — это хороший бонус. С одной стороны, куда более серьезная преграда для шатающихся по окрестностям беспокойников, чем этот заборчик, с другой — источник воды и пищи. При мысли о воде меня тянет неистово заскоблиться сразу во всех местах, подобно блохастой животине. Ктулху немилосердный, до чего ж хочется как следует помыться! Мечта о купании на какое-то время даже вытесняет все опасения по поводу нехороших намерений наших спасителей. Хотя, возможно, если мы с Крис опасаемся за свою девичью честь, мыться нам как раз и не следует. Тогда еще пара-тройка дней — и источаемые нами миазмы просто свалят с ног любого, не лишенного напрочь обоняния, насильника.
За этими размышлениями я едва замечаю еще одного добытчика, про которого почти успела забыть. Водитель нашей грозной колымаги, Стефен, как назвал его Ларри. Одет он абсолютно так же, как остальные — в кожаную куртку и джинсы. Я бы, может, и вовсе не обратила на него внимания, но как раз когда он останавливается напротив нас с Кристи, прощальный луч уходящего солнца вдруг озаряет пятачок у ворот, на котором мы до сих пор все топчемся. И на какое-то мгновение мне кажется, словно на голове у парня вспыхнул небольшой пожар: настолько ярко пламенеет на фоне заката его шевелюра.
— Стефен, пожарная тревога! — жизнерадостно вопит Ларри и плещет в сторону водителя остатками воды из бутылки, но вместо этого орошает россыпью капель куртку Мэтта, попавшегося на пути.
— Брандмейстер из тебя такой же, как и снайпер, — замечает Кэтрин и бесцеремонно отвешивает парнишке легкую затрещину. — Иди уже, продемонстрируй Вэл, что ни один зомбак не прельстился твоей тушкой, и помогай остальным ящики разгружать!
Тут солнце окончательно укатывается за лес, и я наконец, не щурясь, могу разглядеть этого новоявленного Фаэтона*. Без закатной иллюминации он оказывается не таким уж огненно-рыжим, как почудилось мне в первый момент. Волосы у него скорее оттенка темной меди, но прежде всего в глаза бросаются не они, а его открытая, по-настоящему солнечная улыбка. Причем, улыбка эта словно рассыпалась задорными искорками по всему лицу и светится и во взгляде, и даже, кажется, в каждой веснушке, проступающей на носу сквозь загар. И я почти непроизвольно улыбаюсь в ответ — потому что не улыбнуться просто невозможно.
— Стефен, — говорит водитель, протягивая мне руку. И когда мои пальцы утопают в его теплой ладони, впервые за последнее время я вдруг ощущаю себя в безопасности. Дома.
*Фаэтон (др.-греч. Φαέθων, «блистающий») — в древнегреческой мифологии—сын Гелиоса. По преданию, Фаэтон выпросил у отца позволение править солнечной колесницей, но его упряжка погубила его: кони неумелого возницы отклонились от правильного направления и приблизились к Земле, отчего та загорелась. Гея взмолилась к Зевсу, и тот сразил Фаэтона молнией, и Фаэтон рухнул в Эридан и погиб. По другому сказанию, Зевс, чтобы потушить пожар, пустил потоки воды, и все смертные погибли, кроме Девкалиона и Пирры.