Глава 43. Лорита. На другом берегу Стикса (1/2)
Всплеска воодушевления надпись, сулящая скорую встречу со столицей Джорджии, ни у кого не вызывает. Мэтт вообще смотрит словно сквозь указатель, а глаза Кристи неожиданно наполняются слезами.
— Я… просто подумала… вдруг все это было напрасно… и там тоже все мертво… и тогда Кевин… — ее сбивчивую речь прерывают всхлипывания. — Простите. Наверно, нам не следовало приезжать сюда.
— Что уж теперь, — сумрачно буркаю я. — Раз уже приехали, проверить все равно надо. Где этот ЦКЗ хоть искать-то?
Быстро выясняется, что ни у кого из нас ответа на этот нехитрый вопрос нет. Авторы книг и фильмов не позаботились указать точный адрес и схему проезда, а всезнающая всемирная сеть отныне уже ничего нам не подскажет. Да и путеводители, которыми торговали в окрестных магазинчиках, вряд ли пестрят предложениями взглянуть на главную достопримечательность столицы штата — кишащие вирусами лаборатории ЦКЗ. Разве что подфартит бумажную карту города где надыбать…
В очередной раз тихо закипая от еле сдерживаемой ярости на полнейшую пассивность компаньонов, трогаю машину с места. Может, на какой заправке на подступах к Атланте удача улыбнется? Понятно, что все мало-мальски ценное, вероятно, давно сметено с полок, но вряд ли кто позарился на карты города, если они вообще там были.
Плотность зомби на квадратный метр по мере приближения к Атланте неуклонно растет, как и количество брошенных машин. И конечно, того, что когда-то было человеческими телами. С содроганием думаю, что же ожидает нас в самой столице. Город-то был немаленький… Тут даже без пригородов почти полмиллиона потенциальных зомбаков наберется. А если еще вспомнить, что в связи с растущим дефицитом живых, неупокоенные сограждане начали проявлять склонность к миграции… В общем, вряд ли нам тут светит хоть что-то хорошее. И возможно, самое разумное — сейчас же развернуть машину и гнать отсюда на полной скорости, пока не поздно.
Но я все еще не могу расстаться с призрачной надеждой спихнуть втюханный мне судьбой небесный свод на плечи другого, более приспособленного Атланта, поэтому не внимаю нашептывающему эти разумные вещи внутреннему голосу. Заправок на подступах к городу полно, но при ближайшем рассмотрении часть из них напрочь разгромлена и окружена, словно баррикадой, стоящими вплотную друг к другу автомобилями. Бросить собственный транспорт на дороге и пробираться в одиночку между этими железными гробами (многие из которых наверняка с царапающимися изнутри обитателями)? Нет уж, увольте от такого удовольствия. В том, что Мэтт или Кристи выразят горячее желание составить мне компанию, я сильно сомневаюсь.
В конце концов я все же решаюсь на вылазку и, собравшись с духом, притормаживаю у какого-то относительно безобидного на вид придорожного кафе. На парковке возле него — всего три легковушки, и мертвяков рядом не видно. Вопреки моему скептицизму, Мэтт все же выныривает из своих депрессивных пучин и следом за мной выбирается из машины. Кафешка совсем маленькая, но, когда мы, опасливо озираясь, подходим к болтающейся на одной петле двери, мне она представляется как минимум знаменитым «Королевским драконом»**, битком набитым голодными зомбарями.
От налетевшего ветра дверь стукается о косяк, издав протяжный тоскливый скрип, от которого у меня руки покрываются мегамурашами.
«Будет чертовски досадно завершить жизненный путь в захудалой придорожной забегаловке, превратившись в низкокалорийное первое блюдо для зомби», — ядовито замечает внутренний голос, никогда не оставляющий меня без моральной поддержки.
— У них может быть телефонный справочник, — вдруг говорит Мэтт. — Там вроде бы пишут не только номера телефонов, но и адреса всяких организаций.
Меня так и подмывает заметить, что адрес мало чем поможет, раз никто из нас совершенно не ориентируется в Атланте, но я вовремя прикусываю язык. Все же впервые за последние дни Мэтт высказал хоть какую-то идею, так что, может, он начинает понемногу приходить в себя и снова включаться в процесс выживания.
— Точно, а я ведь даже не подумала о справочниках! — собрав в жалкую кучку истощившиеся запасы оптимизма, умудряюсь даже выдать довольно бодрую, хоть и насквозь фальшивую улыбку. Обычно напоминание о том, какой он умный, заставляет мужчину молодцевато втянуть живот и ощутить потребность в свершении подвигов, но Мэтт лишь равнодушно пожимает плечами и без тени энтузиазма поднимается на крыльцо.
Впрочем, и я этим самым энтузиазмом отнюдь не искрюсь, особенно когда духан из распахнутой двери едва не сшибает с ног. Горячий, застоявшийся воздух пропитан крепчайшим амбре от превратившейся в кучу гнилья пищи… а возможно, и от посетителей, которых постигла та же незавидная участь. А я-то еще воображала, будто теперь вонью нас уже не удивишь. Как же, новая реальность всегда найдет способ поразить во все органы чувств… К горлу подкатывает тошнота. Как там внутри вообще дышать-то, если на пороге уже наизнанку начинает выворачивать?
Можно, конечно, развернуться и дернуть отсюда, но куда? Где и как искать треклятый ЦКЗ в незнакомом городе, не имея никаких зацепок? Все равно рано или поздно придется соваться в другое малосимпатичное местечко в поисках карт или справочников, и никаких гарантий, что оно будет приятнее и безопаснее. Поэтому, задержав дыхание, все же заставляю себя сделать шаг вперед и побарабанить по косяку, выманивая альтернативно живых клиентов на свежий воздух. Однако кто бы там ни был, на этот примитивный трюк он не ведется. Для верности (вдруг засевшие в кафешке зомбаки туговаты на ухо) еще несколько раз бью по двери ногой — и снова никто не отзывается.
Что ж, деваться некуда — придется все же лезть внутрь. Пожалев, что мы не разжились где-нибудь противогазами, осторожно заглядываю в кафе, на всякий пожарный держа монтировку прямо перед собой. Приходится еще разок притормозить: после яркого уличного солнца глаза не сразу привыкают к царящему в зале полумраку. Все окна кое-как забиты досками и почти не пропускают дневной свет.
Меня обдает особо концентрированной волной зловония из распахнутой боковой двери, должно быть, ведущей в кухню. Какого дьявола оно не выветрилось за столько времени? Электричества нет уже… тут я несколько теряюсь: до меня доходит, что я не знаю, какое сегодня число. Мы давно перестали следить за ходом времени, которое перестало что-либо значить в новом мире. Вероятно, сейчас середина мая… а может, дело движется уже и к июню. И температура царит соответствующая, да.
Теперь я уже довольно отчетливо различаю, что творится внутри, хотя, собственно, и различать-то особо нечего. Перевернутые столы, сломанные стулья, разбитая посуда с неопознаваемыми уже остатками еды. Зомби в зоне видимости пока нет, и слышится только один монотонный звук, отдаленно напоминающий приглушенное гудение вентиляторов или еще какой техники. Секундой позже до меня доходит: мухи. Конечно, кому-кому, а этим-то тварям тут раздолье.
Мы с Мэттом осторожно продвигаемся вперед и вскоре убеждаемся, что зал пуст. А вот когда добираемся до кухни, мне изрядно плохеет. И вонь здесь почти ни при чем. Все вокруг изгваздано темными пятнами и потеками засохшей крови, а на разделочных столах валяются части человеческих тел разной степени… испорченности. При нашем появлении облепившие их мухи поднимаются в воздух, и на мгновение нас словно поглощает черное грозовое облако. Я с отвращением отшатываюсь, но насекомые и так быстро теряют ко мне интерес и возвращаются к своей законной добыче.
Краем глаза замечаю какое-то движение и аж подпрыгиваю от ужаса, когда кисть руки на столе начинает шевелиться. Но затем понимаю — нет, это не автономное существование зомбоконечностей. Там просто кишат черви. Я судорожно сглатываю, пытаясь подавить подкатившую с новой силой тошноту. Дверца здоровенного холодильника зловеще приоткрыта, но даже если там засел голодный-преголодный зомбак, уже нацеливающийся, на кого из нас прыгнуть, ни за какие сокровища мира я туда не загляну. Мне вон и рук-ступней-ушей, нашпигованных личинками, с лихвой хватит для ночных кошмаров на регулярной основе…
— О господи, — сдавленно произносит Мэтт за моей спиной, и это моментально выдергивает меня из бездумного шокового состояния. Карта. Справочник. Информация о местонахождении чертового ЦКЗ. Мы пришли сюда лишь за этим. А Крис там одна в машине. И пока мы тут стоим, в оцепенении таращась на хтонический кровавый натюрморт (Ктулху, порази меня избирательной амнезией, а?), с ней может произойти все что угодно.
— Уходим, — севшим голосом наконец выговариваю я и первой опрометью выскакиваю из этой адовой кухни, а затем, вновь напрочь позабыв о картах и справочниках — и из кафе. Ноги выносят меня наружу, даже не попытавшись на секундочку притормозить, чтобы проконсультироваться с мозгом. И надо заметить, напарничек отстает от меня лишь на долю секунды. И хотя воздух на улице отдает запахами плавящегося на солнце асфальта, гари и уже почти привычным душком мертвечины, после ароматов кошмарной забегаловки он кажется мне просто-таки свежим бризом.
— Что там? — встревоженно спрашивает Кристи, выскакивая из машины. Обеими руками она судорожно сжимает пистолет. Должно быть, наши физиономии говорят лучше всяких слов, но живописать подробности я ей точно не стану, поэтому лишь неопределенно мотаю головой:
— Ничего, только мертвяки.
В сущности, я даже не соврала. Просто не уточнила, в каком именно они виде. Мэтт лишь молча кивает, подтверждая мою версию.
— Ребят… смотрите! — вдруг говорит Кристи, тыча пистолетом куда-то за наши спины (тут я непроизвольно приседаю — подобные махи огнестрелом и в более умелых руках меня бы напрягли, не говоря уж о Крис). А обернувшись, чувствую себя крайне глупо. Потому что на столбе вяло трепыхается под слабыми порывами ветерка распечатанный на черно-белом принтере, несколько попорченный дождями плакат. На нем — давно уже не актуальное воззвание к гражданам сохранять спокойствие и бла-бла-бла, а внизу — телефон и адрес того самого Центра по контролю и профилактике заболеваний.
Коршуном кинувшись к плакату, бережно отлепляю его от столба. К сожалению, нижняя часть бумажки пострадала больше всего, и от прилагавшейся когда-то схемы проезда почти ничего не осталось. Все, что удается разобрать — «кампус Университета Эмори». Ну хоть какой-то ориентир… Вот где, спрашивается, были до этого мои глаза? Посмотри я внимательней по сторонам, не пришлось бы даже соваться в жуткую кафешку, и знать бы я не знала, что лежит на ее кухне.
И не пришлось бы гадать — не разгуливает ли тут поблизости маньяк и не принадлежали ли те части тел таким же, как мы, путешественничкам? Впрочем, даже если он проделывал все это с зомби, психического здоровья ему это не прибавляет…
«Учитывая тот факт, что вы собрались в гости ко всем мертвякам Атланты, неведомый психопат, вероятно, последняя из ваших потенциальных проблем», — брюзгливо вворачивает внутренний голос.
С обреченным вздохом машинально сворачиваю бумажку, мимоходом подумав, что это по сути послание из прошлой жизни, и бреду обратно к машине. На сей раз я полностью согласна с этой злобной язвой, которая голосом тетушки Габриэллы регулярно вещает в моей голове: мы действительно суемся в настоящее зомбогнездо. И у меня стойкое чувство, что делаем мы это совершенно напрасно.
Покинув в тот бесконечно далекий апрельский день захлебывающийся в панике и беспорядках Ричмонд, мы держались в стороне от крупных городов. И теперь перед нашими глазами словно прокручивается в обратном порядке хроника падения Атланты: от забитых мертвыми машинами шоссе до буквально сметенных военных блок-постов, когда-то перекрывавших все въезды и выезды из многострадальной столицы Джорджии. Вопреки моим ожиданиям, первоочередной проблемой становятся вовсе не толпы оголодавших зомби, а уходящие в бесконечность вереницы замерших навеки автомобилей. Мне приходит в голову, что с высоты птичьего полета они, наверное, выглядят, точно гигантский металлический скелет, распластавшийся под палящим южным солнцем. Вот он какой, закат человеческой цивилизации…
Пока мы рыскаем вокруг города, выискивая второстепенные дороги и объезды, меня все больше накрывает волной почти потусторонней жути. Неукротимая Атланта, восставшая в свое время из пепла после войны между Севером и Югом, теперь мертва, окончательно и бесповоротно.