Глава 36. Блу. Персональный Иисус (2/2)
— Пожалуй, — легко соглашается Лэйк. — На всех хватит.
— Говорят, его надо подержать в воде с… — слово начисто вылетает из памяти, и я щелкаю пальцами, — с кухонной кислотой. Чтобы не пах как река.
Слова «тина» я и вовсе не знаю.
— Уксус? — подсказывает Флитвуд.
— Да.
Хотя в новых реалиях запашком тины народ не смутишь. Уплетем, оближемся и добавки попросим. А еще хе из сома — м-м-м… Вот только у меня ни лука, ни морковки, ни чесночка для него нет. Эх…
— Не поможешь разделать? — берет Лэйк быка за рога.
— Да, конечно, — киваю я, быстренько одеваясь. Парень с заметным усилием поднимает добычу под жабры и закидывает на плечо. Сколько же в ней весу, интересно?
— Сто фунтов ровно! — объявляет Аарон, глядя на сына с нескрываемой гордостью. — А ведь новый рекорд! Прошлый на сколько потянул, Сэт, девяносто два?
Пока мужики наперебой припоминают всех выловленных в этой местности сомов со времен старика Ноя, я мысленно перевожу фунты в килограммы. Ого, больше сорока пяти! С хорошую овечку.
— Час вытаскивал. Думал, лодку опрокинет — так дергался, — делится пережитыми ощущениями новый рекордсмен штата. Луиза внезапно вознаграждает добытчика поцелуем, которого он, кажется, не ожидал. Вот и славно, совет вам да любовь, и зомбей поменьше.
— Мама тобой гордилась бы, — негромко произносит Ар, похлопав сына по плечу. Знаю, что она умерла, когда Лэйк был еще подростком, он как-то обмолвился. Что ж… любившим ее мужчинам хотя бы не пришлось видеть, как она превращается в чудовище. Вообще среди выживших высок процент людей из небольших семей. Конечно, когда у тебя в доме душ восемь, шансы быть тяпнутым, где-то застрять с такой оравой, попасть в ловушку несоизмеримо выше.
Желающих распотрошить рыбину хватает без меня, причем и половчее, и посильнее, так что я только на подхвате. Хранить такую тушу негде, и барбекюшницы раскочегариваются немедленно, как только поверженный властелин реки превращается в аккуратные стейки. Работа эта здесь сугубо мужская, так что можно даже на мудрые советы не распыляться. И уху из огромной башки сами сварят. Трофей становится поводом для стихийного праздника, непосредственного участия в котором не принимают только дежурные да Каро с Панчем. Незлобивый пес быстро пообвыкся и уже не рычит на мелкого, играть приглашает, даже мячик свой приволок. Неприятностей-то ему Каро никаких не причинял, не то, что лютая курица. Пока женщины расставляют тарелки на столах для пикника, они возятся неподалеку на лужайке в компании ребятишек. К детям Каро лоялен, и, надеюсь, он сохранит это отношение в будущем, ведь его детство закончится гораздо раньше. Однако тискать себя и им не позволяет. Это исключительно моя привилегия. Когда малышня уж слишком начинает докучать волчонку, тот припускает ко мне и привычно прячется за ноги, хитренько выглядывая из своего укрытия.
— Ой, маменькин сынок, — поддевает Луиза, ставя на стол пару бутылок колы. И это прекрасно. Щенок заигрался бы и забыл, как его зовут и в какой стороне хозяева. А Каро все время держит меня в поле зрения, хотя бы краешком глаза. А прямо сейчас и краешком крайне зубастого рта. Ну не стоять же просто так в самом деле, когда рядом такая аппетитная нога?
— Ай! Каро, фу! — прицыкиваю на сорванца.
— Вот-вот, уже на зуб пробует! — пророчествует, ткнув в нашу сторону щипцами для рыбы, мистер Хантер от своего барбекю. Джонни околачивается тут же с бутылочкой пива в руке — по случаю праздника Ар расщедрился и выставил запертый под замок от Рэя и прочих неприятностей алкоголь. И вот именно на этом фоне: барбекю-пиво-тусовка до меня доходит, что же меня так тревожит в этой парочке… Никто из них не выглядит и ни секунды не выглядел травмированным всем произошедшим. Оба плавают в атмосфере апокалипсиса с таким видом, словно родились в ней. И это странно и как-то не правильно. У остальных нет-нет — и мелькнет это в лице… исказит спокойное выражение или улыбку. Воспоминания о таких же пикниках с теми, кто был дорог и кого уже нет. А у этих словно ни единого сожаления.
— Так готовьте скорее, спасите мою ногу, шериф, — хмыкаю я в ответ. Аромат запекающейся рыбы уже тянется над полянкой перед самым большим домом на острове, где по-прежнему живут Флитвуды. А пожалуй, позволю и я себе бутылочку пива… Панические атаки практически сошли на нет, таблетки я пить закончила. Не ледяное, конечно, но вполне неплохо. Теперь вообще все неплохо, что съедобно. А сом, даже припахивающий тинкой, так просто божественен, с дымком-то. Пальчики оближешь. Эх, музыки бы еще… Но если мы позволим себе такую роскошь, к утру у баррикады пол-Алабамы отираться будет.
Рыба еще горячая, и пока половина порции для Каро остывает, свою я успеваю съесть. Он так умильно облизывается и строит такие мурзилки, выпрашивая еду, что не улыбаться невозможно.
— Потрепи. Горячее.
— Эй, мелкий! Держи, — Джонни присвистывает и бросает кусочек волчонку под нос. Каро тянется было, но я резко осаживаю его на русском: «Нет! Фу!» и подбираю угощение. Кинуть могут и не вкусняшку вовсе, и не по доброте душевной, а как раз наоборот. Проходили уже, знаем… спасибо бывшей соседушке за науку, чтоб ей там зомби первой отобедали, и жевать начали медленно, с пальцев ног. Крысиный яд или пара рыболовных крючков в куске рыбы — и животное умрет в страшных муках. Ну, мало ли кому и как я дорогу могу перейти, даже не желая этого? Джонни вот, например, с несговорчивостью своей. Так что лучше сразу приучить не подбирать с земли что попало. И из чужих рук еду не брать.
Убедившись, что рыба чуть теплая, протягиваю ее Каро на ладони:
— Ешь.
Парень, наблюдая за моими маневрами, усмехается:
— Думаешь, отравлю?
— Дисциплина, — отвечаю я. На это ему возразить нечего.
Нешумные наши посиделки затягиваются до самых сумерек. К разговорам я особо не прислушиваюсь, возясь с Каро в сторонке от остальных. Все равно половины не понимаю. Но и так догадываюсь, о чем они теперь — огороды, вылазки, школу бы вот ребятишкам устроить, нельзя же им как трава расти, пусть все и рухнуло к чертям Панчевым. А может, где-то получше, как бы узнать, вдруг не везде такой ужас… И так по десятому кругу.
Широкоплечая фигура Флитвуда-младшего с маленькой банкой пива в руке приземляется рядом на траву. Парень жестом предлагает его мне, но я отрицательно мотаю головой — с меня на сегодня хватит. Я теперь яжмать, мне ясная голова нужна.
— Отец с шерифом хотят завтра в Талладегу съездить. Патронов в обрез. С едой… сама знаешь. Поедешь с нами? Там точно книги найти можно, даже колледж есть. Если повезет.
— Конечно, — киваю я. При мысли о том, что снова надо будет садиться в жестянку на колесах, которая может в любой момент заглохнуть, и с парой патронов в обойме ехать в обезлюдевшие поселки, навстречу их мертвым прожорливым обитателям, под ложечкой противно холодеет. Шок, порожденный первым острым стрессом, давно попустил, и инстинкт самосохранения заработал с удвоенной силой. Да еще и Каро у меня теперь… Наверное, можно отказаться… переложить эту миссию на других. Но я почему-то не могу. Раз уж я ношу оружие и умею с ним худо-бедно обращаться, отсиживаться, словно кисейная барышня, совестно.
Посуду и мебель убираем уже при свете мощных фонарей на батарейках — в них дефицита пока не наблюдается.
— Давай провожу, — предлагает вдруг Лэйк, когда я, взяв сонного, облопавшегося сомятины Каро под мышку, желаю всем доброй ночи. Живенькое мое воображение так быстро рисует томную прогулку и настойчивый поцелуй у темного крылечка, что слово «No!» вылетает из моего рта, пожалуй, слишком поспешно.
— Тут идти сто метров, я вооружена, зомби нет, — оправдываюсь я, спеша улизнуть.
— Как хочешь, — разочарованно произносит он мне уже в спину. Ну вот как с моим запасом слов объяснить парню, что он, конечно, славный и прям прекрасно папой своим, таким же славным, воспитан, но не надо мне вот этого вот всего от слова совсем. И не только потому, что мы очень разные ментально, плюс внешне он совсем не в моем вкусе, но и потому, что либидо мое, похоже, тихо скончалось под грузом адского стрессища и не поднимает голову уже добрых два месяца. И нескоро, наверное, поднимет. Мне вот так прям нормально, в компании волчишки, а больше никого и ничего не нужно. Особенно на моем диване.
Устраиваясь на нем поудобнее и досадуя в полудреме на непонятливого Лэйка, я еще не знаю, что его попытки ухаживаний — это не проблема. Это вообще не то, о чем стоило бы беспокоиться…
*«Кто подста́вил кро́лика Ро́джера» (англ. Who Framed Roger Rabbit) — выпущенный в 1988 году компаниями «Touchstone Pictures» и «Amblin Entertainment» комедийный художественный фильм, обладатель 3 премий «Оскар». В фильме совмещена рисованная мультипликация и игра живых актёров.
**«Personal Jesus» (с англ. — «нательный крест с распятием», букв. — «Личный Иисус») — 23-й сингл британской группы Depeche Mode, выпущенный в Великобритании 29 августа 1989 года, и первый сингл с альбома Violator.