Глава 14. Блу. Глухомань (1/2)

Остаться, где стоишь, или спрятаться? Вот дилемма! Моя и без того роскошная мизантропия растет, точно снежный ком, катящийся с Эвереста. Там, в этой приближающейся машине (или машинах) может быть кто угодно. От таких же насмерть перепуганных везунчиков, как мы, до вояк в биозащите, зачищающих район от всякой подозрительной живности. Я даже об заклад биться не стану, что могу показаться довольно подозрительной. Разок уже показалась! Остальные как хотят, а я отступаю назад, под защиту деревьев. Хотя только что ощущала себя там куда хуже, чем на трассе. Так, глаза на раскорячку — один смотрит на дорогу, другой силится держать под контролем то, что за спиной, и стою, на всякий случай еще и пригнувшись. Руки дрожат, и палец со спускового крючка я убираю. Вернуть — дело секундное…

Машины оказываются обычными, гражданскими. Их три — седан и пара внедорожников. И в них такие же до смерти напуганные люди, как и мы. Они не останавливаются, просто один из пассажиров из приоткрытого окна сообщает, что их городку конец, и в ту сторону лучше не соваться. Три машины на весь этот Лейк Пёрди? А ведь к нему еще куча поселений примыкает…

Уже миновав нашу застывшую на обочинах группу, последняя тачка все же притормаживает.

— Есть пара мест. Хотим попробовать добраться до Монтгомери, — говорит водитель. — Вдруг там… получше.

Мой маленький приятель секунду колеблется, потом срывается к тачке. Большой рюкзак смешно подпрыгивает на его худенькой спине.

— Попытаюсь найти маму, — говорит он почти извиняющимся тоном, обернувшись у джипа. — Удачи вам.

— И тебе…

Женщина с дочкой, та, что не поверила в возвращение Аарона, спешит присоединиться к ним. Машина срывается с места, а я ощущаю, как страх отступает, и возвращаются онемение и всепоглощающая пустота внутри. Втекают во взвинченное адреналином нутро, придавливают к земле свинцовым комом. И на то, чтобы просто дышать, снова нужно неимоверно много сил.

Аарон возвращается. Как пустота. Вопреки пессимистичным прогнозам покинувшей нас мадам. Ар… Так и вздрагиваю от этого его недоимени каждый раз… Жду эту короткую свистящую «с» в конце. Которой никогда больше не будет…

Возвращается не просто так, а со школьным автобусом. Этим нелепым желтым тюленем из «Джиперса Криперса»*. Слава богу, что хотя бы кукурузных полей поблизости не наблюдается. Моя психика не вынесла бы.

«Вот в нем нас всех и сожрут», — констатирую я мысленно.

«Ну нет, ты в кошмаре Ромеро — зомби хотя бы не умеют летать, — тут же вворачивает второе Я, ехидный этот комментатор к самым п***ецовым ситуациям в жизни. — А о кукурузных полях ты еще мечтать начнешь. Когда есть станет нечего».

— В Лидсе все тоже паршиво, — мрачно сообщает Аарон. — Но есть выжившие. Подберем по пути и поедем дальше.

И неожиданно выговаривает нам за то, что отпустили троих членов группы с первыми встречными. А мы все друг другу тут не первые встречные, что ли? И как мы могли им помешать, интересно? Заставить остаться под дулом пистолета? Да и зачем? Сами не знаем, куда податься. И ведь не разберешь вот так, сходу, заботушка это искренняя или признаки зарождающегося деспотизма? Может, он бывший коп или что-то в этом роде? Как бы не пожалеть скоро, что сама в ту тачку не прыгнула.

Вопрос, куда же мы поедем, если в Лидсе оставаться не вариант, обсуждается уже в автобусе. Сесть, сбросить тяжеленный рюкзак, вытянуть гудящие ноги, откинуться на спинку сиденья — ка-а-айф… Веки тяжелеют, голова запрокидывается, и о каком-то островке на реке с символичным ныне названием Куса я уже слушаю вполуха. Все равно не ориентируюсь на местности и толку с меня — как с козла молока. Куса так Куса. Не все ли равно?

Впрочем, подремать мне не удается. И пяти минут не проходит, как рядом кто-то сдавленно охает. Сон ураганом сносит. Сжавшись в комок и автоматически схватившись за оружие, я впериваюсь в окно и обнаруживаю, что неизбывные сосны расступились, уступив место какому-то размазанному вдоль трассы городишке. Это что, уже Лидс или… Ожившие мертвецы шатаются по лужайке перед Баптистской церковью — приземистым зданием из темно-красного кирпича, между густо припаркованными машинами. Видно, здесь организовали что-то вроде приюта для заболевших… или, напротив, убежище для здоровых? Вот только живых совсем не видно. Окна наспех заколочены. Если внутри церкви кто-то и есть, признаков жизни он не подает. Зато покойники невероятно оживляются, припуская за автобусом. Днем они выглядят еще страшнее, чем ночью, в мечущемся свете фонарей. Теперь сумрак ничего не ретуширует, и я будто под гипнозом не могу отвести глаз от несущегося впереди всех со спринтерской скоростью мужчины с вырванной глоткой, которая болтается на куске кожи, как гигантская трахеостомическая трубка, хлопая его по груди в нарядной когда-то выходной рубашке, теперь до самых брюк залитой кровью. Глаза у него блеклые, белесые, но мне кажется, что видит он ими лучше, чем прежде. Может, даже в каком-нибудь инфракрасном спектре, как тепловизор. Матерь божья! Вот это было в каком-то километре от нас!

Мой сосед неистово крестится, не знаю, зачем, от зомбаков этот жест совершенно точно никак не помогает.

— Не стрелять! — резко бросает Аарон. — Экономим патроны.

И прибавляет газу. Брошенные машины на трассе попадаются, но проезду не мешают. Видно, Ар с парнями поспихивали их в стороны, когда первый раз ездили в Лидс на разведку. Сбитые, раздавленные тела тоже попадаются… И не все из них окончательно мертвы — просто лишены возможности двигаться, но не хрипеть, не царапать асфальт или красноватую землю пальцами… И я не знаю, возможно ли привыкнуть к этому зрелищу… вообще ко всему этому привыкнуть и как-то жить дальше?

Вид поселения, одиноких одноэтажных домишек меж сосен, помимо всех моих зверских усилий, напоминает о доме, о родных, и я едва не прокусываю себе палец, чтобы отогнать страшные мысли как можно дальше.