Глава 9. Лорита. Пасторальные пейзажи (2/2)
— Мэтт… там… сзади, — бормочу я. Мэтт бросает взгляд в зеркало заднего вида и так и замирает, лишь губы его беззвучно шевелятся. В паре сотен ярдов от нас от нас дорогу неспешно, словно наползающий туман, заполняет человеческий поток. Люди все прибывают и прибывают. И даже издалека бросаются в глаза какие-то неестественные, нескоординированные движения. Зомби. Целое предместье зараженных и уже обратившихся. Выходит, в Ричмонде все было не так уж плохо, как нам казалось… Там хотя бы мертвяки толпами не разгуливают… пока что. Путь к отступлению отрезан. А зомбошкольники неумолимо и довольно-таки ходко семенят к машине. Мы словно застряли между Сциллой и Харибдой. И обе они мертвее и голоднее некуда.
— Гэри, придется прорываться, — отрывисто бросает Мэтт в рацию и, вытащив пистолет, говорит не глядя на меня: — Если можешь, тоже стреляй и постарайся не подпускать их к себе.
«Нет, не могу», — думаю я, ощущая противную слабость в ногах. Это же дети… Дети, не убереженные взрослыми от самой большой в человеческой истории беды. Но какой-то новый голос, зарождающийся в самой глубине моего сознания, неожиданно жестко отрезает: «Теперь такой роскоши, как «не могу», больше нет. Во всяком случае для тех, кто действительно хочет выжить».
Первый грохнувший выстрел эхом отдается в ушах: Мэтт или Гэри уже переступили через свое «не могу». Мертвые школьники, качнувшись, синхронно поворачивают головы в ту сторону, что дает мне небольшую фору. Выскочив из машины, отступаю назад, сжимая пистолет обеими руками. Пейнтбол. Это тот же пейнтбол. Нужно только прицелиться и, задержав дыхание, аккуратно и плавно надавить на спусковой крючок. Голова одного из мальчиков дергается — пуля попадает в шею.
«Кажется, меня сейчас стошнит», — содрогнувшись, как-то отстраненно думаю я. Неужели все это происходит в реальности? Зомбенок, издав булькающий звук, пугающе быстро прыгает на меня. От него остро пахнет кровью и чем-то еще — приторным, въедливым, невыразимо мерзким. Это больше не ребенок, одними губами твержу самой себе я, посылая следующую пулю в мертвое тело, невесть как поднятое вирусом. Не ребенок. Не человек. Просто нежить, движимая лишь какими-то остаточными инстинктами. Уже уцепившийся за рукав моей куртки школьник оседает на асфальт, но пальцев не разжимает, увлекая меня за собой. Резко дернувшись, высвобождаюсь из его хватки, и в этот момент на меня откуда-то сбоку бросается довольно рослая девочка. Лямка пресловутого, не дававшего покоя моему ошалевшему сознанию, рюкзака спасает от мгновенного укуса: сползая с плеча, она несколько сковывает движения юной зомби, и я успеваю отскочить. Однако равновесия удержать не удается, и мертвый тинейджер наваливается на меня, придавливая своим весьма приличным весом.
При падении пистолет куда-то отлетел, и я лишь судорожно барахтаюсь, пытаясь удержать тварь на расстоянии и не дать впиться в меня зубами. Мною владеет отчаянный, первобытный ужас, мешающийся с отвращением. Кожа у девочки холодная и какая-то липкая, а под правой рукой, которой я изо всех сил вцепилась в горло мертвячки, ее и вовсе нет — там чьими-то зубами выхвачен целый кусок мяса. Пальцы все время соскальзывают по разодранной, залитой кровью плоти, и мне стоит невероятных усилий не выпустить зомбошкольницу. Нет, это все не может быть правдой. Это не может происходить со мной и наяву, черт дери!
Бахнувший над самым ухом выстрел орошает мои руки плеснувшей на них порцией липкой дряни. Крови ли, мозга — даже знать не хочу. Надо мной стоит, трясущимися руками сжимая пистолет, до синевы бледная Кэсси. В следующую секунду меня вздергивает за шкирку рука Мэтта.
— Уходим! — не своим голосом орет он. Брошенный мельком через плечо взгляд заставляет меня тут же забыть о тошноте и подкашивающихся ногах. Толпа зомби заметно сократила отделявшую ее от нас дистанцию, а некоторые экземпляры движутся пугающе быстро. Пистолет, вспоминаю я, и меня настигает четкое осознание, что теперь можно смело потерять или выкинуть в мусор деньги, побрякушки и шмотки, но оружие должно быть при мне всегда. Это единственная надежда на выживание… по крайней мере, до тех пор, пока эпидемия набирает обороты, и никакого контроля над нею и близко нет. Вывернувшись из рук Мэтта, под его ругань бросаюсь обратно. Приходится, подавив остатки всяческой брезгливости, перевалить окончательно и бесповоротно мертвое тело, чтобы вытащить придавленный им пистолет. Что это за звук? Словно порыв ветра тащит по земле ворох сухих листьев… Но какие, к черту, сухие листья в разгар апреля?
«А это никакие и не листья, дорогуша, — сухо и бесстрастно комментирует всезнающий внутренний голос. — Это просто шорох десятков шаркающих по асфальту ног…»
Дыша через раз от словно бы враз пропитавшего воздух душка гниющего мяса и чего-то еще, не менее мерзкого, бросаюсь догонять остальных. Наверно, надо бы поблагодарить Кэсси, она спасла мне жизнь, но сейчас определенно не до этого. Да и ей, похоже, вообще не до меня — она пошатывается и прижимает ладонь ко рту, как будто изо всех сил сдерживает рвотные позывы. Что совершенно неудивительно, меня и саму адски мутит.
Спешно грузимся по машинам, и Мэтт так стремительно трогается с места, что нас всех швыряет вперед — пристегнуться никто не успел. Пару минут в салоне царит мертвая тишина, только слышно, наверно, как истерически скачет мое сердце и стучат зубы. Молчание нарушает Кристи: — Т-ты могла погибнуть, — слегка заикаясь, произносит она, словно я сама не способна прийти к тому же потрясающему по глубине выводу. Мне хочется психануть и выдать в ответ что-нибудь невыразимо ядовитое. Но если мы начнем друг на друга кидаться, снимая владеющий всеми запредельный стресс, ничем хорошим это не кончится. И я только мычу что-то неопределенное, не глядя на Кристи. Глаза натыкаются на влажную темную субстанцию на собственной куртке. От нее разит мертвечиной. Да… это же вылетевшие мозги юной школьницы, которая пыталась меня сожрать. Передернувшись, нашариваю в сумке упаковку влажных салфеток и ожесточенно тру проклятое пятно. Еще бы можно было так стереть из памяти мертвые детские лица и эти наводящие жуть белесые глаза. Бр-р-р.
— Прости… Я видела… я хотела помочь, но я никогда в жизни не держала в руках пистолета, не умею с оружием обращаться, вообще, — продолжает Кристи потерянным, виноватым тоном, и мне становится стыдно за свое раздражение. Она меня впервые видит и извиняется, что не могла помочь. А ведь и не обязана была. А уж от Кэсси я и вовсе не ожидала такого. Во время первой стычки с зомби она даже не рискнула высунуться из машины. Да и я ей нравлюсь ничуть не больше, чем мертвяки. Надо же… сама не заметила, как тоже начала называть так инфицированных, хотя еще утром избегала даже произносить слово «зомби», потому что восставшим покойникам место только в ужастиках, но никак не в реальности. Но теперь мне кажется, что это утро было в какой-то прошлой жизни, бесконечно давно.
— Если так дальше пойдет, то уметь управляться с оружием очень скоро придется всем, — мрачно пророчествует Мэтт. Толпа наших преследователей вскоре отстает, и снова в зеркалах заднего вида тянется бескрайняя дорога, по которой время от времени проносятся другие автомобили. Пару раз мы видим и битком набитые школьные автобусы. Официальная эвакуация это или стихийные попытки горожан спасти своими силами хотя бы детей — неизвестно. То и дело высоко в небе со стрекотом рвут воздух лопасти вертолетов.
Обсуждать произошедшее никого не тянет, Мэтт с Гэри лишь время от времени перебрасываются парой слов относительно маршрута. Отсутствующим взглядом я скольжу по проплывающим мимо, таким мирным на вид пейзажам. Лишь когда мы проезжаем вблизи каких-то городков, то замечаем порой столкнувшиеся или опрокинутые машины, столбы дыма, один раз видим и подогнанную уже военную технику.
— Почти приехали, — вдруг сообщает Мэтт, — еще пара километров — и пойдут фермы. Родители Кевина когда-то прикупили здесь землю и выстроили коттедж. Народу тут — полтора человека на квадратную милю… Есть все шансы переждать это вот… все.
Вскоре впереди действительно показывается симпатичный двухэтажный домик в колониальном стиле, от которого буквально веет старым добрым Югом. Забор вокруг него — беленький, узорчатый, не больше метра высотой — рассчитан, конечно, вовсе не на защиту от зомби, но место действительно уединенное. Всюду, куда хватает глаз, тянутся поля — и ни одного другого дома вблизи. Гарольд тормозит у ворот, Мэтт тоже останавливает машину. Мы медленно, разминая затекшие от долгого сидения конечности, выбираемся наружу и опасливо осматриваемся по сторонам. Но, кроме птичьего щебета и шелеста листвы, не раздается ни звука.
— Я так и не смог дозвониться, — озабоченно бубнит Кевин, уткнувшись в телефон. — Соединение все время сбрасывается…
— Да проще уже так крикнуть, чем названивать, — хмыкает Гарольд. Кэсси стоит рядом с ним и напряженно всматривается в дом. В глазах у нее застыла тревога. И тут у меня по коже тоже пробегает легкий холодок. Очень уж тут тихо и как-то пусто. Звук мотора здесь, вдали от городского шума, наверняка слышен издалека, и хозяева как минимум могли бы выглянуть в окно, чтобы узнать, кого принесло в их захолустье. Однако секунды бегут — а на окнах до сих пор не дрогнула ни одна шторка. Не распахиваются двери, не звучат шаги и вообще ровным счетом ничего не происходит. И от этого почему-то пробирает противный липкий озноб.