Глава 2. Блу. Увертюра к апокалипсису (2/2)

— Так я и думал, что все закончится таким дерьмом, — цедит он, увидав наши перекошенные морды.

— Нам… пару комнат… еще на сутки, — отдуваясь, бросает Арс.

— Хах, оптимист, — фыркает админ, но сторонится, пропуская нас в холл, и тут же запирает двери. Ну как, двери… хлипкое стеклянное гэ, по нашим меркам это не двери, а так — от добрых людей. Мужик покрепче, по-моему, пинком легко высадит.

— Спа…сибо, — выдыхаю я, дыша как загнанная собака. Сердце ухает где-то в ушах, во рту пустыня. По спине под кожаной курткой струится пот. Я судорожно сглатываю, пытаясь заставить слюнные железы заработать.

— Ваши комнаты, — админ кидает на стойку ключи и возвращается к своему посту у дверей.

— Эвакуировались, — бурчит Пашка, пока мы плетемся по лестнице на второй этаж.

— Главное, самый звездец пересидеть, а там подумаем, как дальше быть, — говорю я как можно бодрее, в душе все еще надеясь, что властям удастся взять ситуацию под контроль.

К ночи эта уверенность тает. Вояки нагоняют подкрепление, но совершенно не владеют уже ситуацией. Беженцы из центра продолжают переть на окраины, обезумевшие люди разносят магазины, бьют машины, поджигают. По улице взад-вперед мотается тяжелая техника, давя брошенные джипы и семейные минивэны, стрельба и крики захлестывают квартал. Мы сидим как мыши в коридоре, подальше от окон, перепуганные насмерть. Перетащили кое-какие припасы, воду и здоровенные разделочные ножи с кухни отеля наверх и не знаем, что, собственно, делать дальше? Админ — его зовут Кори, нормальный чувак, сам нам сказал брать все, что нужно. Его старший брат живет в соседнем городке, велел Кори никуда не высовываться и ждать, мол, он за ним приедет. Он бывший морпех и, кажется, кое-что понимает в критических ситуациях. Его жену и ребенка скосила лихорадка. Брат давно не выходит на связь, и Кори уже весь извелся, но ждет, как тот и велел.

Звон битого стекла с первого этажа выводит нас из ступора. Кори, чертыхаясь, взлетает по ступенькам и шипит, что нужно забаррикадировать лестницу на этаж. Очень разумно с его стороны не препираться с непрошенными гостями и не гнать их прочь, имея в арсенале одну только биту. Парни подрываются выволакивать мебель из ближайшего номера. Я тоже тащу какую-то тумбочку, не чувствуя с перепугу ее веса. Мне так страшно, что я собственных пальцев-то не чувствую.

— Мародеры или зомбаки? — спрашиваю свистящим шепотом у Кори, пока они корячат кровать поперек лестничного проема.

— Не разглядывал, — бурчит он, а выходит «э азлядыал». Чертово южное произношение, я вообще ничего не понимаю!

Завалив проход так, что мышь не прошмыгнет, парни хлопаются прямо на пол напротив, глядя куда-то мимо — в потолок, в стену, лишь бы не на меня и не друг на друга. Кажется, даже Тимке больше не весело. Я сжимаю здоровенный нож, изо всех сил прислушиваясь к тому, что происходит внизу. Там кто-то ходит, слышно шаги, потом какой-то грохот. Понятия не имею, смогу ли я пустить оружие в ход вообще? Пара лет занятий рукопашным боем, конечно, должны меня были чему-то научить… в теории. Но то теория. Да и когда это было. А на практике ткнуть живого человека заточенной железякой — это еще надо с духом собраться. Ну, или не живого… Хоть бы мародеры какие, но что в гостинице брать-то, пошарятся и уйдут.

Какое-то время кажется, что внизу ничего не происходит, впрочем, из-за шума с улицы разобрать сложно. А потом раздается отчетливый скрип ступеньки. Отель старый, и лестница деревянная. Тяжелые шаги — топ-топ-топ, поднимаются все выше и выше. Человек ничего не произносит, но его тяжелое дыхание слышно даже через баррикаду. Ее основа — кровать — расклинена в проходе наискось, снизу ее не выдернуть, не пройдет. Пожарная лестница заперта. И все равно руки помимо воли покрываются мурашками, когда с той стороны принимаются ощупывать препятствие.

— Лишь бы не подпалили, — еле слышно выдыхает Лис. Кори строит злую рожу, приложив палец к губам. С той стороны в баррикаду что-то гулко бахает. Потом все стихает.

— Б**ть! — свистящим шепотом сообщает Тимка. — Честно — я пересрался!

Глаза у него — по два блюдечка.

— Да мы тут все пересрались… — бурчу я себе под нос, кое-как разжимая пальцы, вцепившиеся в рукоять ножа. Арс ободряюще касается моей руки. Мы старые друзья. Когда-то давно пытались было встречаться, недолго, правда, быстро поняли всю нелепость этой попытки и вернулись к прежним отношениям. Но какую-то недружескую нежность мой басист ко мне все равно питает.

Кори с Пашкой припадают к баррикаде, прислушиваясь.

— Ушли, кажется, — констатирует админ. Все снова расползаются по коридору, подпирая стенки. Повисает натянутое молчание. Все тревоги уже и так за две недели обмусолены. Тимка тихонечко пальцами барабанит партию из нашей новой песни.

— Налажал, — буркает Арс мрачно.

— Где?! — вскидывается Бум.

— Перед припевом, не слышишь, что ли?! — немедленно влезает Серега.

— Ну вы еще подеритесь, — хмыкаю я. Все и впрямь слишком на нервах.

Где-то в здании снова с грохотом вылетает стекло. Мы уже так не дергаемся — баррикада крепкая. Нужно просто переждать этот хаос, к утру он пойдет на убыль, практика показывает, что беспорядки не могут длиться бесконечно. Дико тревожит только одно — какое количество зомбированных они породят?

Я беспрестанно включаю экран смартфона, но значок связи неизменно перечеркнут. Зад уже затек от сидения на жестком полу, надо б сходить за умягчителем. И на разведку заодно.

— Ты куда? — спрашивает Арсен.

— Подушку возьму, а то попа уже квадратная.

— И мне захвати! — просит Тимка. Арс поднимается следом. В номер заходим, пригнувшись, не зажигая света — его уже отключили. Не сговариваясь, подбираемся к окну, аккуратно выглядываем наружу. Там темень, хоть глаз коли, только пятнами фары светят и машина на перекрестке, метрах в пятидесяти, горит. И в этой тьме мелькают тени да узкие лучи фонарей. Крики и стрельба не смолкают. Как и железный рев громкоговорителей, которые теперь тоже надсаживаются на истерической ноте.

— Прям как в две тысячи десятом, — хмыкаю я нервно.

— Хуже…

Да, хуже. Вояк и бегства населения тогда не было. Просто госпереворот и погромы. И мертвые не вставали…

Комнату внезапно озаряет мертвенно-бледный свет — проезжающий броневик шарит лучом прожектора по окнам, и мы испуганно приседаем. Задернув штору, сгребаю с кровати все подушки, и мы быстро возвращаемся назад. Поспать сегодня вряд ли удасться. Надо себя чем-то занять. От ожидания рехнуться можно. Под эту воющую за стенами увертюру к апокалипсису.

*Мош (англ. Mosh) — танец, происходящий, в основном, на хардкор-панк концертах. Популярен также на концертах металкор, дэткор и других родственных жанров и поджанров. Танец является весьма агрессивным и имеет наивысший разгар во время брейкдаун-моментов в композиции.

Интересно отметить, что обычно мош происходит в самом центре зала (если это закрытое помещение), образуя полупустое пространство в виде круга. На больших фестивалях в открытой местности возможно несколько «очагов» моша.