leave me. (2/2)
— Ох, чёрт… — тихо ругается он и подскакивает, проклиная предательские щеки, которые начало неприятно жечь. — Ванная там и… Эм… Можешь воспользоваться каким-нибудь гелем или маслом, ну…
— Бля, прости. — тянет Хонджун. — Я не знаю, как так вышло…
— Всё нормально. — «Боже, нет, ни черта не нормально!» — С кем не бывает.
Закусив нижнюю губу, Сонхва совсем случайно представляет, что мог бы… Помочь ему. Но это просто не может быть реальностью — Хонджун ведь сто процентов не гей, да и на Сонхва в этом плане не посмотрит даже если они останутся единственными на всей планете… И не важно, что он даже открыто намекал на поцелуй, тогда, на парковке.
Хонджун же, неуверенно поднявшись, смущённо опускает подол кофты ниже и шустро ковыляет в ванную.
Но, с другой стороны, если Ким не смотрит на него, как на своего партнера, то почему тогда возбудился от простого касания к ноге? Сонхва же не делал ничего такого, да у него и в мыслях не было даже, ведь здоровье Хонджуна важнее каких-то там извращённых мыслишек.
С румяными щеками Пак решает, что Киму наверняка понадобится сменная одежда. Его джинсы всё равно нужно кинуть в стирку, это как минимум, и потому, брезгающий любой грязью, Сонхва спешит в спальню, дабы найти более-менее маленькие для себя вещи, которые могли бы подойти Хонджуну.
И одна лишь мысль, что Ким может носить его одежду — вызывает слабую улыбку. Даже с тем фактом, из-за чего ему эту одежду пришлось снять. Хотя Пак никак этому не противится. Грубо говоря, они теперь квиты?
Выбрав чёрную футболку, которую он надевал не более трёх раз, и серые штаны, что оказались ему малы, Сонхва отходит к ванной. Несмело постучавшись, он открывает дверь и проходит, тупя взглядом в пол, дабы положить вещи на старенькую стиральную машинку.
— П-прости-прости! Я просто принёс тебе сменку. — он бубнит и после старается как можно скорее выскользнуть из комнаты. Господи, как же неловко!
В спину доносится тихий, несдержанный стон, и Сонхва готов проклинать свой организм — низ живота тут же скрутило.
— Сонхва, подожди… — голос Хонджуна хрипловатый, молящий. Пак ощущает, как внутри всё сделало едва ли не с десяток кульбитов, и потому сильно прикусил губу.
— Гель в шкафчике над раковиной… — шепчет Сонхва, боясь обернуться.
— Нет, я… — он прерывается на тихое мычание. — Можешь помочь мне, Сонхва?
Помочь? Он правильно расслышал? Медленно обернувшись, он неуверенно оглядывает раскрасневшееся кимово лицо. Тот стоял в ванной, опираясь одним предплечьем о кафельную стену, вторая рука была опущена. Пак упорно смотрит лишь на лицо, боясь скользнуть взглядом ниже, ибо чувствует, что не сможет остановиться. Вдруг он неправильно его понял?
Не заметив в сероватых глазах отвращения и неприязни, Ким несмело продолжает:
— Прости, но… Можешь прикоснуться ко мне?
О чёрт. Чёрт-чёрт-чёрт. — единственные мысли Сонхва. Ладно, хорошо. В этом ведь нет ничего сложного? Просто подойти, приласкать, расслабить. И слушать его высокие стоны, гладить дрожащее тело… Чёрт.
Слабо кивнув, Сонхва неожиданно ощущает прилив уверенности, и потому медленно подходит к ванной, словно давая время передумать, но Хонджун молчит, слегка взволнованно следя за ним. И только сейчас Пак позволяет себе опустить взгляд, скользнуть по стройному телу; Ким полностью разделся, не прикрывался, разрешая разглядывать себя, и при этом чертовски медленно водит ладонью по органу, смотрит в глаза, поджимает губы.
Посчитав лишним раздеваться, Сонхва встаёт в ванную и, оттянув шарик на языке, смотрит в густо-карие глаза.
— Не бойся. — усмехается Ким, облокотившись спиной о стену и смотря с лёгким вызовом. — Не разобьешь.
Пак тоже тянет слабую улыбку и встаёт ещё ближе, едва ощутимо проведя ладонями по кимовым плечам. Хонджун прикрывает глаза, закусывает губу, вздрагивает от каждого невесомого касания и охотно отзывается на каждое то сбитым стоном, то тихим мычанием, а сам водит рукой по члену, нетерпеливо. У Сонхва сбивается дыхание, в плотных брюках становится тесно, но он ничего не предпринимает и продолжает лишь водить ладонями по стройному телу, пальцами одной руки обводит небольшой сосок, второй — опускается на тазовые косточки, массируя, вырывая из сильной груди рваные стоны.
— Ты можешь… — вздрогнув от горячего дыхания, осевшего на щеку, Хонджун поднимает взгляд до затуманенных серых глаз. — Можешь тоже раздеться?
— Уверен?
Ким лишь пару раз кивает и тихо мычит, следя, как Сонхва раздевается. А тот не торопится, снимает всё медленно, слегка смущённо опускает взгляд, когда остаётся лишь в нижнем белье. Было жутко неловко, ведь тело Хонджуна, мягко говоря, восхитительно — развитые мышцы, татуировки, красивое телосложение, а Сонхва… Он не силён, худ, хоть и тренируется дома, прикупив даже гантели, и потому смущённо прикрывается, отводя взгляд. Но, сравнивая себя с Хонджуном… Он ощущает себя лучше него лишь в одном — посещаемости пар.
— Не стесняйся. — шепчет Ким и протягивает к нему руки, помедлив, но всё же осторожно уместив ладони на боках, замирает на секунду, словно прислушивается к ощущениям. — Такой худенький.
Притягивает его ближе к себе, ведёт руками до плеч, прижимает к себе и сбито выдыхает от этого — невыносимо, лёгким наркотиком по венам. Сонхва испускает тихий стон, стоит их возбуждениям соприкоснуться, пусть и через ткань его белья.
— Почему… Почему мне так нравится трогать тебя? — шепчет Хонджун, слабо хмурясь и склонив голову, дабы коснуться губами едва покрасневшего плеча.
— Не знаю. — он сам ведёт ладонями по напряжённой спине, гладит поясницу, не решаясь опустить их ниже. — Но мне тоже… Очень нравится.
Ким тихо мычит, уместив лоб на его плече, и ведёт подушечками пальцев от груди до резинки боксеров, сам наслаждается этим ощущением слегка дрожащего тела и мягкости чужой кожи. Он так давно не позволял другим касаться себя, так долго жил без контакта кожи к коже, что сейчас такой податливый Сонхва сводит с ума, мутит разум, а его осторожные, мягкие руки и вовсе лишают рассудка — Ким несдержанно ведёт бёдрами вперёд, потираясь о чужой пах. Пак мягко стонет, цепляется за его бока, жмурится и зубами оттягивает шарик во рту. И весь этот момент — разрядом тока по нервам, к сердцам, а оттуда прямиком в низ живота.
— Чёрт, Хва… — подцепив резинку боксеров, Хонджун тянет их вниз, и это заставляет Сонхва слабо царапнуть его бока от смущения. — Просто ударь меня, если не понравится, ладно?
Не успевает Пак понять, что ему вообще может не понравится во всей этой ситуации, как Ким прижимает его к стене и опускается на колени.
— Нет! — он дёргает его на себя, заставляя вновь подняться, и встречается глазами с испуганными карими. — У тебя же колено…
Хонджун тут же расслабляется и тянет улыбку, погладив Сонхва по щекам.
— Оно уже не болит. Честно.
По Сонхва явно видно, что он до сих пор против его идеи, но Кима это не останавливает и потому он вновь опускается, наконец стягивая боксеры и откидывая их к остальной одежде. Подняв взгляд, он замечает, что Пак откинул голову и прикрыл лицо руками, а его ярко-красные уши хорошо выделяются на фоне угольных волос — высшее искусство.
Не уверенный в том, что нужно делать, но желающий подарить Сонхва удовольствие, Хонджун обхватывает его орган ладонью и пару раз проводит вверх-вниз, а, заслышав сдавленный стон, прижимается губами к головке, размашисто лижет и вновь целует. Уместив свободную ладонь на его бедре, Ким с неким удовольствием замечает лёгкую дрожь, отчего уверенно обхватывает губами лишь покрасневшую головку и втягивает щёки.
— Джун… — звонкий стон мелодией по ушам.
Ким едва ли не мурчит, тянет улыбку, когда выпускает головку изо рта. Сонхва слабо дрожит от всех его махинаций, надрывно стонет, поджимая губы и тихо промычав, когда небольшая ладонь ложится на его бедро, придерживая. И по тому, как Хонджун стонет, пуская вибрацию по его органу, заставляет колени подгибаться то ли от ощущений, то ли от осознания, что Хонджуну тоже нравится этот процесс. Это безумие, немыслимо, порочно - но так приятно, нет, не до звёздочек перед глазами, не до салютов - до взрывов галактик, до сорванного голоса, сбитого пульса и желания отчаянно прокричать ”ещё!”.
Вновь обхватив головку губами, Ким кончиком языка мягко ведёт по уретре, и Пак от этого стонет громче, опустив ладони на его голову и слабо сжав рыжие волосы.
— Я скоро… — он дрожит, опустив и взгляд, отчего закусывает шарик и сразу крепко жмурится, не в силах вытерпеть такую картину. — Я почти, Д-Джун…
Выпрямившись, Хонджун облизывается и прижимается к Паку, что учащённо дышал, и берёт их члены в руку, вызывая стаю мурашек по спинам. Сонхва повторяет за ним, прикусив ребро свободной ладони, сдавленно мычит и слабо поддаётся бёдрами навстречу, как и Ким. Им хватает лишь пары отрывистых движений, после чего оба жмутся ближе и протяжно стонут, кончая в кулаки.
На отдышку требуется более минуты, и они всё это время стоят, дыша в чужую кожу, с прикрытыми глазами и неожиданным умиротворением на душе.
— Мы грёбанные извращенцы или так делают все натуралы? — тихо смеётся Хонджун, едва ощутимо скользнув пальцем от чужого паха до груди. Сонхва на это вздрагивает и покрывается мурашками, сдавленно промычав.
— Я натуралом и не был…
— Я, выходит, тоже.
Сбито посмеявшись, они едва собираются с силами, дабы привести себя в порядок. Хонджун тянется за душем, но Сонхва вновь его останавливает, молча кивнув на колено — наверняка ведь болит, да ещё и пластырь отклеится. Ким лишь отмахивается и всё же берёт душ, настраивает тёплую воду и закрепляет его на стене, улыбаясь, когда Пак вздрагивает от первых капель, упавших на его тело.
Приняв ленивый душ и смущённо переглядываясь, парни одеваются и выходят в зал, шлёпая босыми ногами по тёплому полу. Сонхва заставляет Кима сменить пластырь, но тот особо и не отпирается, позволяя о себе позаботиться и шутит о чём-то Позже Пак наливает им горячего чая, тихо извиняясь за отсутствие чего-то съестного для чаепития.
— Можно покурить в окно? — спрашивает Ким прежде, чем уместиться на барном стуле.
— Можешь и не в окно. — жмёт плечами Сонхва, садясь за барную стойку. — Мне нравится запах, да и здесь больше никого не бывает, так что не парься.
Хонджун тянет угловатую улыбку и отходит к вешалкам, взяв пачку сигарет и зажигалку, а после заскакивает на стул рядом с Паком и шустро подкуривает. Сделав одну тягу, он протягивает сигарету Сонхва и тот с лёгкой улыбкой принимает её, втягивая едкий дым в лёгкие и, отвернув голову к окну, совсем не замечает тёплого взгляда карих глаз на себе.
Домой Ким уезжает сразу после того, как чашки горячего чая опустели. Сонхва провожает его, скромно улыбаясь и тихо попросив повторно обработать колено, на что Хонджун мелко кивает и обещает позаботиться о себе. Ему не верят, но и не заставляют слушаться.
Проводив матовый байк взглядом, Сонхва опускает голову и бредёт к лифту. Впереди два выходных, а, если быть точнее, два дня на работе до полуночи и столько же времени без Хонджуна. Ничего страшного — стерпит, если в будние Ким снова будет рядом.
Пройдя в лофт, Пак тут же втягивает воздух в лёгкие и слабо улыбается — едва ощутимо пахнет горьким персиком. Что ж, хотя бы в таком смысле Ким будет рядом, и Сонхва этого вполне достаточно.