Глава 7. Завтрак в саду (1/2)
Пока леди Гелидар — уже второй раз за этот день — предавалась пикантным воспоминаниям о времени, проведённом ею с коронованным синеглазым искусителем из Луксурии, лорд Эгрегир не терял времени понапрасну, отдавая должное расставленным перед ним местным деликатесам. Наследник Дома Синсерионов никогда не страдал отсутствием аппетита и сейчас нарадоваться не мог на поваров Красного Замка, про себя с умилением воспевая их кулинарные таланты.
За время, проведённое в обществе хозяйки замка, лорд успел привыкнуть к тому, что она часто бывает погружена в свои мысли, и поначалу их молчание за утренней трапезой не особо его тяготило. Молодой Синсерион думал о брате; о том, что самое страшное, хвала Всевидящему, уже позади, и вовсю размечтался об их триумфальном возвращении в милый сердцу Монтеканвалис. Эгрегир представил, какой грандиозный пир в их честь закатит их славный отец, лорд Синсерион, пригласив всех лордов и леди Убэра Тэррэ — ведь как никак, они на этот раз победили этих проклятых варваров, и эта мысль заставила его невольно улыбнуться и громко хмыкнуть.
Воздух сейчас был тёплым и по-осеннему свежим. Обоняние лорда услаждали терпкие, медово-пряные ароматы, что источали цветы сада — особенно чётко улавливал он дымный, мускусный, сладковатый аромат роз и лилий. Повсюду раздавался успокаивающий щебет наслаждающихся редким погожим днём птах, да жужжание и стрекотание самых разнообразных насекомых, привлечённых в сад дивными яркими ароматами. Где-то вдалеке, со стороны Грисенмар, слышались крики морских чаек. Молодой человек ощущал приятную расслабленность и истому во всем теле, от изрядного количества эля он немного захмелел, и его начало неумолимо клонить ко сну.
Он уже закончил завтрак, вдоволь насытившись, и поднёс к губам очередной кубок, до краев наполненный столь полюбившимся ему вересковым элем, когда взгляд его случайно упал на хрупкую белую руку леди Гелидар. Её изящные пальцы, сжимавшие крупную плотную виноградину, почти раздавили её, и темно-лиловая мякоть медленно стекала ей прямо в ладонь — однако она этого как будто даже не замечала.
Лорд Эгрегир перевел озадаченный взгляд на сидящую напротив молодую женщину, да так и застыл на месте. На тонком бледном лице леди Гелидар, как два огромных изумруда, загадочно сверкали её прекрасные глаза, которые из-за расширившихся зрачков выглядели пугающе тёмными. Влажные губы её были разомкнуты и чуть шевелились, словно шепча что-то; она часто дышала, и лорд Эгрегир не мог отвести вспыхнувшего взгляда от этой соблазнительно поднимающейся и опускающейся высокой груди, туго обтянутой дорогим тёмно-вишневым шёлком.
Внезапно он испытал мощный прилив желания, всё его тело сверху до низу будто пронзили сотни кинжалов — он почувствовал, что ещё немного, и его плоть выдаст его с головой. Влекомый какой-то неведомой силой, молодой лорд прерывисто выдохнул и неожиданно вскочил со своего места, одним рывком оказавшись подле леди Гелидар. Больно сжав её плечи, он грубо притянул её к себе и впился в столь желанные, мягкие податливые губы.
В её неровном дыхании ощущалось что-то сладкое, мятное, а ещё терпкий, фруктово-ягодный привкус луксурского вина. Прикосновение к её языку, её жемчужным зубам заставило лорда Эгрегира вздрогнуть, как от таранного удара копьём. Впрочем, никакие сравнения не годились, чтобы выразить то, что он почувствовал в тот момент, когда он припал к этим красивым насмешливым устам, вобрав в себя её нежные, ярко-алые — почти как её любимые розы — чувственные губы. Когда он поцеловал её, глубоко, чувственно, безумно — словно имел на это право, словно она была его собственностью. И лорд поразился, когда она, вероятно всё ещё находясь в мире грёз, неожиданно ответила ему — ответила пылко и страстно, запрокинув голову и прикрыв трепещущие веки. На мгновение ошалевшему от собственной смелости и желания лорду даже померещилось, что она тихо простонала ему в губы.
Но спустя короткое мгновение, придя в себя, леди Гелидар с силой оттолкнула молодого человека, ошеломлённо глядя на него, точно никак не могла поверить в подобную неслыханную дерзость. Её зеленые глаза пылали недобрыми огнём и метали молнии — несчастный лорд Эгрегир, который до сих пор пытался восстановить дыхание, готов был хоть сейчас в одиночку сразиться с целой армией неприятеля, лишь бы только не сталкиваться с этим сверкающим гневным взглядом. В этот момент больше всего на свете ему хотелось провалиться под землю. Раствориться в воздухе. Превратиться в пыль.
Не в силах вымолвить ни слова, лорд Эгрегир униженно упал перед разгневанной леди Гелидар на колени, жалобно глядя на неё полными раскаяния ясными серыми глазами. Молодая женщина, которая уже полностью пришла в себя, смотрела на коленопреклонённого рыцаря сверху вниз своим странным холодным взглядом, в котором ничего нельзя было прочесть. Она покусывала ровными белыми зубами припухшую нижнюю губу, на которой от его неистовых поцелуев выступила кровь — и было в этом жесте что-то невероятно чувственное, влекущее… даже порочное. Это невольно заставило лорда Эгрегира, с трепетом ожидающего своего приговора, усомниться в собственном раскаянии — ибо он подумал, пожирая взглядом сладкие губы напротив, что, пожалуй, оно всё же того стоило.
Звук её ровного, мелодичного голоса привёл его в чувство.
— Я не знаю, что на вас нашло, лорд Эгрегир… — уничтожающе глядя на него процедила леди Гелидар. — Не могу представить, с какой стати вы вообще решили, что можете позволить себе подобные вольности — право, я никогда не давала вам ни малейшего повода вообразить, что я буду готова… Впрочем, я вижу, что вы и сами не рады тому, что сотворили. На этот раз я решила проявить известное снисхождение, отнеся ваше деяние на счёт слишком крепкого эля, которому, как я вижу, вы отдавали должное всё это время. Надеюсь, подобное больше никогда не повторится — в противном случае, я буду вынуждена отказать вам и вашим людям в крове. Думаю, вы понимаете обоснованность подобного решения — если я всё же окажусь перед необходимостью принять его.
Лорд Эгрегир с покаянным видом продолжал стоять перед ней на коленях — он изо всех сил пытался что-то ответить, но язык не слушался его, и молодой человек испугался, что онемел от пережитого потрясения. С огромным трудом ему наконец удалось выдавить из себя одну единственную фразу:
— Прошу, простите меня, моя госпожа! Клянусь жизнью, это никогда больше не повторится!
В свою очередь, леди Гелидар, гнев которой уже прошёл, не могла не залюбоваться этим крупным статным мужчиной, распростертым у её ног: с пышной гривой густых волос цвета тёмного золота, лорд был похож на сильного молодого льва — льва, покорённого хозяйкой Красного Замка. Льва, готового есть у неё с рук. Способного разорвать любого, кто встанет у него на пути.
Встретившись взглядом с его влажными тёмно-серыми глазами, в которых полыхали страсть и обожание, леди Гелидар, как показалось не отрывавшему от неё красноречивого взгляда Эгрегиру, внезапно изменилась в лице. В холодной глубине устремлённых на него изумрудных очей была написана — а, может, то была лишь игра его воображения — какая-то неизбежность. Необратимость.
Властным жестом взяв его за подбородок своими холодными руками и заглядывая ему в глаза, леди Гелидар медленно произнесла:
— Не стоит, милорд… Я разобью вам сердце.
Она говорила с ним на общем языке, который понимали во всех землях Тристиквэ-Рэгнум, но лорду Эгрегиру показалось, будто на самом деле возвышающаяся над ним прекрасная леди в вишнёвом одеянии обращалась к нему на каком-то древнем, давно забытом наречии, который он сейчас почему-то понимал. Было тепло — погожий день приморской осени достиг своего пика, — но лорда Эгрегира начал бить озноб; он ощутил странный, обжигающий холод, будто оказался почти без одежды в холодный зимний день.
Леди Гелидар продолжала настойчиво держать его за подбородок, не давая отвести взгляда. Словно желала, чтобы он сам понял что-то, что она по некой загадочной причине не могла ему сказать. И чем дольше смотрела на него женщина в красном, тем холоднее ему становилось. Лорду казалось, что он начал терять ощущение времени, перестал понимать, кто он и где находится. Он словно медленно — мучительно медленно! — проваливался в бездонную пропасть, из которой ему уже никогда не суждено было вернуться назад.
Перед ним была уже не горделивая и неприступная леди Гелидар, загадочная хозяйка Красного замка Рубрум Каструм — лорд Эгрегир уже и сам не мог сказать, кто эта незнакомка. Она словно явилась из другого мира — того, о котором простым смертным не то, что думать, но даже и знать не положено. Это уже была не земная женщина, а какой-то древний дух, заключённый в прекрасное молодое тело. От неё исходила неимоверная сила — не созидательная, но тёмная и губительная; какая-то неведомая мощь, способная в мгновение ока уничтожить всё вокруг. Эта ужасающая сила была словно порождением самого бесконечного чёрного космоса; будто она возникла в его мрачной пугающей бездне в самом начале времён, среди взрывающихся звёзд, газа и пыли, и не было — да и не могло быть — ей места на этой бренной земле.
Пригвождённый к земле лорд Эгрегир с ужасом ощущал, как эта тёмная сила окружает его, захлёстывает, проникая прямо под кожу, а затем — в кровь; тёмной густой массой медленно разливается по венам, заставляя задыхаться, ловить ртом воздух. Лорду стало так страшно, как никогда в жизни; ему казалось, что он чувствует запах своего страха, ощущает его горький, желчный вкус во рту. Его замутило, в глазах потемнело — он почти ничего не видел и боялся, что ослеп. Ему казалось, что он вот-вот потеряет сознание.
~~~</p>
Лорд не помнил, как вышел из транса. Как снова начал ощущать тёплое дыхание ветра на побледневших холодных щеках; как услышал беззаботные птичьи трели и лёгкий шелест пышных крон — будто и не было всего этого кошмара, что он ощутил мгновение назад. Будто привиделся ему страшный сон — и вот он очнулся, и мир вновь наполнился волшебным благоуханием, чудесными звуками и прекрасными образами. Его опущенный к земле взгляд различил ажурную тень от деревьев, причудливым узором лежащую на чуть пожелтевшей траве, что мягким ковром стелилась вокруг беседки. Затем взгляд скользнул по темно-вишнёвому подолу рядом с его коленями, и выше — пока он не встретился с глубокими зелёными глазами леди Гелидар.
Она больше не держала его подбородок, и даже уже не смотрела на него: её точёный профиль красиво выделялся на фоне отливающей янтарным блеском нежной зелени, которая обвивала беседку. Она смотрела куда-то вдаль; её хрупкие руки, блестевшие перстнями, как-то беспомощно лежали на её коленях в облаке вишнёвого шёлка — и молодой человек, засмотревшись, мысленно сравнил их с двумя ранеными птицами.
Лорд Эгрегир вновь почувствовал на себе взгляд леди Гелидар — колдовской, проникающий прямо в душу, изумрудный взгляд. И услышал, как она вновь — совсем тихо, едва слышно — сказала:
— Я разобью вам сердце.
Он попытался было возразить, но его что-то остановило. В этих казавшихся сейчас огромными печальных глазах, в их бездонной малахитовой глубине, читалось что-то… Коленопреклонённый лорд никак не мог подобрать подходящее слово, однако, всмотревшись, наконец нашёл: неизбежность. Неизбежность. Но перед чем? Будучи неглупым и наблюдательным от природы, наследник Монтеканвалиса, впрочем, не отличался изощрённым умом и не привык отягощать себя сложными философскими размышлениями. Поле брани служило ему ложем, а битва — страстной любовницей. Он был силён, храбр и мужествен, бесхитростен и прямолинеен — и при этом совершенно не разбирался в делах сердечных. Тонкая сфера чувств была ему чужда, а посему трудно постижима.
И на сей раз, верный себе, отважный рыцарь предпочёл посчитать, что сложная гамма чувств, что он только что испытал, и тайный смысл слов прекрасной леди Гелидар, равно как и её магический взгляд, ему лишь померещились. Не стоило ему до обеда налегать на эль, — ох, каким же крепким его здесь варят, наверное, всё это из-за вереска! — который в сочетании с терпким вином из солнечной Луксурии ввёл молодого Синсериона в такое смятение. Найдя подобное объяснение вполне удовлетворительным, молодой человек широко улыбнулся леди Гелидар, сверкнув белыми зубами, и, галантно взяв её руку, нежно поцеловал её, давая понять, что не воспринимает сказанные выше слова всерьёз, и отнюдь не намерен сдаваться из-за каких-то там призрачных страхов и глупых домыслов.
Увидев, как просветлели серые глаза молодого Синсериона, Леди Гелидар — которая до этого пристально наблюдала за лицом лорда Эгрегира, читая в нём, как в открытой книге, — медленно откинулась на спинку резного деревянного кресла. Она чуть слышно вздохнула, и если бы воодушевленный её мнимым согласием молодой человек сумел проникнуть в её мысли, он бы услышал то, что леди Гелидар в каком-то исступлении снова и снова повторяла про себя: «Я так и знала… опять… всё заново… как всегда… мне этого не изменить, никак не изменить…»
Вслух же она произнесла:
— Прошу вас, встаньте, милорд. Не стоит давать прислуге повод для пересудов. Мы засиделись — думаю, нам обоим есть чем заняться в это время.
И когда лорд Эгрегир встал с порядком затёкших колен, леди Гелидар сжала руки и едва слышно сказала самой себе: «Что ж, да будет так. Раз я не в силах этому помешать».