Глава 2. Рассказ лорда Эгрегира (1/2)

Деревянный мост медленно опустился, обнажив обитые железом внешние двустворчатые ворота с небольшой, ниже человеческого роста, дверцей. Понадобилось некоторое время, чтобы сразу несколько стражей по ту сторону ворот смогли отпереть бесчисленные замки, железные засовы и отодвинуть массивную поперечную балку в стенном канале, плотно задвинутую в противоположную стену. Наконец ворота были открыты, что было воспринято томящимися всадниками как долгожданное позволение проехать. В полном молчании проследовали незнакомцы к широкому порталу в открытых воротах — лишь был слышен нестройный цокот копыт по потемневшему дереву и вековым камням, который отдавался под старинными сводами гулким, таинственным эхом. В последних бледно-золотых лучах уходящего дня одинокий отряд, сиротливо направляющийся к чужим стенам, представлял собой воистину печальное зрелище.

Преодолев мост, через проём в воротах всадники попали за внешние крепостные стены — и оказались в небольшом пространстве, цвингере, перед дополнительной, довольно толстой внутренней стеной, в которой также имелись бойницы и машикули, а сверху проходила галерея с деревянным настилом для солдат обороны. В стене также были устроены внутренние ворота, — чуть меньше внешних, но тоже довольно внушительных размеров — створы которых сейчас были широко распахнуты. Вход загораживала кавалькада из нескольких десятков всадников, которые в полном молчании выжидающе смотрели на непрошенных гостей, вынудив тех, в свою очередь, натянуть поводья и остановиться на почтительном расстоянии.

В центре кавалькады выделялась статная женская фигура в роскошном одеянии с длинным шлейфом, объемные складки которого струились почти до земли и алой пеленой укрывали её великолепную, иссиня-чёрную лошадь фризской породы, красиво сочетаясь с роскошной попоной пурпурно-сиреневого цвета. Чужеземцы невольно залюбовались необычайно красивым скакуном: мощные ноги крупного, элегантного, с рельефными мышцами животного покрывала густая блестящая шерсть, ниспадая на огромные чёрные копыта; великолепная длинная волнистая грива развевалась на ветру над высоко поставленной грациозной шеей. Ноздри вороного красавца трепетали; торчащие вперёд длинные, строгие уши на крупной, длинной голове с почти прямым профилем явственно указывали на заинтересованность животного в происходящем. Время от времени конь бил передними копытами, пожевывая удила своими мягкими губами.

Однако поистине волшебное зрелище представляла собой облачённая в красный бархат и парчу прекрасная зеленоглазая наездница: с королевским достоинством держалась она в своём высоком седле; точёные руки в серых перчатках из тончайшей кожи уверенно сжимали вожжи; длинные тёмные густые волосы шелковой пелериной укутывали её гибкий стан, задевая широкий мускулистый круп её скакуна.

Солнце уже медленно тонуло где-то вдали, за красиво подсвеченными мягким светом бархатистыми холмами — ещё немного, и вместо него взойдёт бледнолицая луна; и вплоть до самого утра, пока не забрезжит рассвет, она будет озарять спящий мир холодным серебряным сиянием и неспешно исполнять свои тихие сентиментальные ноктюрны. Но пока солнце вовсе не торопилось уступать место лунной красавице, щедро одаривая багровым золотом окружающие ландшафты. В какое-то мгновение тускнеющий горизонт вдруг вспыхнул пожаром, будто закатывающееся светило на полном фортиссимо исполняло последние аккорды вечерней симфонии; алое пламя повсюду оставляло свой след — коснулось оно и того места, где сейчас находились иноземцы и защитники замка, придавая всему одновременно зловещий и прекрасный вид.

Гордо выпрямившись в седле, красная дама обратилась к чужеземцам. Холодно и повелительно звучало её красивое глубокое контральто:

— Я — леди Эмеральда Гелидар. Что привело вас, незнакомцы, в замок Рубрум Каструм на моём отдалённом острове? Назовите причины, кои послужат мне достаточно веским основанием позволить впустить вас в мои владения и дать кров, если вы того желаете. И которые, напротив, не дадут повода моим людям расправиться с вами, не сходя с этого самого места. Очевидно, силы на нашей стороне, и у вас нет ни малейшего шанса осуществить какие-бы то ни было дурные намерения, если таковые у вас имелись, — а посему, если вам дорога жизнь, говорите прямо сейчас или замолчите навеки.

Леди замка окружало кольцо из солдат гарнизона во главе с начальником караула, а также внушительная свита из рыцарей, пажей и оруженосцев, каждый из которых был полностью экипирован и вооружён в соответствии со своим чином и статусом. Латы, щиты, мечи и острые наконечники копий угрожающе сверкали в нежно-розовом пурпуре заходящего солнца.

Лорд Эгрегир выступил вперёд, на место своего знаменосца, чтобы обратиться к леди Гелидар, которая, закончив свою речь, с холодным ожиданием воззрилась на непрошенных гостей. Лорда вдруг охватило странное волнение, но он быстро справился с ним — когда он заговорил, его голос звучал твёрдо и уверено:

— Миледи, я, лорд Эгрегир Синсерион, старший сын лорда Гинтамитера Синсериона из замка Монтеканвалис в Восточных горах, нижайше благодарю вас, что открыли ворота вашей цитадели и позволяете объяснить наше нежданное — но, клянусь вам, отнюдь не враждебное! — вторжение в ваши владения. Однако осмелюсь предположить, что лорд Гелидар, с коим я не имею чести быть знакомым, — будь его присутствие ныне возможно, сумел бы снизойти до бедных путников. Когда бы он узнал от меня лично причины, вследствие которых возглавляемый мной отряд оказался в качестве смиренных просителей у стен вашего замка, без сомнений, он проявил бы доброту и милосердие. Не сочтите за дерзость, моя госпожа, но я прошу позволить мне объяснить наше бедственное положение благородному лорду, дабы как можно быстрее разрешить — при наличии оных — наши досадные противоречия и более не задерживать вашу милость.

Холодно выслушав эту церемонную витиеватую речь, в которой однако чувствовалось лёгкое раздражение, леди Гелидар смерила молодого лорда долгим надменным взглядом и сухо ответила:

— Я — единственная владелица и хозяйка замка Рубрум Каструм, и лишь в моей власти решать, кто друг, а кто — враг моему дому. Когда мне передали ваше имя, я отдала распоряжение открыть ворота лишь потому, что я знала вашего деда, лорда Цэртуса Синсериона — отважного воина и благородного рыцаря, чьи ратные подвиги делают честь вашему древнему роду. И я надеюсь, что внук сира Цэртуса как его достойный представитель сможет дать мне вполне удовлетворительные объяснения своему внезапному вторжению. И, наконец, я надеюсь, что эти объяснения сумеют убедить меня дать вам кров в моем замке на необходимое время в зависимости от ваших обстоятельств.

Слегка опешив от ледяного тона леди Гелидар, лорд Эгрегир всё же постарался принять самый величественный вид. Он с достоинством поклонился хозяйке замка и, принеся извинения за свои неосторожные слова, поспешил объясниться:

— Моя госпожа, прошу, соблаговолите выслушать то, что я вам поведаю. Не смея злоупотреблять вашим вниманием, не стану утомлять вашу милость подробностями нашей истории и сразу перейду к сути. Несколько дней назад восточные рубежи Тристиквэ-Рэгнум подверглись варварскому нападению наших воинственных соседей. Эти дикари уже не в первый раз предпринимают попытки расширить свои территории за счёт наших земель. Обширные владения моей семьи находятся в непосредственной близости к условной внешней границе, которая проходит по Восточным горам. В этой части Тристиквэ-Рэгнум, именуемой Убэра Тэррэ, расположены владения нескольких лордов, которые вот уже много веков умудряются сохранять добрососедские отношения. Благодаря ряду соглашений и обязательств, существующих между местными знатными Домами, до сих пор совместными усилиями нам так или иначе удавалось сдерживать натиск диких воинственных народов по ту сторону Убэра Тэррэ.

Слегка переведя дыхание, лорд Эгрегир продолжил свой рассказ. Стояла полная тишина, которую нарушали лишь крики чаек над холодным заливом, плескавшимся у подножия базальтовой скалы, шум ветра в кронах вековых лиственниц и сосен у подступов к замку, да где-то вдалеке — глухой монотонный рокот Великого северного моря Грисенмар.

— Так вот, миледи, три дня назад мы столкнулись с невиданным доселе натиском со стороны одного из приграничных народов. Надо отдать им должное — это было неожиданное, тщательно спланированное нападение. Враги предприняли попытку поджечь сразу несколько крупнейших замков горной долины. Хвала небесам, благодаря сложной фортификационной системе, которую за столетия противостояния варварам местные лорды довели до совершенства, пыл неприятеля удалось остудить. Но это ещё было лишь полдела: нужно было во чтобы то ни стало подавить дальнейшие попытки нападения. Поэтому, объединив оборонные силы местных правящих Домов, включая Дом Синсерионов, мы напали на наших врагов, которые теперь были вынуждены отступать вглубь незнакомой им территории. Два дня и две ночи — без отдыха, без ночлега и почти без еды — возглавляемый мной многочисленный отряд теснил заметно ослабевшего врага к печально известным топям земли Каллунаполюдэс. Много их там погибло. В душе мы уже праздновали победу, будучи уверенными, — надо сказать, не без основания — что после понесённых потерь враг не скоро оправится, и это подарит хоть несколько лет мира и благоденствия нашей горячо любимой Убэра Тэррэ. К сожалению, мы рано обрадовались, за что впоследствии горько поплатились. Опережая события, могу сказать, что мы действительно одержали победу… но она далась нам невероятно дорогой ценой.

Слушателям показалось, что при этих словах голос отважного рыцаря дрогнул на мгновение, однако, тут же взяв себя в руки, он продолжал повествование:

— Мне немного осталось поведать вам о наших злоключениях. Там, на топях, куда мы заманили неприятеля, мои люди также понесли немалые потери. Но все же враг пострадал куда сильнее. Вечным сном уснули и те, и другие в замшелых водах торфяных болот. Тем из недругов, кому удалось выжить, пришлось отступать — при этом большинство из них оказались в полной власти моих воинов; многие были убиты, а некоторые сами сдались на милость победителей. Возглавляемый мной отряд повернул назад — мы надеялись, что, мчась во весь опор, делая лишь короткие передышки для лошадей и немного подкрепляясь по пути, нам удастся уже к вечеру следующего дня достичь Восточных гор и, с триумфом — и пленными — возвратившись в родной замок Монтеканвалис, сообщить радостную весть о победе нашему дорогому отцу.

— Однако этим планам — увы! — не суждено было сбыться. По моему приказу, для лучшей манёвренности во время обратного пути мои воины были поделены на более мелкие отряды, у каждого из которых была своя задача. Я же возглавил лёгкий конный отряд, которому была отведена особая роль. Свободно перемещаясь по всему пути следования моего войска, — вплоть до самого возвращения в Убэра Тэррэ — во избежание непредвиденных столкновений с врагом, или же недоразумений с местными лордами мы должны были держать территорию нашего продвижения под неусыпным контролем. С собой я взял своих самых преданных людей: моих кузенов — сыновей братьев моего отца, лорда Синсериона, моих близких друзей и наших оруженосцев.

Молодой Эгрегир на мгновение умолк. Лицо его помрачнело — даже шлем не мог полностью скрыть это. Его большие сильные руки в кожаных перчатках с длинными манжетами так крепко сжали поводья, что от соприкосновения нашитых на перчатки железных чешуек раздался гулкий металлический звук. Он продолжал уже более тихим голосом, делая небольшие паузы, — как будто слова давались ему с трудом:

— С нами в отряде был мой родной брат… мой младший брат, лорд Дилектир… Он все время скакал бок о бок со мной. Неразлучны… так у нас с самого детства… всю жизнь вместе… Он гордый, независимый и очень храбрый, но я всегда, несмотря на его протесты, старался оберегать его… даже ценой собственной жизни. А вчера… не успел. — Эгрегир замолчал, но тут же, справившись с собой, продолжал бесцветным голосом, который странно звучал в гробовой тишине:

— Когда мы уже почти покинули пределы Каллунаполюдэса, мой небольшой отряд выдвинулся вперёд, к границе между землями, чтобы до заката успеть вернуться с дальнейшими распоряжениями капитанам поделённого на отряды войска. Мы достигли границы без приключений: путь был чист, мое войско могло беспрепятственно продолжать двигаться на восток, о чем мы желали немедленно сообщить своим людям и посему поспешили вернуться. Однако мы не проскакали и нескольких миль, как на нас напали. Это была засада. Оставшиеся в живых и сбежавшие после поражения на болотах враги, победу над которыми в душе мы уже — так опрометчиво! — праздновали, объединились и, затаившись недалеко от восточной границы Каллунаполюдэса, там где лес особенно густой и тёмный, вероломно напали на нас.

— Как я уже сказал, мой отряд был сформирован из приближенных рыцарей — лучших воинов, каждый из которых стоит двадцати, в каждом из них я уверен как в самом себе, и без раздумий отправился бы с ними хоть к самому Властителю Тьмы. Не стоит описывать бой, который мы приняли — он был жаркий, стремительный, кровопролитный и, хоть противник и превосходил нас численностью, закончился нашей полной победой. Нам удалось окончательно разгромить неприятеля, который в отчаянии предпринял последнюю попытку реванша. Однако же… эта дерзкая вылазка — предсмертная агония врага — хоть и даровала нам лавры победителей, но и одновременно обернулась для нас истиной драмой. — На этот раз лорду не удалось сдержать спазм в горле. Спустя миг он продолжил уже более ровным голосом:

— Мы потеряли трёх наших товарищей — блестящих рыцарей, давних боевых соратников моего отца, который, безусловно, будет горько скорбеть об этой невосполнимой утрате. Их тела мы оставили на месте схватки, чтобы, когда туда доберутся наши воины, погрузить их на повозки и привезти домой, дабы родные могли проститься и со всеми почестями проводить достойнейших из достойных в последний путь — да упокоятся их души! Также мы лишились нескольких лошадей — они были смертельно ранены. Остальные мои люди отделались легкими ранениями. Все… Кроме моего брата. — При этих словах лорд Эгрегир, который на протяжении всего рассказа держался в седле очень прямо, сразу как-то поник; его широкие плечи опустились, а голос прервался. Усилием воли он продолжил:

— Мой брат первым ринулся отражать форсированную атаку неприятелей, набросившихся на нас из своего тайного укрытия. Он дрался как лев, раздавая мощные удары копьём и мечом, сумев уложить за раз больше десятка варваров. К несчастью, его выбили из седла — его боевой конь пал, частично придавив его. Но даже в таком отчаянном положении он умудрялся отражать сыпавшиеся на него отовсюду колющие и режущие удары, которые эти звери без устали наносили ему, словно обезумев от запаха крови… словно желая добить его во чтобы то ни стало. — Рассказчик нервно сглотнул, но тут же продолжил. Его зычный низкий голос сейчас звучал возбужденно — словно зазвенел большой колокол:

— Я кинулся к нему, как только мне удалось вырваться из плотного кольца неприятеля; я раскидал их как бешеных собак, размозжив головы гнусных тварей своим топором. Я прикрывал его собой, отгоняя от него взбесившихся нелюдей, отражая их бесконечные удары, — пока ликующие крики моих воинов не разнеслись над обагрённой вражеской кровью поляной, возвестив о нашей окончательной победе. Лишь тогда, при помощи нескольких рыцарей нам удалось извлечь искалеченное тело Дилектира из-под павшей лошади. Он хрипло дышал, на губах его выступила кровь. Доспехи его были также обагрены кровью; шлем, который, должно быть, упал во время боя, более не покрывал его окровавленную голову. У нас не было возможности раздеть моего брата и тщательно осмотреть раны, но уже тогда было очевидно, что у него серьёзно задеты рёбра, грудная клетка, голени и предплечья; разбита голова и покалечены ноги… Его нельзя было посадить на лошадь — единственно верным решением было мне и ещё нескольким нашим товарищам остаться с раненым, а остальным — мчаться во весь опор наперерез нашему основному войску, чтоб привезти повозку, на которую можно будет переложить Дилектира, и как можно быстрее доставить его туда, где ему смогут оказать помощь.

— Среди нас не было лекарей, поэтому единственное, что мы смогли сделать, пока ожидали повозку, — это освободить моего брата от части доспехов и промыть поверхностные раны вином из фляги, которая была с собой у одного из нас. Через пару часов прибыли мои воины с повозкой, куда нам не без усилий наконец удалось переложить Дилектира; к тому моменту он едва дышал, и мне все время приходилось проверять, жив ли он ещё. На много миль вперёд к востоку нет ни одного поселения, лишь бесконечные горы, бурные реки и густые непроходимые леса — поэтому я принял решение повернуть назад, вглубь Каллунаполюдэса, где Дилектиру могли оказать хоть какую-то помощь. Всё лучше, чем бездействовать. Основная часть войска по моему приказу продолжила путь домой под предводительством одного из моих кузенов. Я же, в сопровождении самых преданных людей устремился на северо-запад в надежде на помощь… на чудо… не знаю сам, на что — учитывая тяжёлое состояние раненого… По пути нам встретился бродячий менестрель. Он поведал, что недалеко, в нескольких часах езды, есть остров Контритумкор, а на нём — большой замок, где, наверняка, есть целители, которые смогут осмотреть моего несчастного брата и хоть как-то облегчить его ужасные, нечеловеческие страдания. По просьбе бродячего певца, мы также взяли его с собой. Возможно, его искусство пригодится нам…