Часть 5. Выпечка и осознание (1/2)

— У вас что-то случилось? — спросила Маринетт, смотря на Эмму, которая крепко обнимала её за талию с того момента, как они сели на диван, и на Адриана, который был сегодня слишком молчаливым.

Конечно же, она знала, что случилось. Но это знала Ледибаг, а не Маринетт.

Ей было очень неловко приходить к Агрестам после вчерашней ночи. Ну вот какой чёрт её потянул выпить, а затем полезть целоваться с Адрианом?

Из-за этого она не могла перестать бросать быстрые взгляды на его губы, а затем краснеть от воспоминаний о том, насколько хорошо и приятно было целовать его. Но ещё сильнее её заставлял краснеть тот факт, что Адриан был в кофте с очень высоким воротником. Неужели она оставила…

— Ты опять зависла, — внимательно посмотрев на неё, произнесла Эмма. Сегодня девочка почему-то совсем не хотела отходить от неё, отчего вспоминать её вчерашние слезы было ещё больнее. И хоть Маринетт очень хотела забыть эту часть ночи, но она не могла.

То, как Эмма испугалась Ледибаг, немного сбивало с толку и очень расстраивало Маринетт. Неужели Эмма так сильно ненавидела её?

«Сейчас ты Маринетт, а не Ледибаг! Возьми себя в руки!» — кричал внутренний голос.

— Извини, — улыбнувшись, ответила девушка. — Я опять что-то пропустила?

— Я сказала, что у нас кое-что случилось, но папа запретил мне тебе рассказывать, — объяснила Эмма.

Маринетт удивлённо взглянула на Адриана, и тот, заметив это, слегка покраснел.

— Просто это кое-что очень личное. Я надеюсь, ты не обижаешься, — сказал он, попытавшись улыбнуться.

— Что ты? Нет, конечно, нет! Это же не моё дело, просто поинтересовалась. Я надеюсь, что у вас всё будет хорошо, и вы скоро всё уладите и помиритесь, — ответила Маринетт. Затем она вновь взглянула на Эмму и улыбнулась. — Ты вроде хотела рассказать что-то насчёт конкурсов.

— Угу, я кое-что узнала из сценария, который лежал на столе мадам Шерези. Первый этап очень простой — викторина. Но он очень простой для родных мам, и всё же, я уверена, мы справимся! Первый вопрос — день рождения, — восторженно произнесла Эмма, а Маринетт только сейчас поняла, что не знает её день рождения. Хотя это, скорее всего, Маринетт не должна была чувствовать себя виноватой, ведь они встретились, можно сказать, совсем недавно. И всё же было неловко, что Маринетт даже не пробовала спросить Адриана или Эмму. — Это легко, у меня день рождения двадцать четвертого мая.

Это было… Неожиданно. Слишком неожиданно. Ведь до дня рождения оставалось мало времени.

— О, уже так скоро. И вы ничего мне не говорили, — удивлённо пробормотала Маринетт. До дня рождения Эммы оставалось чуть меньше недели, и было бы очень неловко, если бы она оставила девочку без подарка.

— Папа говорит, что нехорошо выпрашивать подарки.

Маринетт в очередной раз за вечер удивлённо взглянула на Адриана.

— Я не про это говорил, Эмма. Ты можешь рассказывать, когда у тебя день рождения, и говорить, что ты хочешь в разумных пределах. Но чрезмерно пользоваться нашими доходами нельзя, как и просить что-то, только потому что ты дочь бывшей модели, — не сердясь, объяснил Адриан и сел поближе к ним, но при этом он словно не решался касаться дочери, а затем он обратился к Маринетт. — Прости, что забыл тебе рассказать. Я почему-то был уверен, что Эмма рассказала тебе.

— Адриан, ты не должен извиняться, честно, — мягко улыбнулась она. Затем она аккуратно приобняла Эмму левой рукой и обратилась к ней. — Мне кажется, твой папа тоже хочет немного объятий, Котёнок. Может, исполнишь его мечту?

— Ты назвала меня Котёнком? — удивлённо, скорее даже шокировано спросила Эмма, широко раскрыв глаза.

Смотреть то, как на это отреагировал Адриан, Маринетт бы просто не смогла.

— Ой, если ты не против, просто я подумала тебе понравится, и… Прости, если обидела тебя.

— Не извиняйся, мама Маринетт! Это было очень мило. Просто я думала, что ты придумаешь что-нибудь своё. Например, что-нибудь связанное с выпечкой. Папе очень нравятся круассаны твоих родителей.

Маринетт хихикнула.

— Да уж это точно, он обожает их, — ответила она. — Если ты не против, я могла бы называть тебя… Булочкой с корицей или просто булочкой.

— Мне нравится! Спасибо большое, — руки Эммы сжались ещё сильнее вокруг талии девушки.

— Не за что. А теперь обними ещё и своего папу, хорошо?

Эмма кивнула и уже в следующую секунду повернулась, чтобы крепко обнять отца.

И только теперь Маринетт заметила выражение лица Адриана. Он слегка прищурил глаза и совсем чуть-чуть наклонил голову набок, словно изучая Маринетт, словно… Он что-то подозревал. Она выдала себя? Честно говоря, она не хотела, чтобы Адриан понял всё именно сейчас, ей нужен был по крайней мере один день, чтобы не умереть от смущения рядом с ним после всего произошедшего вчера.

И пока Маринетт не успела достаточно развить свои подозрения, Адриан расслабился в объятиях Эммы и прикрыл глаза.

— Иди к нам, Маринетт, — неожиданно предложил Адриан, посмотрев на неё.

— Если вы не против… — и прежде чем она успела закончить, Агресты затянули её в свои крепкие уютные объятия.

Маринетт — она же Ледибаг — привыкла за последние девять лет к жизни отшельника, боясь навредить кому-либо. И теперь, когда она стала частью маленькой, но полной любви семьи, она впервые за долгое время почувствовала себя по-настоящему счастлитвой.

Даже если она понимала, что скоро это счастье может прекратиться, когда и её маска спадёт.

***</p>

После объятий они обсудили ещё несколько вопросов, благодаря чему Маринетт узнала, что любимые цвета Эммы — светло-фиолетовый и зелёный, любимый вкус мороженого — клубничный с шоколадной крошкой, а любимый урок — математика.

— Было приятно пообщаться с вами, но думаю, я пойду. Мне ещё нужно зайти к родителям, — сказала Маринетт, вставая с дивана.

— Оо, ты пойдешь в пекарню? Можно мне тоже, пожалуйста? — вскочив, произнесла Эмма. Она поджала губы и широко раскрытыми глазами взглянула на Маринетт.

— Ну, я думаю, если твой папа пойдёт с нами, то, наверное, можно. Адриан, ты…

— Нет, нет! Я только с тобой хочу! — перебила Эмма, и Маринетт заметила, как сразу изменилось лицо Адриана.

— Ох, эм… Пекарня недалеко, и ещё довольно светло. Тем более завтра суббота. Думаю, можно и пойти, — неуверенно ответил он.

— Эмма, может, всё-таки ты позволишь Адриану пойти с нами? — присев на корточки, предложила Маринетт, чувствуя себя очень неловко перед Адрианом. Он явно был расстроен, тем что дочь избегала его.

— Мне надо поговорить с тобой наедине, поэтому нет, — покачала головой девочка.

— Ты можешь пойти с Маринетт, Эмма, — тихо сказал Адриан, дочь улыбнулась ему и убежала в комнату, очевидно чтобы переодеться.

Когда дверь за ней закрылась, Адриан упал на диван и закрыл лицо руками.

— Прости меня, — сказала Маринетт, садясь рядом.

— Ты не виновата, что Эмма обижена на меня, — пробомотал он. — Просто… Я не знаю, что делать. Я уже несколько раз извинился, но она говорит, что не злится, но… Я же вижу, что что-то не так. Она мне всегда раньше говорила, что её беспокоит. Я не знаю, что делать.

— Я уверена, всё будет хорошо. Я попытаюсь узнать, что случилось, и донести до неё, что ты расстроен.

— Только не ругай её, пожалуйста.

— За кого ты меня принимаешь, Адриан? Я бы никогда не стала ругать её.

— Спасибо, — убрав руки от лица и повернувшись к ней лицом, слабо улыбнулся он.

— Я всегда рада помочь тебе.

***</p>

Держать Эмму за руку было… Очень необычно. Она была такой маленькой, и её рука была крошечной по сравнению с рукой Маринетт. Девушка задавалась вопросом, как Адриан умудрялся держать дочь за руку, если он был выше Маринетт на голову.

И всё же держать Эмму за руку было мило, но ещё довольно опасно, ведь Маринетт боялась причинить ей вред и сломать что-нибудь.

— Итак, о чём ты хотела поговорить? — спросила она, взглянув на девочку.