Глава 10 (2/2)

Уилл целует его в изгиб челюсти, тихо посмеиваясь.

— Позже, — обещает он, откидываясь назад, и огонь, успевший вспыхнуть в его глазах, угасает до тлеющих углей. Мгновение спустя Харгадон возвращается в комнату с несколькими парами пиджаков и сложенных брюк, перекинутыми через руку.

— Синяя классика, — объявляет он. — И, разумеется, смокинг. Все мы знаем, как сильно доктор Лектер любит оперу. Думаю, этого должно хватить для начала, мистер Грэм.

***</p>

Когда они возвращаются домой, на крыльце их ждет посылка. Уилл выходит из «Бентли» первым, поэтому именно он и подбирает пакет, всматриваясь в почтовую квитанцию. Почти сразу же он переводит взгляд на Ганнибала, и его глаза осуждающе сужаются.

– Ошейники «Карма»? – произносит он. – Я не уверен, должен ли Уинстон быть взволнованным или это я должен волноваться.

— Как я уже говорил тебе, — отвечает Ганнибал, отпирая дверь, – мы не можем допустить, чтобы он выглядел как бездомный.

Уинстон оживлённо приветствует их, отметая хвостом стены, когда они заходят внутрь. Он следует за ними в кабинет, где Уилл кладет сверток на стол Ганнибала и жестом предлагает:

– Это твой заказ, — говорит он. — Тебе и открывать.

Ганнибал вскрывает пакет и достает из него три ошейника.

Все они из кожи, плотной, но податливой в его руках. Он бегло осматривает швы, проверяя, надежно ли вшиты пряжки, но не находит никаких недостатков.

Первый ошейник представляет собой двухдюймовую черную полосу с именем Уинстона, выгравированным по коже золотом. Второй сшит из синей кожи, которая всего на один-два тона светлее глаз Уилла, и украшен серебряными заклепками и пряжками. Третий — темно-зеленый, с черным кантом по всей длине, прерываемым только небольшим амулетом в виде пересмешника, вставленным в центр ошейника.

Ганнибал раскладывает их на столе один за другим, а затем смотрит на Уилла, ожидая увидеть то же нежное раздражение, которое тот проявлял по поводу костюмов. Но это вовсе не те эмоции, что отражаются сейчас на его лице.

Уилл неуверенно протягивает руку, проводя кончиками пальцев по краю синего ошейника.

— Они прекрасны, — тихо говорит он, и в его голосе звучит что-то мягкое и благоговейное. — Ганнибал, когда ты сказал… я не ожидал…

– Качество не подлежит обсуждению.

Уилл смеется, почему-то сбиваясь с дыхания, а затем кивает.

– Конечно, — говорит он и поднимает синий ошейник, следом приседая и подзывая Уинстона. Собака послушно подбегает, и Уилл застегивает ошейник на его шее, расправив шерсть вокруг него.

– Отлично, — Уилл смотрит на Ганнибала, поглаживая рукой макушку Уинстона, и уголки его рта дергаются в улыбке. — Ну что, счастлив? Он больше не похож на бездомного.

Ганнибал ничего не отвечает, но, судя по выражению глаз Уилла, довольное выражение его лица говорит само за себя.

***</p>

Готовые паспорта отправляются в ящик прикроватной тумбочки Ганнибала, а владелец фотомагазина остается в живых только благодаря тому, что ему не хочется рисковать, привлекая сейчас внимание правоохранительных органов к себе или своей деятельности.

Харгадон снова приглашает Уилла в «Комплето» чуть более двух недель спустя. И он действительно зовет только Уилла — Ганнибал, по его словам, должен дождаться его дома, чтобы увидеть Уилла уже в доведённом до совершенства костюме. Так что Ганнибал остаётся и терпеливо ждет.

Когда хлопает входная дверь, он как раз заканчивает набросок Уинстона, нежащегося в солнечном свете. На предыдущей странице альбома Уилл изображен с недонесеннной до рта ложкой пудинга и пятнами крови на зубах.

Ганнибал поднимает взгляд на звук шагов, и уже почти встает со стула, когда Уилл сворачивает к его кабинету, и его вид буквально заставляет Ганнибала замереть на полпути.

Он, разумеется, ожидал, что Уилл будет хорошо выглядеть. Если мужчина выглядел восхитительно в серых спортивных штанах и футболках, он должен был выглядеть еще лучше в сшитом на заказ костюме. Но Ганнибал совершенно не готов к зрелищу, представшему перед ним.

Костюм темно-кобальтового цвета и облегающего кроя, идеально подчеркивающего резкие линии тела Уилла. Пиджак застегнут поверх рубашки и галстука, тоже синих, хотя рубашка на несколько тонов светлее, а галстук по тону находится где-то между ними.<span class="footnote" id="fn_32823646_2"></span>

Монохром, – думает Ганнибал и делает мысленную пометку поблагодарить Харгадона в следующий раз. Уилл и сам по себе является произведением искусства, изначально и бесспорно, но в шикарной раме, так, как он сейчас, он – истинный шедевр.

Уилл в ответ на его взгляд склоняет вбок голову, тихо улыбаясь. Его руки скользят в карманы, а вес почти незаметно смещается с одной ноги на другую.

— Ты пялишься.

– Ты прекрасен.

Краска окрашивает щеки Уилла, и он тихонько смеется.

— Вижу, лесть и к тебе приходит быстро, — говорит он, и что-то в груди Ганнибала трепещет и вспыхивает, яркое, горячее и ослепляющее.

Ганнибал делает несколько шагов вперед, а затем приподнимет одним пальцем подбородок Уилла. Уилл без колебаний смотрит ему в глаза, хотя, когда рука Ганнибала скользит выше, чтобы обхватить его щеку, его кожа снова вспыхивает румянцем.

— Прекрасен, — повторяет Ганнибал, и на этот раз он достаточно близко, чтобы увидеть и почувствовать легкую дрожь, которую Уилл тщетно пытается подавить.

Язык Уилла высовывается, смачивая губы.

— Ты должен снять его с меня.

Он выглядит почти застенчиво, с раскрасневшимися щеками и трепещущими ресницами, но Ганнибал не из тех людей, кто совершает одну и ту же ошибку более одного раза. Уилл знает, как заставить себя казаться маленьким, знает, как привлечь внимание к изгибу своего рта и отвлечь внимание от огня в глазах, но Ганнибал помнит, как его губы изгибаются в не совсем правильной улыбке и произносят «я только играю в подчинение».

Но ведь играть можно и вдвоем.

Рука на щеке Уилла смещается дальше, в его кудри, и глаза Уилла опасно вспыхивают, когда он понимает, что собирается сделать Ганнибал, за долю секунды до того, как его пальцы вцепляются в волосы и резко оттягивают голову назад. Уилл втягивает воздух, вынужденный выгнуть шею, но не сопротивляясь. Он даже не рычит, как Ганнибал почти ожидал от него, лишь тихо и задушенно смеется, да вынимает руки из карманов, чтобы сжать пальцы на лацканах пиджака Ганнибала.

— Ну, ты меня поймал, — говорит он напряженным голосом. Его кадык движется, когда он сглатывает, и Ганнибал наблюдает, как он пытается чуть подвинуться, чтобы смягчить неудобную позу. — И что ты теперь будешь со мной делать?

Ганнибал ясно видит пульс Уилла, устойчивую, медленную пульсацию на шее сбоку. Он спокоен, даже с рукой Ганнибала в волосах и уязвимо обнажённой шеей, и Ганнибал жаждет обрушить этот самоконтроль. Он хочет, чтобы кровь Уилла вскипела, чтобы его пульс застучал под его ладонью с безумной скоростью, поэтому наклоняется, прижимаясь губами к легкому порезу на челюсти Уилла. Тот одобрительно урчит от удовольствия, пытаясь податься ближе к прикосновению, хотя это заставляет Ганнибала сильнее стиснуть его кудри — или, возможно, как раз поэтому — но не может сдвинуться больше, чем на пару сантиметров. Довольный этим, Ганнибал смещается ниже, проводя губами по щетине и задержавшись, чтобы поцеловать приткрытым ртом его кадык, в то время как другая его рука обвивается вокруг талии Уилла.

— На твоем месте я бы не двигался, — говорит Ганнибал, и Уиллу хватает времени только чтобы выдохнуть невнятное ”Ч-что..?” прежде чем Ганнибал смыкает зубы на его трахее.

Уилл замирает, его дыхание застревает в горле, идеально сжатое зубами Ганнибала. На мгновение ничего не меняется, и он совершенно неподвижен, но через секунду Ганнибал чувствует, как под его ртом подскакивает пульс, и Уилл дрожит в его руках, мягкий, податливый и совершенный.

Осторожный, рваный вдох Уилла Ганнибал ощущает губами. Воздух проходит через его горло в легкие и наружу, и на последних секундах выдоха Ганнибал прикусывает сильнее, фактически впиваясь зубами в нежную кожу. Она не рвется — ещё нет — но Уилл скулит на следующем вдохе, и его пульс снова учащается.

Ганнибал тихо, вибрирующе, рычит в ответ, и по телу Уилла снова пробегает волна дрожи. Он скользит языком в пространство между зубами, облизывая нежную плоть шеи, и звук, издаваемый в ответ Уиллом, больше всего напоминает хныканье.

Ганнибал сжимает зубы сильнее, и тонкая, будто бумага, кожа под одним из его клыков наконец поддается. Уилл вскрикивает, резко и сорванно, но все же не пытается вырваться. Жар от осознании этого факта щекочет Ганнибалу позвоночник.

Тебе не нужно беспокоиться о шорохе в кустах, когда ты находишься на вершине пищевой цепочки, когда ты знаешь, что все в тени будет бежать от тебя, а не к тебе.

Ганнибал осторожно разжимает зубы, инстинктивно слизывая каплю крови, которая тут же выступает из ранки. Уилл сильно вздрагивает в ответ, хотя все его движения по-прежнему контролируются руками Ганнибала в волосах и вокруг его талии.

Ладони Уилла упираются ему в грудь, но не отталкивают его. Они просто напрягаются, контрапункт против рук Ганнибала на его теле, напоминание о том, что, как бы Уилл ни был пойман, он не был и никогда не будет добычей, что он всегда будет бежать к Ганнибалу, к его зубам и обещанию насилия, а не прочь.

Ганнибал снова проводит языком по маленькой ранке, и на этот раз Уилл стонет, прижимаясь ко рту Ганнибала.

— Черт, — бормочет он хрипло. – Раздевайся. Сейчас же.

Посмеиваясь, Ганнибал в ответ целует то местечко, где под кожей трепещет пульс.

— Будь терпелив, — бормочет он, и Уилл рычит, а его пальцы царапают грудь Ганнибала сквозь рубашку.

– Ты не должен был вцепляться в меня зубами, если хотел терпения!

Бедра Уилла резко подаются вперёд, и Ганнибал шипит при их соприкосновении от внезапного трения о собственный член, горячий и твердый в брюках, и от ощущения возбуждения Уилла, прижатого к его бедру. Его концентрация нарушается лишь на секунду, заставляя ослабить хватку в волосах Уилла, но этого оказывается достаточно. Уилл мгновенно вырывается, тут же обвивая руками шею Ганнибала. Его мягкие, совершенные губы жадно приникают к его губам, а язык проникает в рот, слизывая вкус крови с зубов.

На несколько мгновений все теряется в вихре движений и ткани. Уилл сбрасывает пиджак, пока Ганнибал терзает пуговицы на его бледно-голубой рубашке, и как только та отброшена в сторону, Уилл вцепляется в застежку чужих брюк, кусая Ганнибала в челюсть, пока пальцы нетерпеливо пытаются стянуть их с бедер.

В конце концов им удается раздеть друг друга, и как только они это делают, Уилл толкает Ганнибала на диван, немедленно забираясь к нему на колени. Он прижимается, смыкая их бедра, и Ганнибалу приходится стиснуть зубы и вонзить пальцы в мягкий изгиб его бедер, чтобы не взвыть от контакта.

Рука Уилла пробирается между ними, и он проводит пальцами по головке члена Ганнибала. Он повторяет этот жест раз, другой, и из груди Лектера вырывается стон, когда пальцы Уилла внезапно исчезают.

Ганнибал моргает, почти ошеломленный и, о...

Уилл еще тут, и во рту у Лектера пересыхает, когда он понимает, что одна рука Уилла сейчас упирается в его грудь для равновесия, а другой он проникает себе за спину, между ягодиц.

Словно почувствовав на себе его взгляд, Уилл поднимает глаза. Его зрачки расширены, щеки порозовели, волосы растрепались, а его лихорадочное дыхание сбивается в такт движениям скрытой за спиной руки. Словно сама собой одна из ладоней Ганнибала скользит вдоль бедра Уилла и по изгибу его задницы, пока его пальцы не оказываются рядом с пальцами Уилла, поддразнивая нежную мышцу.

Стон, который издает Уилл в ответ, хриплый и прерывистый. Ганнибал поглаживает собственный член раз, другой, собирая жемчужины скользкой жидкости на кончики пальцев, и снова возвращается туда, где движутся пальцы Уилла, чтобы суметь сделать больше, чем просто прикоснуться. Уилл резко втягивает воздух, когда один из пальцев Ганнибала проникает рядом с двумя его собственными. Его член дергается между ними. Ганнибал наклоняется и целует Уилла в ложбинку на шее.

— У нас наверху есть подходящая смазка, — тихо напоминает он, и Уилл издает нетерпеливый смешок в ответ.

– Не нужно.

Ганнибал снова впивается зубами в горло Уилла, просто потому, что может, просто потому, что от этого дыхание мужчины над ним сбивается, а мышцы сжимаются так, что Ганнибал может почувствовать всю силу его нетерпения собственными пальцами.

— Черт, — выдыхает Уилл, когда Ганнибал снова откидывается на спинку дивана. Его голос дрожит. – Все, хватит. Достаточно.

Ганнибал убирает пальцы, несмотря на тихий, хнычущий звук, который Уилл издает от этой потери. Уилл почти сразу же привстает, беря член Ганнибала в одну руку и направляя его так, чтобы головка уперлась в сфинктер. Руки Ганнибала немедленно возвращаются к его бедрам, удерживая на месте.

— Медленно, — говорит он, и что-то мелькает в глазах Уилла, что-то огненное, свирепое и опасное . Он дёргается, его ногти впиваются в грудь Ганнибала, а затем он целенаправленно откидывается назад и опускается на его член.

Это не быстро, но и не медленно. Это неизбежно и неумолимо, и Уилл не дает ни одному из них времени приспособиться, привыкнуть к этому чувству. Внезапный жар вокруг члена заставляет Ганнибала сбиться с дыхания, а каждый мускул в его теле напрячься в попытке не толкнуться и не причинить Уиллу вреда. Уилл не избегает той же участи. Ганнибал видит, как удовольствие отражается на его лице, видит, как его внутренний огонь перетекает во что-то потрясенное и уязвимое, когда он полностью принимает его в себя.

— Если ты хотел помедленнее , — выдыхает Уилл дрожащим, хриплым голосом, — тебе не стоило вцепляться в меня зубами .

И начинает двигаться.

Он не осторожничает, упираясь руками в плечи Ганнибала и используя его как точку опоры в своих движениях. Безумное сжатие его мышц чуть ослабляет мертвую хватку на члене Ганнибала, но с минимумом подготовки и отсутствием нормальный смазки каждое невероятно тугое, горячее сжатие тела Уилла ощущается почти невыносимо. Уилл движется на нем в поисках собственного удовольствия, извиваясь и подыскивая правильный угол, пока наконец жаркий стон не срывается с его губ и дрожь не пробегает по позвоночнику. Он повторяет это движение снова и снова и снова, заставляя удовольствие нарастать по мере увеличения темпа.

Пальцы Ганнибала уже начинают подрагивать от нарастающего в каждой клетке экстаза, когда трель звонка его телефона вдруг прорезает туман удовольствия.

Уилл над ним резко замирает, и Ганнибал почти рычит, впиваясь пальцами в его бедра.

– К черту! – рычит он грубо и резко, но Уилл, похоже, его не слышит. Он опускается на колени Ганнибала, а затем поворачивается, глядя через плечо на стол рядом с ним. — Уилл, — предостерегающе начинает Ганнибал, когда телефон снова звонит.

— Это может быть важно, — отвечает Уилл.

Ганнибал мысленно приказывает себе не делать глупостей, когда Уилл наклоняется в сторону, полагаясь на хватку его ладоней на своих бедрах, и вытаскивает телефон Лектера из кармана штанов. Ганнибал успевает увидеть идентификатор звонящего, прежде чем Уилл проводит большим пальцем по экрану и подносит телефон к уху.

— Здравствуйте, Джек, — говорит он, с улыбкой накрывая другой ладонью губы Ганнибала. У того чешутся зубы укусить, вонзиться, впиться в его ладонь. Уилл улыбается ему, шаловливо покусывая нижнюю губу, а затем делает легчайшее движение бедрами.

Несмотря на всю слабость стимуляции, Ганнибал близок. Однако вопрос близок ли он к оргазму или к убийству, остаётся открытым.

— Простите, Джек, — говорит Уилл. – Я увидел, кто звонит и решил, что должен ответить, если это что-то важное. Ганнибал сейчас занят, но я могу передать сообщение, если хотите, – он какое-то время слушает, а затем его взгляд останавливается на Ганнибале. – Конечно, — говорит он. – Спасибо, и вам того же.

Ганнибал бросается вперед, как только видит, что звонок завершился, переворачивая их так, чтобы прижать Уилла к дивану и заключить его в клетку рук, нависнув сверху.

— Ты ужасно грубый мальчишка, — рычит он тихо, и Уилл смеется в ответ, небрежно запрокидывая голову и обнажая шею. В нем нет ни грамма страха, несмотря даже на то дикое выражение, которое, как знает Ганнибал, украшает сейчас его собственное лицо, несмотря на то, что его зубы впивались в это горло всего полчаса назад.

Уилл охает от первого же движения бедер, пытается схватиться за его плечи при втором, и к тому времени, как Ганнибал устанавливает нарастающий ритм коротких, резких толчков, каждый из которых безошибочно попадает по измученному комку нервов, что сейчас управляет Уиллом, тот почти распадается в его объятиях. Он тяжело дышит Ганнибалу в ухо, его дыхание становится резким, судорожным, а член на его животе оставляет влажные полосы на коже при каждом рывке и подергивании.

Ганнибал уже балансирует на краю пропасти, наслаждение настолько сильно, что граничит с изысканной болью, и хотя он отлично контролирует свои телесные реакции, даже его контроль не простирается так далеко. Он знает, что не сможет дольше сдерживать свой оргазм, поэтому он обхватывает одной рукой горячий, изнывающий член Уилла. Грэма выгибает от прикосновения, его глаза распахиваются, и он вырывается из свободной хватки Ганнибала, прежде чем рассыпаться на части, брызжа спермой себе на грудь и живот. Освобождение заставляет его тело сжаться, обняв член Ганнибала шелковыми тисками, и это ощущение не столько опрокидывает Ганнибала за край, сколько утаскивает его вниз головой.

Он едва удерживается на локтях, когда прилив эндорфинов перехватывает его дыхание и здравомыслие, но все же умудряется не придавить Уилла собой. В течение некоторого времени единственным звуком в комнате остаётся лишь их дыхание, быстрое, шумное и неровное, но оно постепенно успокаивается, и Ганнибал находит в себе силы и координацию, чтобы поднять голову от плеча Уилла.

И тут же замирает, увидев выражение его лица. Глаза молодого человека закрыты, он абсолютно расслаблен, в уголках рта притаилась легкая улыбка — если бы Ганнибалу пришлось дать этому название, он бы назвал это блаженством.

Улыбка Уилла становится шире по мере того, как Ганнибал продолжает смотреть.

— Ты пялишься, — говорит Уилл, и его голос все еще немного хриплый, но уже сонный и удовлетворённый.

Ганнибал сглатывает, а затем очень осторожно наклоняется и целует его в уголок рта.

— Ты прекрасен, — повторяет он, и ответный смех Уилла мягкий, сладкий и совершенный.

Только когда они ложатся в постель, а голова Уилла удобно устраивается на плече Ганнибала, Лектер вспоминает.

— Чего хотел Джек?

Уилл зевает.

— Хотел видеть тебя на месте преступления, — отвечает он, придвигаясь ближе к Ганнибалу и обнимая его рукой за талию, и следом поднимает голову, чтобы посмотреть на него. Синие глаза искрятся в темноте комнаты. – Он сказал, что это похоже на Зубную фею.