Глава 10 (1/2)

Абель Гидеон умирает спустя всего несколько дней после вскрытия Фредерика Чилтона, застреленный на заднем крыльце дома Аланы Блум.

Эта новость заставляет пальцы ног Уилла поджиматься от удовольствия в черных шелковых простынях их общей с Ганнибалом кровати. Ганнибал отчетливо видит огонь, пляшущий у него в глазах, и с неизбежной ясностью наконец понимает, что не хочет терять все это.

Он не принадлежит к тем людям, что колеблются, когда приходят к определенным выводам и не видит смысла откладывать, когда точно знает, что ему нужно сделать.

Что он хочет сделать.

На следующий же день после того, как они узнают эту новость, Ганнибал принимает два решения. Одно из них зиждется на надежде, другое — на чем-то вроде страха, хотя сам Ганнибал говорит себе, что практичность — куда более точное описание. Одно из этих решений чуть менее законно, чем другое, хотя законность и прежде слабо его волновала.

Магазин, в который Ганнибал заходит, чтобы решить этот менее законный вопрос, специализируется якобы на аналоговых камерах, классических пишущих машинках и проявке пленки, и хотя камеры, висящие на стенах магазина, действительно старинные, вовсе не они являются целью его визита. Владелец магазина, седеющий мужчина в очках в тонкой оправе, поднимает взгляд, заслышав посетителя, и щурится из-за прилавка, всем своим видом выражая подозрительность.

— Доброе утро, — чуть хрипло произносит он. — Чем могу вам помочь?

Ганнибал достает из кармана две коробочки с пленкой и ставит их на прилавок.

— Я бы хотел напечатать их, — говорит он. Мужчина кивает, нетерпеливо протягивая руку, чтобы схватить кейсы со стойки.

Ганнибал видит короткий момент колебания, когда продавец понимает, что кейсы для пленок пусты, но это длится лишь долю секунды, и Ганнибал замечает эту реакцию только потому, что ждет ее.

— Хорошо, — говорит мужчина, и его губы сжимаются в тонкую линию, прежде чем снова расслабиться. — Документы?

Из другого кармана Ганнибал достает свой американский паспорт вместе с водительскими правами Уилла и передает их ему. Мужчина небрежно осматривает их, а затем кивает.

— Хорошо, — снова говорит он, переводя взгляд на лицо Ганнибала, прежде чем снова начать рассматривать документы в его руке. — Я скоро вернусь. Ждите здесь.

Он поворачивается и исчезает в двери за прилавком. Ганнибал терпеливо ожидает, пока спустя почти четверть часа мужчина не возвращается и не отдает Ганнибалу документы.

— Двадцать пять, — говорит он. — И имена.

Из пиджака Ганнибал достает массивный конверт.

— Имена внутри, — отвечает он. — Смогу ли я забрать их к концу этой недели?

Мужчина чуть не вырывает конверт из его рук, и Ганнибалу приходится стиснуть зубы от внезапно охватившего его вдохновения. Он взял бы язык и почки, думает он, а затем отрубил бы человеку руки и засунул бы их ему в горло.

Чтоб наконец научился держать их при себе.

Уилл оценил бы такую картину.

— Да, конечно, — говорит тем временем продавец, открывая конверт, чтобы пересчитать купюры внутри. — Конец недели. Приходите в пятницу до закрытия.

Уходя, Ганнибал делает мысленную пометку, чтобы после закрытия тоже выделить время на пятницу.

Он ненавидит оставлять следы, а уж грубые необрубленные концы и вовсе просто недопустимы.

***</p>

Из авто Ганнибал звонит своему портному.

– Доктор Лектер, как я рад слышать вас! Чем могу помочь?

Искреннее удовольствие в голосе Кристофера Харгадона ощущается почти бальзамом после хамского поведения работника фотоателье. Ганнибал тихо вздыхает.

— Я хотел бы получить вашу рекомендацию, — говорит он, даже не пытаясь сдержать улыбку в своем голосе. — Мне нужна пара нестандартных колец.

На другом конце линии следует короткая пауза, а затем снова раздается голос Харгадона, звучащий куда выше и восторженней, чем мгновением ранее.

– Колец? — повторяет он. — Не будет ли с моей стороны слишком смело предположить, что покупка костюма будет предшествовать покупке колец, доктор Лектер? Или пальто, если ваша пара не из тех, кто носит костюмы.

Ганнибал думает об Уилле, о его потертых футболках и серых спортивных штанах и тихо смеётся в ответ.

— Ему действительно нужен костюм, — признается он. — Поэтому наберите меня, если кто-либо из клиентов вдруг отменит свой визит.

– Какая чепуха! — на другой стороне раздается короткий шорох. — Так, что тут у нас… Скажите, вы свободны сегодня днем?

— Да, — говорит Ганнибал. — Но я сомневаюсь, что ваше расписание свободно.

Харгадон смеется в трубку.

– Приходите к закрытию, снимем мерки с вашего избранника. А что до колец… В центре города есть один магазин, который, я думаю, сможет удовлетворить ваши запросы…

Он сообщает Ганнибалу название магазина и даёт ему строжайшие инструкции передать владельцу, что его послал Харгадон. В ювелирном Ганнибал передает хозяину его слова, и тот тут же расплывается в улыбке, словно узнав, что Ганнибал — давно потерянный член его семьи.

— Входите и располагайтесь, — приглашает он. — Итак, вы что-то придумали или хотите подобрать?

В ответ Ганнибал достает из кармана пальто аккуратно сложенный лист бумаги. Он кладет набросок на стеклянную стойку между ними, и владелец наклоняется вперед, чтобы получше рассмотреть его.

— О, — говорит он через мгновение. — О, да, мы сможем сделать что-то подобное. Какие камни вы рассматривали?

Ганнибал широко улыбается и начинает излагать мужчине свою идею.

***</p>

Единственная реакция Уилла на новость о предстоящем визите к портному — это взгляд на одежду, в которую он сейчас одет — выцветшие джинсы и толстый темно-бордовый свитер — и скептично изогнутая в ответ бровь.

— Ладно, — говорит он, метнув на Ганнибала странный взгляд. — Ты можешь купить мне костюм, если тебе хочется.

— Боюсь, это совершенно необходимо, — отвечает Ганнибал, хотя Уилл не ошибся. Ганнибал хочет купить ему костюм. Он хочет купить ему бесчисленное множество костюмов, хочет, чтобы каждая черта, каждая линия тела Уилла была выделена и подчеркнута так, как это возможно только при качественном пошиве. — В некоторых случаях исключения невозможны даже для тебя.

— Хм?

— Опера подразумевает «black tie».<span class="footnote" id="fn_32823646_0"></span>

Бровь Уилла изгибается выше.

— Ты ведешь меня в оперу? — несмотря на вопросительную нотку в голосе Уилла, это не совсем вопрос. Ганнибал уже слышал у него этот тон, слышал в тот момент, когда Уилл впился ногтями в его шею и с хищной улыбкой на губах пробормотал: «Все для тебя жертвы, не так ли?».

На этот раз скольжение едва заметно — секундное ожесточение взгляда Уилла, сжатие челюстей, смещение его веса — и оно исчезает так быстро, что его легко принять за блик света.

— Никогда еще не болтался на чьем-то локте в качестве эскорта, – протягивает Уилл, — но если ты этого хочешь…

Ганнибал почти удивлен столь легкой победой. Он не то чтобы ожидал серьезных возражений, но предполагал какое-то, пусть символическое, но сопротивление. Что-то из этих мыслей, должно быть, отражается на его лице, потому что Уилл улыбается, сверкнув зубами, и произносит:

— Я уже сказал тебе, что хочу всего. Если это включает в себя костюмы и свидания в опере, значит у нас будут костюмы и свидания в опере, — он делает паузу, тихо смеясь. — Прошлой ночью ты скормил мне легкие человека, так что несколько часов общения с великосветскими дрессированными пингвинами меня не испугают, детка.

Ганнибалу однозначно любопытно, как элита Балтимора отреагирует на то, что их назвали дрессированными пингвинами, и решает, что ему стоит взять Уилла на представление как можно скорее. Миссис Комеда точно оценит его язык.

Когда они прибывают в «Комплето» ближе к вечеру, Уилл замедляет шаги у входа, рассматривая манекены в окне. Он смотрит на них, на себя, а затем поворачивается на каблуках, чтобы посмотреть на Ганнибала.

— Не знаю, почему я ожидал чего-то другого, — произносит он в итоге, хотя слабое подергивание в уголках его губ нивелирует малейший намек на реальное раздражение. — Я полагаю, что весь творческий контроль не в моих руках?

Ганнибал кладет руку ему на поясницу, мягко подталкивая вперед.

— Если тебе от этого станет легче, — тихо улыбается он, — то и не в моих тоже.

Уилл резко поднимает на него взгляд и прищуривается, но прежде чем он успевает ответить, они уже входят а магазин, и Харгадон, лысеющий итальянец, старше Ганнибала и ниже Уилла, приветствует их.

— Доктор Лектер, — радостно произносит он глубоким голосом с легким акцентом. Он протягивает руку и сжимает свободную руку Ганнибала обеими руками, тепло пожимая ее. — А это, должно быть, ваш молодой человек.

Ганнибал чувствует реакцию Уилла, выраженную в мгновенном напряжении мышц его спины, но затем она снова расслабляется, и Уилл издает тихий смешок, откидывая голову назад ровно настолько, чтобы встретиться взглядом с Ганнибалом.

— Это ты так говоришь обо мне? — сухо спрашивает он. — Как о твоем молодом человеке?

Губы Ганнибала изгибаются в улыбке, демонстрирующей его самые лучшие намерения.

— Уилл, — говорит он, — это мой портной, Кристофер Харгадон.<span class="footnote" id="fn_32823646_1"></span>Кристофер, это мой… — Ганнибал делает паузу, раздумывая, и его улыбка становится шире, — мой, можно сказать, партнер по преступлениям, Уилл Грэм.

Глаза Уилла опасно вспыхивают, но он выпрямляется и пожимает руку Харгадона.

— Счастлив познакомиться с вами, — заверяет его Харгадон. — Пожалуйста, пожалуйста, проходите. Мне нужно снять с вас мерки, мой мальчик.

Портной проводит их в просторную примерочную, уставленную мягкими креслами. Несколько зеркал и небольшой столик с хрустальным графином и парой подходящих стаканов довершают ее убранство. Ганнибал занимает одно из кресел, а Уилла Харгадон ставит перед зеркалом.

— Снимите свитер, пожалуйста.

Уилл встречается взглядом с Ганнибалом в зеркале. Ярко-голубая радужка какое-то время удерживает янтарную, а затем он сдается, вздыхает и стягивает свитер через голову. Ганнибал рад видеть, что футболка под ним не такая изношенная, как большинство вещей из его гардероба. Уилл откладывает свитер в сторону, и Харгадон тут же подступает ближе, чтобы осмотреть и оценить его. Через мгновение он кивает сам себе, а затем отворачивается к ближайшей стойке, стаскивая оттуда белую накрахмаленную рубашку, прежде чем передать ее Уиллу.

— Это для снятия мерок, — говорит он. — Подгонка будет гораздо более точной.

Уилл надевает рубашку и застегивает пуговицы, пока Харгадон выбирает пару черных оксфордов с полки, встроенной в стену.

— И их тоже, — говорит он, пока Уилл настороженно смотрит на обувь. — И не могли бы вы снять брюки, пожалуйста?

Уилл поджимает губы, но снимает туфли и стаскивает с ног джинсы, прежде чем надеть черные кожаные оксфорды. Когда он выпрямляется, Харгадон восхищенно улыбается.

— Идеально! А теперь просто расслабьтесь. Это займет всего минутку.

Харгадон достает портновский метр и начинает обмерять им Уилла. Ганнибал щурится, потягивая виски и наблюдая за его реакцией. Уилл остается по большей части спокойным, позволяя Харгадону двигать его по мере необходимости, но Ганнибал замечает мгновенную вспышку огня в его глазах, когда лента смыкается вокруг его шеи. Впрочем, этот момент не длится долго.

— Вы уже выбрали ткань или крой, которые вам особенно нравятся? — спрашивает хозяин магазина через пару минут, и Уилл с Ганнибалом синхронно смеются в ответ. Уилл качает головой, когда Харгадон недоуменно сдвигает брови.

— Я не ношу костюм с пятнадцати лет, — извиняющимся тоном говорит Уилл. — Мои пожелания по этому поводу будут начинаться и заканчиваться словами «никакой клетки, пожалуйста!».

Харгадон выглядит почти обиженным его словами.

— Боже упаси! Вы, мой мальчик, слишком классически красивы для тяжеловесных тканей и откровенных узоров. Тонкость — вот ваш вариант. Я думаю, монохром. Как считаете, доктор Лектер?

— Я полагаюсь на ваш опыт, — отвечает Ганнибал. — Со мной вы еще ни разу не ошиблись, Кристофер.

Харгадон еще раз осматривает Уилла с головы до ног, заканчивая свои измерения, а затем исчезает, пообещав вернуться с «чем-то идеальным». Как только шум его шагов стихает, Уилл поворачивается к Ганнибалу, выразительно складывая руки на груди.

— Ты наслаждаешься этим.

Ганнибал делает глоток виски, чтобы скрыть улыбку.

— Это так ужасно неправильно с моей стороны?

Уилл фыркает от смеха.

— Это просто ужасно с твоей стороны, — говорит он с выражением, которое Ганнибал может назвать лишь раздражённо-любящим. — Я стою здесь, как идиот, в классической рубашке, боксерах и туфлях, таких блестящих, что я вижу в них свое отражение, и не могу не думать о том, что твой опыт с этим был куда более достойным.

Ганнибал встает, прихватив с собой стакан, и пересекает то небольшое расстояние, что их разделяет, останавливаясь перед Уиллом. Однако, прежде чем он успевает что-то сказать, Уилл протягивает руку и выхватывает стакан из его руки, взбалтывая янтарную жидкость внутри, прежде чем опрокинуть его в рот и тут же вернуть обратно.

Ганнибал вздыхает, когда Уилл сглатывает.

— Это был двадцатипятилетний «Макаллан».

— Звучит прикольно, – Уилл улыбается, поддразнивающе обводя языкои кромку зубов, и Ганнибалу приходится сопротивляться желанию слизнуть у него изо рта привкус виски.

— Это виски за три тысячи долларов, — отвечает он. — Его нужно смаковать. Пить его шотом считается грубостью.

— Ну так налей мне еще, — стреляет в ответ Уилл, сверкая глазами. — И я обязательно распробую его как следует.

Ганнибал снова вздыхает, но наливает, и в этот раз, когда он передает стакан Уиллу, молодой человек делает из него небольшой глоток, смакуя, а затем облизывает губы и манит Ганнибала ближе, зацепившись пальцами за лацканы его пиджака. Уилл притягивает его к себе, чтобы следом наклониться и прошептать ему прямо в ухо:

— Твоя угроза «пожирать грубость» звучит далеко не так устрашающе теперь, когда ты на самом деле съел часть меня, — бормочет он чуть громче шепота. Электрический разряд проходит по коже Ганнибала, заставляя его сердце запнуться на очередном толчке.

— Уилл.