Глава 9 (1/2)

Дом Ганнибала, когда он возвращается, залит светом и полон терпкого, металлического запаха крови. Уилл поджидает его на кухне.

Ну, по крайней мере, это в основном он. У мужчины в джинсах и темной хенли, прислонившегося сейчас к столешнице, легкая осанка Уилла и блестящие глаза Абеля Гидеона. Ганнибал тут же замечает это, непроизвольно замедляя шаги. Воспоминание о том, как личность Тобиаса боролась с Уиллом за господство в дверях его спальни заставляет Ганнибала насторожиться.

— Чилтон действительно разрушил его личность, — говорит Уилл. Его голос негромкий и звучный. – Мне почти жаль нашего дорогого доктора Гидеона. Он действительно какое-то время считал, что является Потрошителем.

Ганнибал все ещё неподвижен.

— Ты нашел его?

Уилл одаривает его невпечатленным взглядом.

– Моей картине чего-то не доставало?

Моей картине.

Пусть какой-то своей бессознательной частью Ганнибал и подозревал об этом, он не может скрыть изумления.

Мимик осторожен. Мимик методичен. Уиллу потребовалось четыре дня, чтобы создать свою последнюю картину, и, несмотря на то, что она была несомненно масштабнее, планирование и подготовка тоже заняли у Уилла куда больше времени. Убийство же Каррутерса не было импульсивным, но оно не было и осторожным, демонстрируя грань очень присущего Гидеону безрассудства.

Ганнибал так долго смотрит на него, не произнося ни слова, что Уилл замечает это, широко распахивая в ответ ресницы.

— Ты не понял, — его голос становится хриплым от удивления. — Ты решил, что это действительно Гидеон.

Ганнибал думает о точности разрезов, думает о крови, оставленной в холодильнике, вспоминает о записке и сглатывает от неприятного ощущения собственной ошибки, чувствуя, что Уилл задержал на нем взгляд.

– Гидеона разыскивает все ФБР, — говорит он. — Я полагал, что ты тоже все еще будешь его искать.

— Я говорил вам, что я отличный охотник, доктор Лектер. Почти обидно, что вы мне не поверили, – Уилл улыбается, давая понять, что вовсе не обижен. – Гидеон хотел Чилтона, а я хотел Гидеона. Это не было сложной цепочкой соображений. Но весьма познавательно оказалось увидеть его мастерство воочию, – он делает паузу. – Все эти убийцы так хотят твоего внимания... Полагаю, я должен быть польщен тем, что у меня оно есть.

— Ты единственный, кто его заслуживает, — отвечает Ганнибал, и Уилл хихикает в ответ, откидывая голову назад. Движение обнажает его длинную шею, и внимание Ганнибала тут же смещается на нее, уязвимо выставленную ​​напоказ в ярком свете кухни. Это длится всего мгновение, а затем Уилл снова впивается в него взглядом. Его глаза все еще лихорадочно блестят отблесками чужой личности.

– Я учел свой промах с Баджем, — говорит он, выскальзывая, и его голос понемногу теряет свою головокружительно-звучную тональность. Резкая смена темы заставляет Ганнибала отвлечься от шеи Уилла. – Поэтому Гидеон не проживет достаточно долго, чтобы встретиться с Потрошителем. Я послал его за другим психиатром – доктором Блум, которую вы упоминали, а потом попросил Фредди Лаундс позвонить ей и предупредить ее. ФБР будет ждать его там в полном составе, и нет ни малейшего шанса, что он позволит снова взять себя под стражу после того, что с ним делали в лечебнице Чилтона.

— А что насчет Лаундс?

Уилл выглядит так, будто изо всех сил пытается не закатить глаза.

– Фредди Лаундс слышала мой голос в состоянии паники и стресса. Она напишет душераздирающую статью о том, как пережила встречу с Потрошителем, и на этом все закончится.

Ганнибал поднимает бровь.

– С Потрошителем?

Уилл проигрывает борьбу с самим собой и со вздохом таки закатывает глаза.

– Их восприятие – не моя ответственность, — говорит он, небрежно отмахиваясь. – Хотя мне было выгодно не поправлять ее. Твоя репутация намного страшнее моей.

— Твоей как Мимика или твоей как Абеля Гидеона?

Уилл снова смеется, и в этот раз звук уже куда менее сумасшедший.

– Их обоих. Голова Гидеона — интересное место. Как будто кто-то плохо стер предложение на доске, а затем переписал его заново. Ясно, что реально, но очевидно, что нечто иное раньше было таким же реальным. Я и он, и его версия тебя, и моя версия тебя — мы все так очаровательно сочетаемся друг с другом.

Уилл с улыбкой качает головой и продолжает:

– В перспективе Фредди Лаундс может стать проблемой, — говорит он, и последние следы Гидеона исчезают из его образа. Он снова становится самим собой, и блеск его глаз знаком Ганнибалу не по беседам и сеансам, а по ночным разговорам и совместным завтракам. Внезапно расстояние между ними больше не кажется необходимым. Уилл выглядит домашне, знакомо, и что-то в груди Ганнибала успокаивается при осознании этого. Слова Уилла, однако, заставляют его насторожиться.

— Джек сказал, что она не видела твоего лица.

— Нет. Но мы мило поболтали, – зубы Уилла сверкают, когда он нервно покусывает нижнюю губу. Размеренное сумасшествие Гидеона исчезло, сменившись собственной энергией Уилла, и Ганнибал ощущает его сдержанное внутреннее волнение, как не до конца скрытую грань. – Маловероятно, что я снова с ней пересекусь, но если подобное случится, то она, скорее всего, сумеет меня опознать.

Ганнибал хмурится. Это проблематично, хотя и не так плохо, как могло бы быть. У Фредди Лаундс и Уилла Грэма слишком разный круг общения, и даже с их общей точкой пересечения в лице Ганнибала крайне маловероятно, что они когда-нибудь еще встретятся друг с другом, разве что Уилл сам откроет на нее охоту. Но чем дольше она сует свой нос куда не стоит, тем выше риск.

— Ты хочешь убить ее.

Глаза Уилла вспыхивают, и кончик его язык высовывается, проходясь по нижней губе, пока он оценивающе смотрит в ответ.

– Фредди Лаундс не станет моей добычей, — медленно произносит он, находя взглядом глаза Ганнибала. — Я бы не отнял у тебя этого удовольствия.

Милый Уилл, – думает Ганнибал. – Дорогой, идеальный Уилл.

— Ты хочешь, чтобы я убил ее.

Уилл ухмыляется.

– Не сейчас, но в целом да, — говорит он. — Пусть пока что помаринуется. И, разумеется, продолжает и дальше писать о тебе.

Ганнибал, едва заметно улыбнувшись, кивает и наконец делает последние несколько шагов вглубь кухни.

— Разумеется, — произносит он. Взгляд Уилла преследует его, пока он идет к раковине, чтобы вымыть руки. Уже пора обедать, но он сомневается, что Уилл хоть что-то ел сегодня, а его худоба – веский повод не пропускать приемов пищи.

— Ганнибал, — в голосе Уилла ощущается странная нотка, и Лектер резко поднимает взгляд в ответ. Глаза Уилла горят предвкушением. Он держит руки в карманах, и его поза небрежна, но Ганнибал замечает в его позе скрытое в мышцах напряжение. Взгляд Уилла смещается ему за спину. — У меня есть для тебя кое-что. Загляни в холодильник.

Ганнибал тут же заинтересованно шагает к холодильнику. Отчет о вскрытии Каррутерса еще не поступил, и хотя Ганнибал не увидел никаких признаков извлечения органов, Уилл выглядит слишком взвинченным, чтобы это снова оказалась рыба.

Это что-то другое, и это «что-то» явно находится за чертой того, куда они добирались прежде.

Он открывает холодильник, и его взгляд сразу же падает на оставленный Уиллом подарок.

На средней полке лежит пакет с кровью, полный и запечатанный.

В кабинете Каррутерса обнаружилось четыре с половиной литра крови, и это количество на нижней границе обычных показателей человека. Если предположить, что Уиллу удалось полностью высушить Каррутерса, то в аккуратно упакованном пожертвовании Красному Кресту может недоставать от половины до целого литра.

Закрыв дверцу, Ганнибал оборачивается к Уиллу. Вопрос уже готов слететь с его губ, но когда он видит человека у себя за спиной, то оказывается способен лишь сухо сглотнуть. Пока Ганнибал отвернулся, Уилл успел закатать один из рукавов, обнажив ватный тампон на сгибе руки, закрепленный полосой зеленого пластыря. Под взглядом Ганнибала он стягивает его, проверяя обратную сторону ваты, прежде чем скомкать ее в ладони.

Осознание потрясает Ганнибала ударом поддых: кровь принадлежит Уиллу.

Кровь принадлежит Уиллу.

Уилл поднимает глаза и ловит его взгляд. Один уголок его рта дергается, в микроскопическом намеке на улыбку.

— Ты выглядишь удивленным.

Ганнибал сглатывает. Он не удивлен. Он растерян, потрясен и рассыпан на части, и что-то из этих эмоций, должно быть, отражается у него на лице, проникая и в ту его часть, что скрыта в сознании Уилла. Намек на веселье тут же исчезает с лица молодого человека. Мгновение спустя он огибает стойку и оказывается рядом с Ганнибалом, протягивая руку, чтобы нежно обхватить его щеку ладонью.

— Эй, — тихо и нежно произносит Уилл, вглядываясь в лицо Ганнибала. – Эй, ma moitié, поговори со мной. Ты выглядишь так, будто я тебя выпотрошил.

Ганнибал вздрагивает, ощутив руку Уилла. Его собственные ладони словно сами по себе ложатся на его талию. Вот как он себя чувствует — выпотрошенным — и то, как ласковые слова столь легко выскальзывает из уст Уилла, только придает глубины этому ощущению.

Ma moitié. Это уже не фарс, не шоу для Джека Кроуфорда, нет. Это Уилл сейчас всерьез называет Ганнибала своей лучшей половиной, потому что думает, что это утешит и успокоит его.

— Я ожидал трофея от доктора Каррутерса, – голос Ганнибала звучит хриплым шепотом, едва прорываясь сквозь сжатое спазмом горло, его пальцы стискивают ткань рубашки Уилла, и тот в ответ прижимается ближе, а его большой палец нежно оглаживает острую скулу Ганнибала.

— Это показалось мне... неправильным, — медленно произносит Уилл, старательно подбирая слова, чтобы облечь свои чувства в форму, понятную Ганнибалу. – Не трофей сам по себе, нет. Но было бы грубо принести тебе часть кого-то другого, прежде чем я преподнес тебе часть самого себя.

По телу Ганнибала волной прокатывается резкая дрожь, и он совершенно бессилен ее остановить. Уилл в ответ осторожно наклоняется, медленно опускаясь на пол, и тянет Ганнибала за собой. Он устраивает там их обоих, пока сам не оказывается сидящим на полу спиной к шкафам, а Ганнибал не опускается ему на колени.

— Иди ко мне, — бормочет Уилл. Он тянется ладонью к затылку Ганнибала, зарываясь в его волосы, а затем мягко привлекает его к себе, позволяя уткнуться лицом в шею. — Я с тобой, сердце мое. Вот так. А теперь дыши.

Ганнибал думает об Уилле, сидящем у столешницы ранним утром и слизывающем его кровь с пальца. Он очень ясно помнит слова, сказанные тогда Уиллом, все еще отчетливо звучащие в его голове.

«Я помню, как предвкушал вкус твоей крови, не потому, что хотел убить тебя, а потому, что это означало сохранить часть тебя в себе».

У него есть возможность вернуть услугу прямо сейчас, почувствовать вкус Уилла на языке, густой, яркий и медный, и эту возможность Уилл ему предоставил добровольно. Ганнибал не охотился на него, не брал у него. Это дар. Сам Уилл назвал это подношением.

Уилл издает тихий звук, поворачивая голову, чтобы провести губами по щеке Ганнибала.

– Ты в порядке?

Ганнибал кивает, не вполне доверяя собственному голосу. В горле пересохло, а в глазах горит подозрительное тепло, грозящее вот-вот пролиться наружу. Перспектива озвучить любую из тех мыслей, что в данный момент мелькают в его голове, только усиливает эту угрозу.

Он чувствует, как Уилл улыбается, чувствует его мягкое дыхание, когда тот снова заговаривает.

– Ты уже знаешь, что сделаешь с ней?

Ганнибал сглатывает, собираясь с силами, и откидывается назад. Голубые глаза тут же находят его взгляд, и рука Уилла скользит выше по его щеке, пока его большой палец не касается мягкой кожи в уголке глаза.

— Уилл, — горячо и честно говорит Ганнибал, — если ты хочешь чего-то конкретного, то в мире существует очень мало вещей, в которых я смог бы тебе отказать.

– Это опасное заявление, — отвечает Уилл. – Ты должен лучше прочих понимать, что означает давать такую ​​власть кому-то вроде меня.