Глава 2 (2/2)

— Ты ищешь сходство между нами, Уилл, или просто натыкаешься на него?

Уилл тихо смеется.

— Ты психиатр и лучше меня знаешь, что установление связи с похитителем — вполне разумная реакция на определенные стрессовые ситуации. Либо ты налаживаешь контакт с хозяином ситуации и выживаешь, либо нет – и ты завтрак.

На мгновение Ганнибалу кажется, что Уилл сейчас спросит, кем был их завтрак, но он этого не делает. Он просто поворачивается и отходит к письменному столу Ганнибала. Его руки остаются в карманах, хотя его внимание явно привлекает стопка рисунков у края стола.

— Ты именно так меня видишь, Уилл? Похитителем?

Голубые глаза отрываются от рисунков, и Уилл приподнимает одну бровь.

– Любой, кто заглянет сюда, скажет, что баланс сил в этой комнате очевидно смещен в твою пользу. На твоей стороне возраст, опыт и статус, – ладонь Уилла высвобождается из кармана, кончики пальцев скользят по одному из белоснежных черепов, украшающих стол. Он усмехается, проводя пальцами по рожкам. – Все, что я могу противопоставить этому – в лучшем случае трюк для вечеринки.

Ганнибал оценивающе смотрит на него, сужая фокус внимания. Уилл, стоящий перед ним сейчас, больше всего напоминает Уилла, встреченного им на обочине дороги, чем что-либо еще, виденное Ганнибалом за последние несколько часов. Он находит эту мягкую, скромную личность куда более тревожной, чем любую из прочих.

– Уверен, что твоя вечеринка была бы впечатляющей.

Уилл смешливо фыркает в ответ.

— Думаю, на этом фронте ты бы тоже меня побил.

Он отталкивает кресло Ганнибала от стола ногой, а затем чуть ли не падает в него, неприлично широко расставив колени и закинув руки на подлокотники<span class="footnote" id="fn_32297285_0"></span>. Растекшись по кожаному сиденью, он, тем не менее, снова умудряется выглядеть таким маленьким, что кажется, будто взять его за горло и опрокинуть на ковер не составит никакого труда.

Ганнибал полагает, что столкнулся бы с определенными трудностями, если бы попытался.

— Тебе нравится выставлять себя слабой стороной, — говорит он в итоге, и в тусклом свете лампы взгляд Уилла тут же возвращается к нему. – Играть в подчинение, так сказать.

— Это то, что я, по-твоему, делаю?

– А разве нет?

Ухмылка Уилла обнажает слишком много зубов, чтобы считаться любезной или даже просто человеческой.

– Я не виноват, если люди, глядя на меня, видят что-то хрупкое, — говорит он. – Их восприятие — не моя ответственность.

Наблюдать за тем, как он скользит, как грани его личности обостряются и сглаживаются по мере необходимости – поистине удивительно. Маленький демон внутри него время от времени дает о себе знать, но Ганнибал искренне сомневается, что большинство людей вообще способно заметить эту часть Уилла, пусть подсознательно они и реагируют на него дискомфортом и беспокойством. Реакция жертвы на хищника в комнате.

Ганнибалу же природа Уилла не доставляет ни малейшего неудобства.

– Не твоя, — соглашается Ганнибал. – Но, тем не менее, ты получаешь от этого удовольствие. Ты сказал, что ФБР назовет тебя Мимиком, когда узна́ет о твоем существовании, – он подходит ближе к столу, понимая, что снова начинает загонять Уилла в клетку. В прошлый раз, когда он сделал это, Уилл легко выскользнул из его личного пространства, и Ганнибалу любопытно посмотреть, что произойдет, если опробовать эту границу на прочность еще раз. Обойдя стол, он раскладывает стопку набросков, привлекая к ним внимание Уилла. — Если воспользоваться твоей формулировкой, это то, что тебя заводит? Быть настолько незаметным, что они даже не подозревают о твоем существовании?

Взгляд Уилла возвращается к нему, синие глаза проницательно блестят.

– Мне нравится быть увиденным. Иногда.

— Но ты позволил мне увидеть себя.

Это вызывает у Уилла еще одну улыбку, сопровождаемую короткой вспышкой смеха.

– Я лишь дал тебе понять, что мои зубы такие же острые, как твои, чтобы ты дважды подумал, прежде чем вонзить их в меня, — говорит он, слегка ерзая на месте.

Он сползает еще немного вниз по сиденью и сильнее раздвигает бедра. Взгляд Ганнибала, прикованный к этому движению, невольно падает на его пах, и в тот же момент он улавливает насыщенный мускусный запах, следом осознавая свою ошибку. Это вовсе не он загоняет Уилла в клетку, это сам Уилл заманивает его, дразнит и соблазняет, и то, как легко он на это повелся, проявило эту новую грань недвусмысленного возбуждения.

— О, думаю, ты раскрыл куда больше, чем только это, — бормочет он чуть тише и ниже, чем за мгновение до этого.

Какой же ты хитрый мальчишка, Уилл.

На губах Уилла играет усмешка, его глаза не отрываются от лица Ганнибала.

– Ловлю себя на том, что сделал для тебя исключение. Полагаю, друг с другом мы оба отошли от привычных шаблонов .

– Обычно я этого не делаю. Но исключения лишь подтверждают правила, – Ганнибал делает еще один шаг вперед, останавливаясь между раздвинутыми коленями Уилла, так близко, что толкни – и они соприкоснутся. После их последнего контакта он истек кровью, и этот факт каким-то образом придает вес перспективам, словно в момент их следующего соприкосновения начнется шторм, или пожар, или что-то не менее разрушительное.

Он не закрывает оставшуюся между их телами брешь. Дождаться реакции Уилла куда интереснее.

– Вероятно, мы просто оба пытаемся установить определенную связь, — предполагает Уилл. Он смотрит вниз, туда, где нога Ганнибала почти упирается в его собственную, а затем медленно скользит взглядом по телу Ганнибала. – Но не стоит торопиться, пока иерархия не будет установлена ​​должным образом.

Губы Ганнибала изгибаются в улыбке.

– Ты не уверен, кто из нас является доминирующей личностью?

– Ты? – стреляет Уилл в ответ. Тем не менее, он отвечает на улыбку Ганнибала, снимая ею часть остроты со следующих слов. – Забавно, что ты спросил, считаю ли я тебя своим похитителем. С тем же успехом ты мог бы поинтересоваться, не считаю ли я тебя хозяином.

– Я стараюсь не задавать вопросов, на которые уже знаю ответ, если только не думаю, что ответ будет особенно поучительным.

Уилл опускает голову в молчаливом согласии, а затем резко сдвигается, сводя колени ближе и зацепляясь ступнями за лодыжки Ганнибала. Ловушка совсем хлипкая, но Ганнибал чувствует тепло кожи Уилла через ткань штанов и может ощутить, как напрягаются мышцы его ног, удерживая его на месте.

— В любом случае, «хозяин» — не совсем подходящее слово, — произносит Уилл, сложив руки на груди. Он улыбается, хотя его улыбка и не достигает глаз. — Как ты и сказал, я только играю в подчинение.

Уилл играет во многие вещи, думает Ганнибал. Сейчас он играет в Ганнибала, проверяя границы, нажимая на кнопки и оценивая, чему Ганнибал позволит сойти с рук. Они слишком мало знакомы, а когда танцуешь с кем-то опасным, лучше всего знать, где проходят края. Это то, что они сейчас делают оба: наносят на карту все острые грани, что могут найти друг в друге, чтобы минимизировать шансы порезаться позже.

— Существует ли более подходящее определение того, чем я являюсь для тебя, Уилл? — спрашивает Ганнибал.

— Как ты относишься к «покровитель»?

Ганнибал колеблется. Он знаком с этим определением и понимает его в достаточной степени, чтобы осознавать многочисленные коннотации, которые оно в себе несет. Двадцать первый век вложил в это слово определенные нюансы, и, учитывая то, что Уилл смотрит на него с желанием в глазах и возбуждением, которое даже не пытается скрыть, он использовал это определение не просто так.

— И что же предполагает мое покровительство?

Уилл облизывает губы.

— Ничего такого, чего бы ты уже не сделал. Ты кормишь меня. Ты даешь мне крышу над головой. Ты делишься со мной теми милыми темными кусочками своей личности, которые не можешь больше никому показать.

— Покровительство — это улица с двусторонним движением, Уилл.

– Ты уже видел мою работу, — пренебрежительно бросает Уилл. – И знаешь, искусство какого качества получишь взамен.

На каком-то уровне сознания Ганнибал обоснованно считает, что ему следует отказаться. Он должен отослать Уилла — или хотя бы попытаться – но не питает иллюзий, что отказ здесь и сейчас приведет к чему-то иному, кроме кровавого конца для кого-то из них. Однако разрешение остаться, поощряющее деятельность Уилла в качестве Мимика здесь, в Балтиморе, представляет собой совершенно другой набор рисков.

И хотя сомнения имеют место, Ганнибал все же отбрасывает их. Пусть Джек Кроуфорд и является далеко не худшим агентом ФБР, но Ганнибал и Уилл — высшие хищники. Нет мира, в котором ФБР превзошло бы их, если только они сами не позволят этому случиться .

– Комната для гостей находится наверху, — произносит он в итоге, — напротив главной спальни.

Уилл издает мягкий счастливый звук, и его ноги ослабляют хватку вокруг голеней Ганнибала.

– И я должен сообщить, что у меня есть правила отмены приема за двадцать четыре часа, которые применимы как к моим пациентам, так и ко мне, — продолжает Ганнибал. – Поэтому сейчас я должен подготовиться к рабочему дню.

Кивнув, Уилл машет рукой в ​​сторону двери кабинета.

— Иди готовься, — говорит он. — Я буду здесь, когда ты вернешься.

Ганнибал отмечает, что Уилл вовсе не обещает ему оставаться там, где он есть, но не упоминает об этом. У него есть ощущение, что чтобы ни запланировал Уилл, ему самому это должно понравиться.