4 ГЛАВА (1/2)

— Эта сука убила уже второго конгрессмена, — выдыхает отчаянно Хьюи, врываясь в помещение даже не поздоровавшись.

Билли, добивающий уже вторую сигарету, сразу же понимает о ком речь.

— Сейчас якобы авария, — всплескивает руками Хьюи. — Прошлый раз было утопление.

— Аварию мог подделать Эй-Трейн. В прошлый раз — Подводный.

— Я о том и говорю.

Френчи, что-то опять мастерящий у себя на столе (очередную бомбу что ли?), хмурится, поднимает на него глаза и с улыбкой произносит:

— Что нам все эти богатенькие bâtards? Надо кончить суперку. Именно от неё все неприятности.

Билли согласно кивает.

— Добраться до неё сложнее всего. Нужно больше информации.

— Самого близкого человека она сама предала. Она готова на всё. У неё нет ни принципов, ни слабых сторон. — вмешивается ММ.

— Кстати про суперов, — снова вмешивается Хьюи. — Все видели представление в Мексике. Как вам?

— Мagique, — горит глазами Френчи. — Жаль, не удалось урвать кусочек.

Билли хмурится, вспоминая про доки, найденные у русских, которые он носит уже третьи сутки с собой.

Перевод через Гугл получился совершенно отвратительный, но это намного лучше, чем ничего. Билли пока не собирается ими ни с кем делиться. Даже теми, которые принесла ему Старлайт. Та, как хорошая девочка, очень сильно старалась работать в команде. Поэтому спокойно отдала ему документы и даже не спросила о их дальнейшей судьбе. Билли и сам ещё не знает что с этим делать. Всё что в них написано никак ему не поможет. Формулы и технология процесса производства того самого металла, который может убить Хоумлендера слишком сложны для их кустарной команды.

— Об этом, — прокашливается Билли. Ему эта мысль не даёт покоя. Ему надо выяснить. — Если представить, что мы смогли бы сделать этот металл и пустить кровь какому-нибудь суперу, мы сможем выделить из крови сам препарат Ви? Ну, чисто теоретически. Ну, или ну вот совсем гипотетически — использовать саму кровь как Ви?

Французик хмурит брови, чешет отвёрткой в затылке, и качает головой.

— Выделить вряд ли получится. Но вот свойства у самой крови могут быть схожие с Ви. При условии групповой совместимости, конечно, наверное, её можно использовать как препарат. Другое дело, что там ещё понамешано — вдруг так можно и убить. — Он задумывается, ещё сильнее хмурится, и уточняет. — Кому ты там кровь пустить собрался, désespéré?

— Будто ты не знаешь кому, — бурчит ММ. — Билли, — он поворачивается к Бутчеру и делает это своё лицо озабоченной мамочки, — твои прошлые попытки убить Хоумлендера чуть не стоили всем нам жизни. Успокойся уже и ставь реальные цели. Ньюман хотя бы можно убить, и она с ним в сговоре. Начинаем с неё!

Билли закатывает глаза.

— Что, даже спросить нельзя?

— Забудь! — повышает голос ММ, — Мы — команда, мы работаем вместе, ты больше не единоличник. — Билли морщится, а ММ добавляет. — Тем более, сейчас с ним Райан.

Бутчер тяжело выдыхает и щупает перевод доков русских во внутреннем кармане. Эти бумаги можно использовать и не по прямому назначению, думает он.

Домой он едет ещё более запутавшимся, чем вчера. Когда у него была чёткая и простая цель — убить Хоумлендера — он чувствовал себя намного лучше. Тогда все было ясно — он мстил за убийство Бекки. Потом — за насилие над ней. Но теперь Бекки нет, и единственное, что осталось от неё — это сын, за которым Билли обещал присмотреть. Но Райан у Хоумлендера, и вполне себе счастлив, а Билли даже поговорить с ним толком не может, чтобы объяснить, что значит хорошо, а что — плохо. Потому что давно сам не знает этого. Билли просто-напросто всё просрал. Даже головная боль, отпустившая после сеанса суперского кровопускания, вновь вернулась вместе с тошнотой и слабостью. Болезнь вновь берёт над ним вверх, неумолимо приближая к смерти. Отнимая драгоценное время и силы.

С такими мыслями он заходит к себе в квартиру, наталкиваясь на знакомый до зубного скрежета запах.

Озон.

***

— Что ты опять тут делаешь? — рычит Билли.

Хоумлендер, развалившийся на его диване, расставивший свои стройные ноги и закинувший руки за голову, самодовольно улыбается.

— Я принес тебе кое-что, — произносит он, и в голосе его слышны урчащие нотки. Явно задумал какую-то пакость. Он тянется назад, пытаясь что-то достать, и Билли сжимает кулаки, готовый обороняться. Но Пизда лишь выуживает откуда-то из плаща листочек бумаги, свёрнутый в несколько раз, и протягивает Билли. Он даже не встаёт, а продолжает так же расслаблено сидеть. Изображая лицом совершеннейшую невинность. Если Билли бы не знал его так хорошо, он мог бы поверить в абсолютную дружелюбность, написанную на этом красивом лице. Такой чистый взгляд честных голубых глаз.

Бутчер, помешкав на месте, делает несколько шагов — рука Хоумлендера всё так же протянута вперёд — ещё один и резко перехватывает бумажку, разворачивает и замирает от изумления.

Внутри рисунок. Прекрасный подробный карандашный рисунок. А на нём… Бекка.

— Что это? — хрипит он, поднимая глаза на довольного Хоумлендера. Тот, сложив руки на животе, принимает ещё более расслабленную — это вообще возможно? — позу. Билли привык видеть его с прямой спиной и абсолютно сосредоточенным. Но такой Хоумлендер обескураживает. Будто бы он действительно пришел с миром. Будто бы пытается уверить Билли в своих добрых намерениях. Верить ему Билли не готов.

— Это рисунок Райана. Он сильно скучает по матери. И не только по ней одной, — он блестит глазами, прищуривается и всматривается в Билли так, будто пытается его мысли прочитать.

— Как он? — спрашивает Билли, понимая, как на самом деле волнуется. — Они ничего ему не сделали?

— О нет, не успели, — качает головой Хоумлендер и сглатывает. Тоже волнуется и переживает? Меньше, чем в привязанность Райана к отцу, Билли хочет верить в искреннюю заботу Хоумлендера о мальчике. Но, похоже, это так. Что ещё больше усложняет ситуацию. — Хотя собирались. Но это уже в прошлом. Я выжег все их базы в Мексике и в нескольких других странах. Пусть сидят в своём ледяном мешке и больше не показываются.

Хоум произносит это с таким презрением, что у Уильяма мурашки по спине пробегают. Но ему не страшно. Внутри только вскипает адреналин. Такая хищная улыбка, такое смакование убийств должны вызывать панику, но Билли лишь жалеет о потерянной возможности наконец собственными руками прикончить Хоумлендера. Выжженная земля ему даже не светит, но кто мешает ему хотя бы помечтать? О, он бы получил истинное удовольствие, свернув собственными руками ему шею. Он смаковал бы это убийство каждую минуту, наслаждался бы последними вздохами Хоумледера, его замедляющимся пульсом, остывающим телом, он бы…

— Кстати, — резко переводит тему Суперпизда. — Как твоё здоровье, Уильям? — и тут же отвечает на собственный вопрос. — Я смотрю не очень. Пахнешь так себе.

Билли лишь пожимает плечами и идёт к креслу, стоящему рядом с диваном. Слабость и правда вновь одолевает его слишком сильно. Да и вообще, стоять тут и развлекать Суперпизду он не намерен. Он грузно садится в кресло и прикрывает глаза, ощущая, как подёргиваются уставшие икры.

Хоумлендер продолжает.

— А я так надеялся, что наконец помог преодолеть твой недуг, — он цокает языком, и Билли морщится от того, как этот звук отдаёт болью в виске. — Посмотри на меня Уильям, не заставляй делать это силой, — обманно мягким голосом произносит Хоумлендер.

Билли хмыкает и открывает глаза. Они сидят так по-домашнему уютно. Будто бы между ними не было всех этих лет войны. Войны, которую вел только Билли. Был ли он когда-нибудь чем-то большим, чем просто мелким камушком, попавшим в сапог Хоумлендера? И сам же отвечает на свой вопрос. Это только Бутчеру он был так важен. Хоумлендеру на самом деле было наплевать на него с высокой колокольни. Большую часть времени он даже не знал о его существовании. И эта мысль почему-то ощущается больнее, чем невозможность его убить. Но Пизда сейчас тут. Пришел к Билли сам. Пришел явно вести переговоры. И это слишком приятно, поэтому Билли даже не сдерживает улыбку.

— Ты не хочешь причинять мне боль и даже запугивать. Иначе давно бы это сделал, так? — Хоумлендер сжимает зубы и дёргает желваками. Билли попал в точку. Удивительно, как на его лице легко прочитать все эмоции. — Ты пришел договариваться, так говори.

Хочется вновь закрыть глаза, чтобы попровоцировать, но Билли всё же делает внимательное лицо и смотрит ему прямо в глаза. В них такое довольство, что Билли ещё кое-что понимает — как легко на самом деле им манипулировать. Внутри шевелится зверь-искуситель, подталкивающий воспользоваться этим знанием. И Билли даже не пытается с ним бороться.

Хоумлендер делает картинный жест рукой и наконец заговаривает:

— Там были формулы. — Они оба понимают про какое «там» он говорит. — Я не химик, но прекрасно понимаю, что это — явно не детская сказка, а, скорее всего, разработки русских на тот самый металл в руках никчёмного куска мяса, — он бросает взгляд на грудь Билли, ровно туда, где расположен внутренний карман плаща, в котором лежат бумаги, и вновь смотрит в глаза, улыбаясь.

Билли знает, каким-то внутренним чутьем знает, что ему ничего не грозит. Он смотрит на такого опасного, но не для него, Хоумлендера и ловит себя на совершенно неуместном любовании. И там ведь есть чем любоваться. Настоящее дитё Америки, с этими его светлыми волосами, острыми скулами и голубыми глазами. И охуительной, слишком ясной и открытой для такого ублюдка улыбкой. Билли вспоминает, как иступлённо смотрел все его выступления, все интервью, все видео, снятые со скрытых камер. Помнит, как запоминал каждую чёрточку лица, каждый его жест, как изучал манеру поведения. Но тогда было оправдание — он изучал врага, чтобы покарать за смерть Бекки. Но эта привычка осталась. И сейчас он просто не может не смотреть и не может не видеть ослепительную красоту и очарование.

Какой черт придумал этого отвратительного супера таким? Зачем к силе приложили ещё и такую притягательную внешность? Наверняка, чтобы повергать врагов ещё и ей. Сердце внутри ёкает, переходя с рыси на галоп, а дыхание перехватывает. Быть может, это возвращается одышка, а быть может…

И тут же, вопреки этим чувствам, поднимается внутреннее сопротивление — хочется разбить эти идеальные скулы в кровавую кашу, а потом сожрать лицо и выбить зубы, чтобы никогда больше не видеть таких красивых ямочек и притягательных клыков.

Билли делает тяжёлый вздох и через силу прогоняет видение разбитого в кровь лица Хоумлендера. Он продолжает слушать, что предлагает ему Суперпизда, но внутреннее буквально звенящее напряжение никуда не пропадает.